в Москву, он доложил о своей поездке т. Орджоникидзе. Тов. Серго его истрепанную машину заменил новой. Кроме того, он получил от наркома благодарность. На новой машине, подарке т. Серго, он отправился обратно в Минусу.
Тов. Корытный Леонид Захарович — это замечательный человек, превративший слабую алданскую партийную организацию в такую, какой может позавидовать и Москва. Тов. Корытный, прибыв на Алдан, не был знаком совершенно с условиями жизни на приисках, но очень быстро освоился с работой и совершенно переделал все навыки, приемы и методы партийного руководства. За прекрасную работу он награжден орденом Ленина.
Я встретился с т. Корытным у П. П. Постышева. Я никак не мог догадаться, почему т. Корытный так внимательно прислушивается к нашему разговору о золоте. В конце нашего разговора т. Корытный говорит мне потихоньку, что он будет проситься у Павла Петровича на золото. Я поглядел на него и сказал об этом Павлу Петровичу.
— А знаете что — это, пожалуй, идея, — ответил т. Постышев. — Ну, Серебровский, забирай его себе. — Я говорю, что надо сообщить т. Певзняку. Павел Петрович засмеялся.
— Ну, если узнает Певзняк, что туда едет Корытный работать, он подпрыгнет от радости до потолка.
Когда я приехал на Алдан, то удивился порядку и дисциплине, которую там завел т. Корытный. Мне пришлось его видеть в разгар подготовительных работ, когда ему и мне приходилось сидеть на Орочене и вытягивать из прорыва самые отсталые участки. Я также видел его метод, мобилизации сил на усиление работы старательского сектора, а также как он вел работу на Комсомольской шахте. Это были совершенно новые методы и новый прием в нашем Алданском районе. Это дало такие результаты, что в 1933 г. Алдан впервые выполнил усиленную программу после трехлетнего прорыва.
Тов. Певзняк П. М., бессменный секретарь Якутского обкома, сделавшийся сам окончательно якутом, чрезвычайно много помогал в работе нашему Алданскому тресту. Он всегда давал нам людей на помощь. Нужно отметить, что благодаря ему никаких недоразумений с обкомом у треста не было, нам всегда была оказана всяческая помощь по транспорту, снабжению и пр.
Наши дела на транспорте за последнее время сильно наладились, и мы многим обязаны в этом отношении Сергею Васильевичу Кондратьеву, старому транспортнику, когда-то работавшему у т. Серго в XI армии, а потом пришедшему к нам на золото.
Можно сказать, что С. В. Кондратьев создал наше транспортное управление.
На Алдане есть ранние огурцы
И цветная капуста на Алдане тоже растет...
Из более молодых работников по транспорту я отмечу Андрея Сидоровича Долю — начальника иркутского Золототранса.
Доля — рабочий, работал раньше в органах ГПУ, участвовал в борьбе с бандитами, был начальником одного из отделов ГПУ в Восточной Сибири, затем в Якутии и, наконец, на Алдане. Затем перешел в золотую промышленность. Андрей Сидорович Доля взял на себя самый тяжелый участок и, несмотря на свое плохое здоровье, подорванные силы, выправил в самый критический тяжелый момент транспорт. После этого пришлось отпустить его лечиться. Он не любил говорить о своей болезни, и о его лечении я говорил с т. Добрыниным, его близким другом, затем с женою Андрея Сидоровича. Мы свезли его, куда нужно, не говоря ему ни слова. Один раз я уговорил его поехать подлечиться в Крым месяца на три, но он скоро вернулся, сказал, что ему этот климат вреден, и просил разрешить ему отдохнуть в Иркутске по месту его работы. Я чуть не силой, под присмотром т. Добрынина, держал Долю под Москвой, в Ильинском.[75]
У нас в золотой промышленности очень много старых большевиков и старых работников по золоту. Я не буду отдельно говорить о Г. И. Перышкине, А. И. Ганине, — вся книга о них говорит.
Все старые работники золотой промышленности являются примером для всех. Почти все они были в ссылке и на каторге. Затем пошли в золотую промышленность и никто так не дерется за новую технику, за новые приемы работы, как именно наши старики.
Теперь надо сказать и о молодых работниках золотой промышленности, например о тт. И. Я. Шульмане, С. М. Beхове и В. Б. Кнунянц — нашем строителе радиостанций — и о товарище Мильчакове А. И.
В 1929 г. был я в Забайкалье в районе бывших Новотроицких каторжных приисков, принадлежавших когда-то кабинету «его величества царя Николая». Там когда-то каторжников заставляли добывать россыпное золото, и на этом самом месте наши разведчики обнаружили золотую жилу. Никогда в той местности рудного золота не находили, поэтому вместе с разведчиками я поехал посмотреть на эту жилу, которая находилась в долине р. Унды. В превосходной лесо-степной местности, где начинаются первые горные хребты, как раз на первом из них, на Балейской горе, и была найдена золотая жила. Несколько дней я возился с этой жилой и решил, что надо немедленно бить штольню и строить бегунную фабрику. Набрал я целый мешок образцов и повез их с собою в Иркутск. Ехать с Балейской горы до железнодорожной станции Приисковой можно было тогда только верхом. Теперь прекрасное шоссе построено на этом месте.
На Балейскую гору послали мы геолога Копеина. Он провел там большую работу и доказал, что жила не одна, что месторождение исключительно богатое и что надо его энергично разрабатывать. Однако рудник развивался медленно, бегунная фабрика работала плохо, а руда между тем была превосходная.
— Мильчакова послать, — сказал т. Серго, когда я ему доложил об этом новом интересном деле. — Этот вытянет. — Это было в 1933 г.
Я мало тогда знал А. И. Мильчакова, раньше он был заместителем у А. И. Яковлева по Востокзолото, и я с ним только один раз вместе ездил на Дальний Восток.
Кабинетная работа в Востокзолото его не удовлетворяла. Он хотел работать на самостоятельном участке, кипеть в котле новой стройки, и с приездом на Балей его и инженера Маршалова дело пошло иначе.
В 1934 г., когда я приехал на Балей, я не узнал рудника. Кругом кипела жизнь, работала новая фабрика, заканчивался монтаж новой драги, ставили новые копры, строили дома, монтировали лебедки, компрессора и т. д. Чувствовались американские темпы Мильчакова, его напористость, воля, энергия...
Пройдя под руководством т. Серго великолепную ленинско-сталинскую школу Наркомтяжпрома, Александр Иванович постиг тайну, как работать самому и организовать работу других, объединяя их в крепкий, спаянный рабочий коллектив.
Осенью 1935 г. я снова приехал