— Чтобы твоего духу здесь не было, если шкура дорога, — негромко сказал Эштон. Не хватало еще этого типа. — Она моя.
Тот отдышался и, схватив Эштона за плечо, начал было:
— Я первым ее увидел…
Разноцветный зонтик мгновенно раскрылся, и в бок повесы уперся острый конец. Он вскрикнул от боли и, решив, что с этой парой ему не справиться, отступил.
— Ну что ж, если вам так угодно. — Он развел руками и пошел прочь, примирившись с тем, что эта очаровательная девица не про него. Ясно было, что она сделала другой выбор.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
На эту пару оборачивались люди, и Эштон был горд и счастлив, что ему удалось завоевать королеву, пусть только на один день. Он жестом велел Хикори подать экипаж и помог своей даме войти. Усевшись рядом, он стал любовно перебирать ее тонкие пальцы. Ленора посмотрела на него, чувствуя, как ее охватывает блаженство, как бывало всегда, стоило лишь ему оказаться рядом. Под его горящим взглядом на щеках у нее выступил румянец. А Эштон долго и любовно смотрел на нее, упиваясь каждой черточкой любимого лица. Когда он заговорил, голос его звучал мягко и хрипловато, вызывая желание в ответ на то, что горело в его карих глазах.
— На вас, мадам, я никогда не могу налюбоваться.
Ее непринужденный смех проник ему прямо в душу.
— Отец и Малкольм считают, что ты слишком часто со мной встречаешься… а я с тобой. — У нее насмешливо опустились края губ. — Отец был совершенно шокирован твоим видом тогда, на берегу.
Эштон ухмыльнулся.
— Ну да, мне он сказал то же самое. Он считает, что ты еще не доросла до такого. Твой отец явно не знает, что в Бель Шен мы жили с тобой, как муж с женой.
Ленора покраснела под его пристальным взглядом.
— Я не решилась сказать им, Эштон. — Она опустила глаза.
— Они наверняка вывернули бы все наизнанку. Все, что бы ты ни сделал, выглядит в их глазах грязным. А отец все еще не может простить, что ты отнял у него Лирин.
Эштон мягко сжал ее пальцы.
— Это несчастный человек, и мне против воли жаль его.
Она почувствовала, как любовь нахлынула на нее, сметая преграды, которые она с таким тщанием возводила. Ленора подняла голову и посмотрела на загорелое лицо своего спутника.
— Ты хороший человек, Эштон Уингейт.
Рассмеявшись, Эштон бросил шляпу в угол и с сомнением посмотрел на Ленору.
— Почему? Потому что я не держу зла на старика, который считает, что у него есть основания ненавидеть меня? Но какой смысл тратить на него чувства? Я не знал раньше, что он выпивает, но теперь вижу, что зеленый змий делает свое дело. Он поранил руку, всего-то, а чуть сознание не потерял. Тогда я и понял, что это всего лишь слабая, высохшая плоть, заслуживающая сострадания. А желчь я лучше приберегу для другого.
— Для Малкольма? — тихим голосом спросила Ленора.
Лицо у Эштона окаменело, по скулам заходили желваки.
— Да, вот он действительно заслужил мою ненависть.
Видя, что Эштон едва сдерживается, она мягко погладила его по руке.
— Давай лучше не будем о нем говорить, — просительно сказала она. — Расскажи мне о своих планах. Ты еще долго собираешься держать здесь «Русалку»?
— Сколько понадобится… или пока ты не отошлешь меня.
— Но ведь я уже просила тебя уехать, — напомнила она.
Он взял ее за руку и поцеловал один за другим пальцы, вглядываясь в ее изумрудные глаза, светящиеся разнообразными чувствами, которые объемлются одним именем: любовь.
— Я уйду, когда твои глаза прикажут мне, любовь моя. Не раньше.
Ленора опустила густые шелковистые ресницы. Неужели чувства ее так заметны? Какой смысл отрицать, что она его любит? Любовь не такое чувство, от которого легко отказаться. Эштон положил их сплетенные руки себе на колени, и, ощущая, как участился у него пульс, Ленора поняла, что они хотят одного и того же. Свободной рукой он взял ее за подбородок и слегка поднял ее лицо, не отрывая взгляда, нежно погладил шею.
— Я хочу тебя, — хрипло пробормотал он.
Эштон положил ее руку так, чтобы она сама убедилась в этом, и увидел, как от смущения у нее расширились глаза. Она почти умоляюще покачала головой, стараясь отстраниться, молча взывая о пощаде, но имя Лирин, слетевшее у него с губ, парализовало ее жалкие усилия. Он прижал ее к спинке сиденья рядом с собой, и она беспомощно взглянула в его горящие карие глаза, глядящие на нее откуда-то сверху. Он нагнулся к ней, и она растворилась в его жгучем поцелуе, зная, что этого нельзя, что так не должно быть. Рука ее, покоящаяся у него на бедре, дрожала, горела, словно воспламененная его откровенным желанием. Шепча слова любви и страсти, он покрывал ее шею и щеки поцелуями, слегка касаясь тонких век, трепетавших под его нежными прикосновениями.
— Я всю ночь не находил себе места, — лихорадочно шептал Эштон. — Это мука — так хотеть тебя и знать, что ты недостижима. Вся душа переворачивается, как подумаю, что ты рядом, в доме, но между нами Малкольм. Как подумаю о нем, всего трясет, и чувствую, что от ревности голова кругом идет. Прямо не могу видеть вас вместе. Пожалей меня, пожалей мою истерзанную душу, любовь моя. Давай уедем. Позволь мне отвезти тебя домой, где мы сможем любить друг друга, где я буду ласкать тебя…
— О, Эштон, Эштон, — простонала она, и слезы выступили у нее на глазах. — Подумай сам, каково мне будет, если я вернусь с тобой в Бель Шен. Я ведь так и не знаю своего имени — Лирин или Ленора. И все время буду мучиться, гадая, кто я: прелюбодейка или верная жена. А ключ здесь — в Билокси, в этом доме, и я верю, что все-таки в конце концов двери откроются и в темнице станет светло. Мне являются страшные, жуткие видения, и, если я не разгадаю их смысл, они будут преследовать меня до самой могилы. Мне бы так хотелось стать твоей, я хочу того же, чего хочешь ты, но я не могу уйти с тобой, пока не узнаю, кто я, откуда, что со мной произошло.
Высвободив руку, она положила ее на колено и погладила другой рукой, словно охлаждая горящую кожу.
— Мне надо возвращаться. Лучше всего будет, если ты отвезешь меня сейчас домой. — Она отвернулась, чтобы скрыть слезы, вновь хлынувшие у нее из глаз. — А то я не выдержу и отдамся тебе тут же, в экипаже.
Зная, каково ему будет, когда они расстанутся и он окажется один, Эштон попытался уговорить ее.
— Побудь со мной еще хоть немного. Давай пообедаем вместе, а потом я отвезу тебя домой.
Она умоляюще взглянула на Эштона, а он печально улыбнулся и, видя, как покраснели ее глаза, сдался.
— Может, я прошу у тебя слишком много. Я ведь знаю, каково тебе приходится.
Он медленно вздохнул, стараясь прийти в себя.