Двигаясь по следу, Алекс то и дело натыкался то на остатки мыла, то на зубцы от женской расчески, то на нитки, выдернутые из одежды.
— Мы сидим у них на хвосте. Они обогнали нас не больше чем на день, — заверил Алекса Голубой Окунь.
— Скоро она вообще не сможет сидеть верхом от усталости, — мрачно ответил Алекс. Уж он-то отлично знал, какое у нее нежное, уязвимое тело!
— Однако они ее не тронули. — Голубой Окунь очень хотел подбодрить Золотого Лиса, тосковавшего по своей жене. — Хотят оставить целой и невредимой. Наверное, потребуют выкуп.
— Я тоже так считаю, — машинально пробормотал Алекс, молясь про себя, чтобы это оказалось правдой. Он готов был отдать им что угодно — лишь бы вернуть ей свободу.
«Не падай духом, Джосс! Я найду тебя, любимая!»
Глава 22
Несколько раз они теряли след и вынуждены были возвращаться. Там, где похитители спускались в воду и ехали по руслу ручья, Пок не мог отыскать их запах. Тогда преследователям приходилось обшаривать территорию вверх и вниз по течению, чтобы обнаружить то место, где Красные Дубинки возвращались на берег. Они уже достигли нижнего течения Алабамы, где почва была топкой и болотистой, а это тоже затрудняло поиск. Несмотря на все усилия, расстояние между ними и Джосс медленно, но верно увеличивалось.
Алекс не мог совладать с тревогой. На четвертый день их догнал второй отряд, возглавляемый Девоном.
Ночью, когда все их спутники отдыхали, измотанные скитаниями по бездорожью, отец с сыном держали совет у походного костра.
— Высокий Журавль говорит, что в десяти милях отсюда, выше по течению Алабамы, есть старый форт. И хотя его хозяева вроде бы соблюдают нейтралитет, похитители вполне могли отвезти Джосс туда.
— А как только они окажутся возле главного русла, лошадей сменят на лодки — тогда ищи ветра в поле! — с трудом сдерживаясь, воскликнул Алекс. Он сжал руками виски и поник, пряча лицо в коленях. Девон отлично представлял, что чувствовал бы на месте сына, если бы негодяи похитили Барбару, и понимал, какое отчаяние испытывает сейчас Алекс.
— Мы выследим их и на реке, — решительно произнес он.
— Она боится лошадей как огня. Она даже плавать на умеет! И зачем только я завез ее в эту глушь?
— Ты недооцениваешь свою жену, сынок. Твоя мать научила ее плавать, а верхом на лошадях они добрались в Коуэту из Саванны. Ты боишься, что ее сломают трудности здешней жизни, не так ли?
— Как ты догадался? — вскинулся Алекс.
— Когда-то я точно так же переживал из-за твоей матери, — мрачно ухмыльнулся Девон. — Разве английской аристократке место в стойбище краснокожих мускоги? — Он презрительно фыркнул, осуждая свое былое неверие. — Я только и делал, что искал повод отослать ее обратно. Но она любила меня и ни за что не желала расставаться. По-моему, Джосс очень похожа на нее.
Но Алекс слишком хорошо помнил, какой ужас вызвал у Джосс внешний вид Грозы Вепрей, и решительно возразил:
— Нет, папа, Джосс не такая. — И вдобавок не испытывает к нему такой же беззаветной любви… или он ошибается?
— Ох, сынок, ты наверняка ошибаешься. Вот и бабушка не могла нарадоваться тому, как быстро Джосс нашла общий язык с детьми.
— С детьми?.. — опешил Алекс.
— Похоже, ты не очень-то баловал ее разговорами в ту ночь, когда мы были дома, — сухо сказал Девон.
Алекс залился краской, вспомнив их ссору и то, к чему она привела…
— Она сама пришла к бабушке и предложила свою помощь. В конце концов, в Лондоне она тоже учила детей!
— И она стала учить детей в школе у бабушки Чарити?! — От избытка чувств у Алекса перехватило дыхание.
— Твоя мать говорит, что дети ее обожают. У нее талант находить с ними общий язык.
— Да, я это знал… — пробормотал Алекс. Значит, все время, пока он носился со своими обидами на ее высокомерное отношение к мускоги и к его смешанной крови, Джосс учила индейских детей…
«Джосс, Джосс, я так и не сказал тебе о своей любви!» С первыми лучами солнца Алекс отправился на разведку с Поком, желавшим добраться до реки не меньше, чем его хозяин. Остальные собрали лагерь и двинулись за ними, старательно высматривая конкретные доказательства того, что отряд не сбился со следа.
Алекс погонял лошадь со свирепостью одержимого, а Пок уверенно бежал впереди. Пес давно освоился с этими местами и не боялся ни змей, ни зыбучих трясин. Этот отважный маленький проводник ни разу не сбился с пути. Наконец они продрались сквозь густой кустарник и оказались на краю болотистой низины, являвшейся дельтой Алабамы. Местность казалась совершенно безлюдной, и только на горизонте поднимались к небу густые клубы дыма. Алекс дал шпоры коню и поскакал в ту сторону. Терьер трусил за ним.
Вскоре они добрались до обугленных остатков деревянных укреплений. Пок сначала обежал вокруг развалин блокгауза и убедился, что рядом никого нет. Лишь после этого он осторожно пробрался в пролом, оставшийся после взрыва. Бревна прогорели не до конца, и от них шел нестерпимый жар, однако ни собака, ни человек не обратили на это внимания. Жалобно поскуливая, Пок метался по внутреннему двору и обнюхивал то, что осталось от жилых построек. Его внимание привлек самый крайний барак на берегу реки. Алекс, с трудом сдерживая волнение, распахнул обугленную дверь и заглянул внутрь. Здесь также все было разгромлено. Посреди комнаты валялись обломки грубо сколоченного стола, а в углу — доски от матросского сундучка.
— Ну что, Пок? Где она? — В темном бараке было полно дыма, и Алекс не смог больше ничего разглядеть. Из его глаз потекли слезы — то ли от едкого дыма, то ли от отчаяния. Погибшие защитники форта так и лежали, не погребенные, во дворе. Среди изуродованных трупов были мускоги и полукровки, однако не нашлось ни одной женщины. Слава Богу, Джосс все еще жива.
Пока жива. Алекс только теперь заметил в дальнем углу барака два скорченных и обожженных до неузнаваемости трупа. Несчастные тесно прижимались друг к другу в последнем объятии. Судя по росту, погибли девочка лет десяти и взрослая женщина. Обе так обгорели, что ни по одежде, ни по украшениям невозможно было сказать, были они белыми или нет. Даже после смерти женщина старалась прикрыть своим телом ребенка.
Алекс опустился на колени, глядя на то, как Пок возбужденно шныряет среди обломков, усыпавших пол. Нет, это не может быть Джосс, его жена. И в этот миг что-то тускло блеснуло в слабом свете, проникавшем через дверной проем. Пок уже обратил внимание на этот предмет и ткнулся в него носом. Внезапно он уселся, задрал морду к потолку и издал душераздирающий жалобный вой.
У Алекса в жилах застыла кровь. В ушах грохотало, а тело онемело и отказывалось служить. Кое-как он доковылял до того места, где лежал этот необычный блестящий предмет. Так тускло могло блестеть только золото. И это действительно было золото, испачканное сажей. Это были золотые карманные часы. Часы, принадлежавшие когда-то преподобному Элайдже Вуд-бриджу.