Читать интересную книгу Социально-политическая психология - Герман Дилигенский

В первых трех главах книги были рассмотрены те когнитивные и мотивационные механизмы, взаимодействие которых формирует отношение людей к общественно–политической действительности, их социальные и политические установки.

Было показано также, как совокупность различных установок объединяется в целостную систему, характеризующую личность как субъекта социально–политической психологии, как взаимодействуют ценностные, когнитивные, аффективные и поведенческие составляющие этой системы. Теперь нам предстоит уяснить каким образом все эти процессы влияют на выбор людьми позиции и линии поведения в общественно–политической сфере.

Иначе эту задачу можно сформулировать так: если до сих пор мы рассматривали различные процессы, происходящие в сфере социально–политической психологии, то теперь речь пойдет о конечном выходе, или «продукте» этих процессов, определяющем направленность общественно–политического поведения людей. Таким продуктом являются политические ориентации — представления людей о соответствующих их потребностям целях политической деятельности и приемлемых для них средствах достижения этих целей.

Политические ориентации отличаются от идейно–политических концепций, программ партий и течений, изучаемых политологией, историей общественной и политической мысли. Политическая идеология есть продукт общественного сознания — система вербализованных воззрений, выражаемых на языке абстрактных понятий, фиксирующих ценности и цели, направляющие общественно–политическую деятельность. Ориентации представляют собой социально–психологическое образование; словесно выражаемые идеи и ценности в той или иной степени сочетаются в них с неосознанными или не вполне осознанными предпочтениями и мотивами, которые люди переживают на эмоциональном уровне. Как показывают многочисленные эмпирические исследования, целостные системы воззрений присутствуют в сознании лишь меньшинства членов общества, ориентации же распространены в гораздо более широкой массе. Часто употребляемый термин «массовое сознание» в свете сказанного нельзя считать вполне адекватным, под этим понятием в сущности подразумевается сочетание продуктов сознания и неосознанных психологических тенденций.

Ориентации и концептуальные воззрения не разделены какой–то четкой гранью, они взаимосвязаны и частично сливаются друг с другом. Осознанные системы воззрений, теории, идеологии имеют психологические источники и психологическое содержание и в то же время выступают в качестве фактора формирования массовых ориентации, их утверждения и распространения в толще общества. Источники ориентации имеют двойственный характер: их порождает взаимодействие собственных мотивов и эмпирических знаний людей и усвоенных ими идейно–политических концепций. В когнитивном отношении они близки рассмотренным в главе книги социальным представлениям и отличаются от них тем, что помимо знаний содержат ценностные, аффективные и поведенческие установки в отношении явлений общественнополитической жизни.

Формы и уровни политического выбора

Выбор людьми политических ориентации — одна из центральных тем политической социологии и психологии. Рассматривая возникающие в данной связи проблемы, приходится сразу же контстатировать, что само понятие «выбор» далеко не самоочевидно. Его смысл более или менее ясен, поскольку речь идет о современных демократических обществах, где сосуществуют и свободно распространяются различные системы политических взглядов, где положение «политического человека» сходно с ситуацией потребителя в условиях свободного рынка: он «покупает» идейный и политический «товар», наиболее соответствующий его предпочтениям. Но о каком «выборе» можно говорить в условиях крепостной России или сталинского социализма? На первый взгляд может показаться, что понятие выбора релевантно только определенным, довольно ограниченным во времени и пространстве историческим ситуациям. На самом деле это не так. Даже в условиях абсолютной социальной и политической несвободы люди производят определенный психологический выбор: человек может интериоризировать свою несвободу, превратить фиксирующие ее социальные и политические нормы в свою собственную ориентацию и может внутренне отвергать ее, даже если у него нет возможностей выразить ее неприятие в каких–то общественных или политических акциях. Выбор в таких случаях выражается в эмоциональном восприятии данной системы отношений, в индивидуальной линии поведения в рамках этой системы. Среди американских негров–рабов были «дяди Томы», искренне преданные своим хозяевам, были и такие, которые, рискуя жизнью, убегали в свободные штаты. Такие же психологические и поведенческие различия существовали в среде русских крепостных крестьян.

