Так вот, Гарольд начал свой рассказ с повтора всех извинений о том, что подверг детей (то бишь нас) большой опасности. Но неоправданной эту опасность он не считал. Оказалось, что таким образом старый волшебник забрасывал здоровенный крючок, чтобы выудить Ральфа из замка. Ну а наживкой, естественно, послужили мы. Академик давно подозревал темного колдуна в том, что он темнит (эк удивил!), но конкретных фактов у Гарольда не было. Также наш ректор знал кое-что о том зверском способе перемещения между мирами, что использовал Ральф, и еще когда в первый раз увидел нас в телах эльфа и вампира, понял, что темный колдун затевает что-то совсем уж нечеловеческое. После сопоставления многих фактов, он догадался, что мы нужны темному магу для того, чтобы устроить что-то вроде связки миров.
- Идиот! – разгорячено тряс бородой и сверкал лысиной в свете костра ректор. – Почему некоторые люди при запахе власти теряют рассудок? Разве не ясно, что такая жесткая связка между мирами чревата самыми страшными последствиями? Завязать напрямую в один узел материю двух миров и энергию четырех существ и еще думать, что это будет существовать вечность? Хорошо, я готов признать, что не до конца понимаю, как это задумано, но ведь понятно, что на любую такую конструкцию может найтись другой умник, который захочет там поковыряться, и что тогда останется от этих миров?
Если опустить его эмоции, то получалось, что единственным способом разобраться с Ральфом, оставалось выманить его из замка, так как там его никто не смог бы одолеть. А мост темный колдун мог построить только в области истончения реальности, то есть в районе Андрюшкиной деревни. К тому же, Гарольд хотел все же убедиться в планах колдуна, а уж потом биться с ним в чистом поле – все-таки негоже устраивать разборки на основании каких-то зыбких подозрений. Выпаханный лес красноречиво говорил в пользу того, что выяснения отношений двух обидчивых магов такого уровня лучше устраивать подальше от населенных пунктов.
В свое оправдание академик заверил нас, что следил за нами одними ему ведомыми средствами, как только мог. А мог он, один бог знает, сколько и чего. Когда мы еще только подъезжали к замку, они втроем уселись на двух единорогов и потихоньку выдвинулись в путь. Где-то посреди лесов к ним присоединилась пара волшебных скакунов, которые сопровождали до этого нас. Когда Ральф выехал с нами в сторону места истончения реальности, Гарольду все стало окончательно ясно, и отряд спасателей с максимально возможной скоростью двинулся темному магу наперерез.
Гарольд попытался вызвать Ральфа на разговор, но два колдуна слишком хорошо знали друг друга, чтобы между ними оставались еще какие-нибудь недоразумения. Так что Темнила, почти не раздумывая, бросился на Лысину и вот чем все закончилось.
Академик поблагодарил нас за то, что мы отвлекли Ральфа в ответственный момент боя и дали возможность Гарольду поразить врага. В этом поединке кто-то должен был умереть, ну или, в худшем случае – оба мага плюс все окружающие. Так что кучка пепла на месте Ральфа – это не самое плохое, что могло произойти. Ректор признался, что уже стар и не в силах накапливать так много энергии, как в былые времена. Если бы не помощь единорогов и нас, то он, возможно, и проиграл бы.
Все вроде было хорошо: плохиш отшлепан по попке так, что и от попки ничего не осталось; миру ничего такого сверх естественно-темного больше не угрожает; тайные и опасные знания уничтожены, и город Клартен может спать спокойно. Вот только нам с Машуней было тоскливо – ведь Ральф унес с собой информацию о том, как он запечатал наши тела.
Видя наши грустные лица, Гарольд признался:
- Ребята, до сих пор я недоговаривал вам многие вещи – можно сказать, использовал вас, играя на вашей детской искренности и доверчивости. Простите старого дурака за это. Но я не видел иного пути, как выведать тайну планов Ральфа, а отпускать двух детей к нему, поведав все, что я сам знал, означало бы подвергнуть вас еще большей опасности. Ведь он без большого труда мог бы вытащить из вас любые сведения.
- Да уж, - вздохнул я. – И не напоминайте – сидишь, как овощ на грядке и философски ждешь, когда тебя слопают. Кстати, а почему вдруг к нам вернулись все ощущения? Ведь Ральф в тот момент еще был жив.
- Жив-то-жив, только ему вдруг стало совсем не до вас, и он был вынужден сконцентрировать все внимание и силы на одном «собеседнике», - улыбнувшись, пояснил Гарольд.
- Хорошо поболтали! – одобрительно кивнул я. – Вас бы на такие беседы приглашать лес валить – двум бригадам лесорубов за неделю столько деревьев «не уговорить».
- Это хорошо, что чувство юмора тебя не покидает, - усмехнулся академик моему сравнению магической производительности труда. – Но все же, вернемся к вашей проблеме. Вы понимаете, что все пути, кроме одного, исчерпаны, и нам остается лишь одно: мы отправляемся в горы…
- Спасибо, Гарольд, - тихо сказала Машуня и после паузы пояснила. – Спасибо за «мы». Значит, по крайней мере, ты едешь с нами. Просто… иногда мне казалось, что у меня больше нет никаких сил… - на ее глазах навернулись слезы, и тут она шепнула совсем уж приятные для меня слова. – Если бы не Шиш… он ведь предлагал мост только из него строить… просил меня оставить…
Девчонка совсем разрыдалась, кинувшись мочить рубаху не какому-нибудь Гарольду, или даже Сильвии, а мне. Ну… признаться, у меня тоже от таких воспоминаний слеза навернулась, но этого все равно никто не заметил, потому что вся компания, кажись, тоже рыдала в три ручья. Даже ректор начал смущенно утирать платком лысину не забывая прочувствованно посмаркиваться в тряпочку. Что уж говорить – чье сердце устоит перед вовремя пролитой девичьей слезой?
Это был один из самых длинных вечеров у костра в моей жизни. Мы, несмотря на усталость, обсуждали в мельчайших деталях Рюшкины успехи и то, как все друзья готовились сразиться за нас. Как Гарольд учил их вместе с единорогами добивать Ральфа, если сам падет в этом бою. Как они уговаривали этих волшебных существ помочь, и как единороги присоединились уже вчетвером, что говорило об их стремлении поддержать борьбу с темным магом. Друзья, в свою очередь, выспрашивали нас все о чувырлах, о бое с горным львом, о замке и деревне при нем и других приключениях.
***
Уснули мы с Мышуней, кажется, где-то посреди бесконечного разговора, только уже утром совершенно неожиданно найдя себя в объятьях друг у друга. Было ужасно стыдно, но, попробуй, объясни, что это сработал какой-то рефлекс самосохранения – мы просто настолько привыкли искать убежища и помощи друг у друга, что ночью наши руки нашли это убежище сами собой. По правде говоря, никто не хихикал и не подмигивал нам. Все только ласково и по-дружески сочувствовали – все-таки понимали, через какие испытания мы прошли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});