В Шверине Кристиану пришлось вступить в настоящее сражение. Поскольку он перешел в католичество, то тут же воспользовался возможностью обратиться к папе и попросил папу расторгнуть его «еретический» брак с кузиной. После чего, не медля ни минуты, герцог, желая обеспечить себя поддержкой всесильного короля Франции, отправил в Париж посла, маркиза Гудана. Гудан вез тайное письмо, в котором Кристиан сообщал о своей готовности передать французскому государю управление всем своим имуществом, если он, герцог Мекленбургский, заключит брак во Франции, а также обещал предоставить в распоряжение короля четыре тысячи кавалеристов и пехотинцев, готовых вступить в бой в любой час по мановению его руки.
Людовику XIV и Гуго де Льону, его министру, пришлась по душе возможность иметь на севере Германии такого надежного союзника. Изабель также была польщена пылкостью своего воздыхателя и написала королю письмо, желая получить официальное разрешение на заключение этого союза. Ей ответил господин де Льон, дав официальное разрешение:
«Король одобряет и находит весьма желательным предполагаемый брак. Он будет доволен, если этот брак будет заключен и супруги в дальнейшем пребудут в добром согласии».
Преуспев во всех делах, счастливый Кристиан приехал во Францию, чтобы соединиться со своей возлюбленной, и ему была дана особая аудиенция в Сен-Жермене, но… Да, снова возникло «но» и весьма серьезного свойства. Слух о женитьбе герцога обошел всю Германию, достиг ушей его родственников Мекленбургских-Густров, и они подняли страшный шум, грозя скандалом. Поддерживаемая Густавом-Адольфом, Кристина, разведенная жена, отправила Людовику письмо, в котором отрицала развод и называла себя законной супругой на протяжении двенадцати лет. Все семейство Мекленбургов встало на сторону Кристины и дало понять Кристиану, что, если он посмеет заключить новый брак во Франции, он будет признан двоеженцем и лишен трона, на котором рядом с ним имеет право сидеть только Кристина.
Осторожный Людовик написал вместе со своим министром несколько деликатных строк, стремясь умерить разбушевавшиеся страсти.
Только время могло разрешить столь непростой семейный конфликт, на него и предлагал король положиться.
Способ не хуже других выйти из запутанного положения, и уж точно идеальная возможность получить отсрочку.
Приближалась весна, и король думал только о своей любви к Лавальер. Все его помыслы были устремлены к празднику, который он собирался устроить в ее честь в парке пока еще очень скромного Версальского замка. Тогда Людовик еще только собирался превратить его в то чудо, которым мы теперь любуемся.
«Радости волшебного острова» — эта феерия должна была продлиться десять дней и вызвать восторг у всех, кто будет приглашен принять в ней участие, и горькую зависть у тех, кто не будет приглашен. Изабель была приглашена и ехала вместе с Мадам, хотя всю зиму держалась несколько в стороне от придворной жизни, не желая участвовать в бесконечных пересудах относительно ее замужества. Однако принцесса сочла, что будет полезно развеяться, и, сама того не желая, отяготила Изабель новыми заботами и трудностями.
Маркиз де Вард, которого Изабель не видела довольно долгое время, несколько продвинулся в своей дружбе с Мадам и решил воспользоваться праздником, чтобы открыть принцессе свою страсть. Он открыл ее, и, как пишет госпожа де Лафайет, принцесса «не совсем ее отвергла». Изабель оказалась снова наперсницей Генриетты. Ее привилегированное положение, долгие разговоры с принцессой вызвали зависть, во-первых, у Франсуазы Атенаис де Рошешуар, бывшей фрейлины Мадам, которая недавно вышла замуж и стала теперь маркизой де Монтеспан и которая никогда не любила герцогиню де Шатильон. А во-вторых, у графини д’Арманьяк, которая, по отзыву все той же госпожи де Лафайет, «охотно употребляла ту малую толику мозгов, какая была отпущена ей природой, на то, чтобы делать людям зло». Эти две дамы задумали уронить Изабель в глазах королевы-матери, а главное, погубить ее в глазах Месье. Во втором случае это оказалось легче легкого: достаточно было шепнуть ревнивому Филиппу, что герцогиня взяла на себя роль посредницы между любовниками. Впрочем, скорее всего, это было не так уж далеко от истины…
Было или не было, но Месье страшно разгневался и заявил, что закрывает герцогине доступ в покои своей супруги.
А если говорить о ссоре, то ссора была оглушительная. Ни один из супругов, которые так не подходили друг другу, не собирался уступать и сдаваться. Анна Австрийская заперлась у себя и не пожелала участвовать в «семейных, — как она выразилась, — размолвках». Карл II Английский, которого не замедлил известить о своих неприятностях Котенок[37], тоже внес свою лепту в разгоревшийся пожар. Памятуя о своей юношеской влюбленности, он написал о самых дружеских чувствах и полном доверии к госпоже герцогине де Шатильон. Месье взвился до потолка.
Похоже было, что в доме Орлеанов вот-вот начнется открытая война, дом разделится на враждующие партии, и придворные будут вынуждены сделать выбор, на чьей стороне стоит каждый из них. Однако Людовик, утомленный нескончаемыми дрязгами, стукнул кулаком по столу и вынес вердикт: госпожа де Шатильон остается на своем месте при Мадам, и ей приносят извинения.
Не тронул он и ее обвинительниц. Госпожа д’Арманьяк заслужила снисхождение короля только потому, что была заодно с маркизой де Монтеспан, а маркиза была лучшим украшением двора. Сколь бы ни был король увлечен нежной Лавальер, он не мог не отдавать должного царственной маркизе. Что касается Изабель, то, после всех неприятностей, она вновь была в фаворе и еще большем, чем раньше.
Пока французский двор интриговал, Кристиан Мекленбургский трудился не покладая рук, добиваясь своего счастья. Он наконец получил от папы обещание, что его первый брак будет расторгнут, как только он торжественно и прилюдно отречется от протестантской веры и перейдет в католическую в присутствии кардинала Антония, который специально для этого прибыл из Рима. Отречение свершилось в Париже в резиденции папского нунция в присутствии множества епископов и нескольких важных гостей. Затем вновь обращенный прошел через таинство крещения и получил новое имя Людовик, которое избрал для себя в честь короля Франции, выслушал мессу и приобщился Святых Даров. После чего состоялся праздник, который почтила своим присутствием королевская чета. А на следующий день после этого в Сен-Шапель в Венсене кардинал прочитал папское послание, одобренное и утвержденное императором. Папа отпускал герцогу грех, который он навлек на себя, женившись на своей двоюродной сестре, что было запрещено церковью. Брак этот признавался недействительным, герцог от него освобождался и был свободен вступить в новый брак с любой дамой католического вероисповедания, которую он для себя изберет.