подушках на диване, он сразу понял, что она не просто прилегла отдохнуть
— Что случилось, милая моя! Ты заболела? Как же так?
Весь его вид выражал сострадание и заботу, но на фоне предыдущих событий, это выглядело фальшиво. Ирина смотрела на прекрасные цветы в его руках, и понимала, что они ее совершенно не радовали!
— Почему ты молчишь? У тебя, наверное, голова болит? Конечно, ты же опять работала. Да там еще погода поменялась. Это у тебя на погоду!
Перед Ириной стояла большая белая ЛОШАДЬ! Она что-то говорила человеческим голосом и трясла гривой. Как же страшно… Ирина вдруг закрыла лицо руками и неожиданно для себя заплакала. Ей стало ужасно жалко себя, что она должна на это смотреть и выслушивать. Более того, ей захотелось закричать на всю комнату: «Ааааааааа!!!!» И остаться одной. Но как-то смогла себя сдержать…
Петрович опешил. Ее слез он толком не видел, лишь однажды были заплаканные глаза и все. А тут… Он растерялся. Ирина пришла в себя первой. Она быстро встала с дивана и ушла в ванную, оставив его в зале с парадным букетом.
— Настя! Что с мамой? Я ничего не понимаю…
— Правда не понимаете, Станислав Петрович? Мама целый день провалялась с высоким давлением.
— Ну это на погоду, Настенька. Это бывает.
— У мамы это впервые! Я не знала, что делать.
— Как же так, что же вы не позвонили?
Настя на него выразительно посмотрела и не ответила. И он решил сесть на своего конька:
— А тут столько работы навалилось!
— Просто невпроворот! Народ и днем и ночью шины стал покупать! Конвейер! — это Ирина в своей ироничной манере, приняла участие в разговоре. Она взяла себя в руки, умылась холодной водой и пришла в зал.
Петрович угодливо засмеялся и протянул цветы:
— Милая моя, это тебе! Праздник, конечно, завтра, но я решил заранее!
— Да, ты молодец! Всю неделю сюрпризы! А тут еще цветы! Ты меня просто балуешь! Вы все молодцы! И Хитров не обманул! Сдержал обещание. Этот праздник я никогда не забуду!
— Ирочка, любимая! Вот честно, сам не знаю, как получилось! Вечером уснул на работе, прям за столом! А на следующий день приехал генерал из Москвы. Василич дал команду, и мы все поехали к Сашке, надо было принять человека! Столько вопросов, решений — за день не решить!
— Да и за одну ночь тоже! Стахановцы!!! Герои труда! Решаловы…
— Я вижу, что ты не веришь мне, дорогая, но я стал соучредителем, теперь грузовые машины будем выпускать!
— Я рада за тебя, Стас! И всегда радуюсь твоим успехам и в авто спорте, и на работе. Только почему ты до дома не добираешься или хотя бы до телефона?
— Виноват. Это да, даже сам не знаю, как это получается. Я это точно не хочу. Оно само собой как-то все. Но я очень сожалею и такого больше не повторится. Вот так вот!
Он стоял такой большой и жалкий с роскошным букетом, с пакетами, висящими на обеих руках и не знал, что ему делать дальше. Самое интересное, что и Ирина не знала, что ей со всем этим делать? Ее больше всего потрясло не его трехдневное исчезновение или, что он обманывал ее, а то, что она больше не могла ему верить! Она оставила его в зале и ушла в кухню. Подошла к окну, не включая свет. Настя вошла за ней и обняла ее за плечи двумя руками:
— Мама, ну не расстраивайся так. Давай ему поверим еще. Он же не хотел.
Ирина молчала. Она подумала, что он должен уйти. Его присутствие ее стало тяготить. Никакой радости от его возвращения не было.
Не за тем вернулся Петрович, чтобы так просто взять и уйти! Он побыл с друзьями, наговорился от души, выпил за это время столько, сколько мог и он знал, что недели две точно такие радости ему будут не нужны. Он понимал, что перегнул палку — три дня это слишком! Ну два — еще куда ни шло! А тут три, да еще перед Женским днем. Все Хитров:
— Давай еще рюмочку, куда ты спешишь? Жена дома, беспокоится не о чем! Никуда от тебя уже не денется! Она же не дурочка, чтобы такого мужчину потерять!
Он вспоминал этот разговор и видел, что все вышло не так, как он говорил. И где теперь найти слова, чтобы его любимая поверила и перестала дуться. Он в первый раз испугался, что она сейчас ему укажет на дверь. И что у него опять будет? Хитров и работа? Но с ней было интересно! И она, кажется, его любит. Любит просто так, не за деньги. Надо ей денег дать. Чтобы она чувствовала, что она мужнина жена, и ей не надо зарабатывать.
Он положил букет на стол, зашел в кухню, включил свет и сказал бодрым голосом:
— Чего это вы в темноте? Настя, помоги мне пакеты разобрать.
Настя начала складывать продукты в холодильник и сказала нарочито радостным голосом:
— Смотри, мам! Станислав Петрович тебе твой любимый ананас принес!
— А как же я не принесу? Я знаю, что моя Ирочка любит!
Надо было что-то отвечать. Раз не выгнала — не молчи. Ирина не могла. Как-то слова застряли в горле и все. Она села в свое кресло, положила локти на стол и обхватила голову руками. Стас понял, что она не будет с ним говорить, по крайней мере сейчас и решил использовать дочь:
— Настя, она ела сегодня что-нибудь?
— Да, буквально перед вашим приходом мы поужинали. Я готовила сама. Будете?
— Ну если САМА готовила, то я обязательно попробую! Давай мы ей свежий чай заварим. Шоколадку откроем ее любимую. Может ананас?
— Давайте чай попьем. Все вместе. — вдруг отозвалась Ирина.
Петрович облегченно вздохнул — блокада была прервана!
Ночью Стас боялся даже дотронуться до Ирины, чтобы она не соскочила и не убежала к Насте. Он остро чувствовал свою вину. И ему не спалось. Жена отвернулась от него и лежала обиженным комочком. Он заботливо укрыл ее одеялом, лег на спину и попытался уснуть. Мысли кружились вокруг недавних событий.
Стасу было неудобно, что женщины устроили мужчинам настоящий праздник, а они нет и главное не собираются. Когда собрались в среду в бане у Хитрова, то Андрей Германович сказал:
— Ну что, мужики? Чем будем нашим женам отвечать?
— Еще почти неделя впереди! Придумаем еще, — беспечно сказал Хитров — а сейчас давайте подумаем о делах наших насущных! Алексей! Наливай!