— Что сделать?!
— Вырезать. — Уверенное движение руки с ножом весьма наглядно показывало, как именно он собирается проводить экзекуцию.
Мне совсем не понравился его суровый голос.
— Я, конечно, понимаю, что тебе будет очень не хватать моей неподражаемой магии, ты, видимо, заботишься о моем здоровье, но…
— Нет, — он поморщился и брезгливо передернул плечами, — просто это выглядит отвратительно.
Ангел — воплощение гуманизма, доброты и мягкости? Замечательный друг с чудесным характером? Передо мной стоял хладнокровный, неумолимый палач с ножом в одной ладони и сгустком светлой силы в другой.
— Садист! — простонал я, уже понимая, что от «лечения» Не отвертеться.
— Целитель, — уточнил он, заставляя меня сесть на скамью и опереться о стол. — Будет больно.
— Без тебя знаю.
— Поэтому я предпочел бы связать тебе руки, и…
— Кляп в рот вставить не надо?
— Да, и это тоже.
— Обойдешься! Режь так. Я потерплю.
— Но, Гэл!
— Я сказал нет!
— Ну хорошо.
Энджи «облил» острие ножа своей белой энергией, плеснул на рану вином, прошептал что-то. Легкая ладонь опустилась мне на затылок, давая ощущение тепла и покоя. Я расслабился, и тут он ударил. Своей целительской магией и клинком одновременно. Боль была такой, что я, кажется, на мгновение потерял представление о времени и пространстве. Во всяком случае, черная пелена на голову опустилась. Ярость, смешанная с бешенством и непереносимым раздирающим кручением в теле. Как будто в меня вгрызалась сразу сотня разъяренных саламандр. Машинально, совершенно машинально я развернулся и отшвырнул его. В самое последнее мгновение попытался смягчить удар, но не успел. Ангел отлетел в сторону, сшиб скамью, крылом задел резной шкафчик. Посуда, стоящая там, со звоном посыпалась на пол, а он ударился плечом и головой о стену.
Я вскочил, обмирая от нехорошего предчувствия, и бросился к нему. Хлопнулся рядом на колени, осторожно перевернул. На скуле у незадачливого целителя наливался синевой хороший синяк, но, когда он открыл глаза и увидел мою сконфуженную физиономию, на губах появилась легкая улыбка.
— Я же говорил, руки надо было связать.
— Извини.
— Ничего.
Ангел поднялся с моей помощью, постоял секунду, пережидая головокружение.
— Давай попробуем еще раз.
— Нет! Не надо! Слишком больно!
— Гэл! Ее надо убрать! Ты не можешь жить с этой-тварью в теле.
— Ничего страшного со мной не случится. Поживу в компании. А потом, через какое-то время, ты попробуешь еще раз. Но не сейчас.
Энджи нахмурился, потер щеки, как будто умываясь, задел синяк на скуле, болезненно поморщился.
— Без твоей магии мы будем совершенно беззащитны.
Можно было бы получить удовольствие от этого признания моей магической незаменимости, но вернувшаяся тупая боль в спине умерила гордыню.
— Ничего, обойдемся. Перевяжи мне спину.
Мы оба не говорили о том, что беспокоит нас кроме Буллфера, возвращения в прошлое и твари у меня в спине.
Арэлл. Ангел в человеческом теле. Это сказал мне Энджи. Значит, она — одна из трех. Давным-давно, несколько тысяч лет назад или вперед, как считать, мне рассказывали о трех ангелах, спустившихся на землю, чтобы возглавить восстание людей против демонов. В моем настоящем они победили. Что будет сейчас? Что будет, если я пойду во дворец и убью элланку? Остановлю падение великой демонической империи на земле? Или всего лишь оттяну его на несколько столетий. Все изменится. Вместо множества Повелителей, владеющих небольшими кусками территории, появится один Хозяин. Им станет Буллфер. Не сразу. До него было еще несколько властелинов. И если бы я серьезнее интересовался историей, то помнил бы их имена.
Но все это не важно. Главное сейчас… А я не знаю, что сейчас самое главное. Я даже не знаю, что мне выбрать. Кого? Атэра или Буллфера.
Часть 2
МИРКАРА
ГЛАВА 1
Воплощение надежд
Они собирались раз в неделю. Поздно вечером. В Среднем городе, в доме патриция Октавия Тидула Невия. Благополучные молодые люди, которых должны были интересовать только роскошь и развлечения.
В глубине души каждый понимал, что ничего не сумеет изменить. Безумие выступать против Высших демонов. Можно сколь угодно долго рассуждать о том, каким станет мир без темных, читать древние книги и пытаться найти в них ответы или хотя бы намеки на пути освобождения от демонических созданий — ничего не переменится.
— Все это бесполезно. — Октавий, посмотрел на каждого из демоноборцев темными глазами. — Ведь вы же сами не верите… ну в то, что у нас может получиться.
Он пришел одним из последних, его еще не затянуло в постоянную борьбу с самим собой, со своим страхом. Он не представлял, как можно чувствовать себя свободным. И его все время одолевали сомнения.
— Разве мы сможем что-то изменить? Нас так мало, и вообще…
Молчаливый Атэр, впервые попавший на рэймское сборище демоноборцев, полулежал за столом и хмуро разглядывал всех присутствующих. Гай с любопытством наблюдал за ним, пытаясь понять, что думает мальчишка о каждом.
Сегодня их собралось шестеро. Язвительный, резкий, высокомерный Марк с вечной полуулыбкой на тонких губах, бледный, как будто никогда не выходил на солнце. Его дом был сожжен во время позапрошлых Больших сенполий вместе с родителями, младшей сестрой и сотней рабов. Теперь он жил у тетки, изо всех сил делая вид, что в его судьбе ничего не изменилось, зло огрызаясь на малейшее проявление сочувствия.
Преторианцы — братья Аристид и Критобул, названные так в честь древних героев. Гай не помнил, когда они появились. Словно не было такого времени, когда за столом не возлежали два атлета, похожие друг на друга как скульптуры атлантов, держащих на плечах портик в Каракалтском храме. Тяжелые серебряные чаши казались слишком хрупкими в руках каждого из этих двоих, а скамьи с изящно выгнутыми ножками явственно поскрипывали, с трудом выдерживая тяжесть их тел.
Тихий, изысканно-болезненный Юлий. Выглядящий гораздо моложе своих двадцати трех. При виде этого гибкого молодого человека невозможно было представить, что он выжил в храме Некроса. Обычно мертвое тело избранного — светлокожего, светловолосого юноши с голубыми глазами — выбрасывали из центральных дверей через сутки. Юлий продержался все три дня, отведенные для принесения искупительной жертвы Высшему демону. Что происходило в храме, знал один Гай. Хотя предпочел бы не знать…
— Он был очень любезен. — Гай прекрасно помнил, как тогда, четыре года назад, Юлий рассматривал свои забинтованные руки и в его спокойном, почти равнодушном голосе начинали слышаться истерические ноты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});