Конечно, поведение крепостного, убежавшего от барина в разбойники или в казаки, трудно назвать политическим выбором, но, скажем, массовые бунты, поднимавшие крестьян на вооруженную борьбу с властями, — это уже стихийная политическая акция. Психологическое родство этих явлений очевидно — в их основе определенная позиция в отношении существующей системы власти, неприятие освящавших ее патерналистских ценностных норм («власть от Бога», «вы наши отцы, мы ваши дети»). Очевидно, также, что это неприятие может различаться по формам и уровням своего проявления — от скрытых, внутренних эмоций (ненависти к носителям власти, отчуждения от них) до активного индивидуального или группового поведения. В условиях жестко репрессивной системы протестующее поведение доступно в обычной ситуации лишь ограниченному меньшинству выделяющихся по своим психологическим свойствам индивидов — таким, например, как те героические одиночки, которые пытались бороться против сталинского режима, а впоследствии, как диссиденты брежневского периода. В условиях деспотически организованных общественных систем латентное неприятие распространено в относительно широких слоях общества и проявляется не только в скрываемых от всех переживаниях, но и в определенных формах коммуникативного поведения (например, массовое слушание «плохих голосов» и «кухонные» политические дискуссии в Советском Союзе) и культурного творчества, особенно в «смеховой культуре», комически занижавшей образы носителей власти (фольклор, политические анекдоты).

В целом можно утверждать, что психологический общественно–политический выбор происходит так или иначе при всех политических системах (т.е. таких общественных отношений, которым присуще наличие институтов власти). От характера системы и политической культуры зависят возможные формы и уровни такого выбора. В одних исторических ситуациях он ограничивается принятием дисперсных аффективных и поведенческих установок, в других выбором отдельных социально–политических ценностей, например, в рамках альтернативы: является ли воля монарха–властителя высшим законом или он должен сам подчиняться правовым нормам. В этих случаях имеют место доили предориентационные формы выбора. Высшей его формой является идентифицирующая ориентация, означающая, что человек сознательно отождествляет себя с какими–то системами ценностей, неформальными или институционализированными типами воззрений и политического поведения. Для идентификации могут использоваться как реально существующие, так и воображаемые, мифологические идейно–политические системы. Так советские «фрондеры–шестидесятники» и многие сочувствующие им граждане отождествляли себя с мифическим ленинским, сиречь «подлинным», социализмом, а их противники–сталинисты с вполне реальной политической практикой тоталитаризма.

Общественно–политический выбор характеризуется не только своими исторически обусловленными формами, но и уровнем проявляемой в нем индивидуальной и групповой активности осуществляющих выбор людей. С этой точки зрения его можно оценивать по двум типам критериев. Во–первых, по отсутствию или наличию творческого компонента в политическом самоопределении индивидов и групп: осуществляется ли выбор из уже имеющегося набора ориентации и позиций или дополняется их модификацией, развитием, внесением новых элементов. В странах Запада 60–80–е годы, а в СССР и России перестроечный и постперестроечный период были временем бурного обновления старых и созидания новых идейно–политических ориентации, в котором принимали участие не только политики и идеологи, но и обычные граждане, испытывавшие потребность в самоопределении в условиях резко меняющихся социальных и культурных реалий.

Во–вторых, выбор может быть групповым или индивидуальным. В тех случаях, когда индивид тесно связан психологически с социально–культурной группой, имеющей определенные идеологические и политические предпочтения, он часто автоматически, не размышляя, принимает свойственные ей ориентации. Этот автоматизм закладывается в период ранней политической социализации, когда ребенок на веру принимает все, чему его учат окружающие взрослые, и воспроизводится в случае сохранения устойчивых связей человека со средой происхождения. Он не обязательно равнозначен консерватизму — верности унаследованным от прошлого воззрениям. Групповые ориентации нередко меняются под влиянием перемен, происходящих в обществе, и многие психологически интегрированные в группу индивиды как бы незаметно для себя, автоматически усваивают эти изменения.