Читать интересную книгу Крупнейшие танковые сражения Второй мировой войны. Аналитический обзор - Илья Мощанский

Таким образом, ночью с 6 на 7 июля 1942 года командарм Лизюков, не добившись немедленных успехов, которых ждали от него руководство Брянского фронта и Ставка, должен был продолжать наступление. Значительная часть войск армии еще находилась в процессе сосредоточения. Несколько забегая вперед, хочу отметить, что 66-й гвардейский минометный полк прибыл только утром 7 июля, 2-й танковый корпус вышел в назначенный район лишь к 10.00 7 июля, а его 148-я танковая бригада начала разгрузку на станции Долгоруково по достижении 11 часов утра.

Вести активные боевые действия 7 июля могли — «блуждающий» в поисках переправ «усеченный» 7-й танковый корпус с соединениями и частями усиления и 11-й танковый корпус. Последнему, несмотря на то что 6 июля германская авиация непрерывно бомбила его части во время марша, к двум часам ночи 7 июля удалось сосредоточиться в районе Вислая Поляна, Ивановка, Приклоновка (танки и пехота расположились на опушках лесного массива вблизи этих населенных пунктов. — Примеч. авт.). Реально имея в распоряжении два танковых корпуса, командующий 5 ТА своим приказом № 2 от 07.07.42 года в 03.30 поставил ближайшей задачей армии — уничтожение противостоящего противника в районе Ломовка, Перекоповка, Озерки (северные). Для этого 11 тк было определено направление: Новосильское, Хрущево (западное), Спасское, Высочнино. 7 тк должен был действовать из района Перекоповка, Каменка, также наступая на Высочнино. 2 тк, подходивший ночью к району сосредоточения по мере выгрузки, был оставлен в резерве в районе Карташевка, Заречье, Ломовец, имея 148 тбр на рубеже Нережа, Калабино. 340-я стрелковая дивизия продолжала выполнять задачу согласно приказу № 1/оп[137].

Войска армии продолжали действовать очень вяло. Командование 11 тк приказ из армии получило только в 06.40 7 июля. 53-я танковая бригада атаковала противника, и к 15.00 танкисты овладели н/п Хрущево (западное). 59-я бригада в сражении поучаствовать не успела, так как нашла брод и переправилась через реку Кобылья Снова только к 17.00. 160-я танковая бригада переправилась через речку еще позже. Таким образом, из всего 11 тк бой 7 июля вела только 59-я танковая бригада.

7-й танковый корпус в середине дня вновь переправился через речки Кобылья Снова и Каменка, а к ночи опять оказался на ее левом берегу.

2-й танковый корпус, оставаясь в резерве, как уже говорилось, к 10.00 закончил свое сосредоточение, но в этот день боевых действий не вел.

Наступательные действия 5-й танковой армии 7 июля, как и днем ранее, особо успешными назвать нельзя. По оценкам командования Брянского фронта, «провальные» результаты имели следующие причины: нерешительность действий командиров бригад, отсутствие организации разведки и маневра. Кроме того, 11 тк вопреки директиве Ставки вводился не восточнее 7 тк, где скорее можно было бы продвинуться вперед, а западнее, против уже организованной обороны противника. «Вместо того, чтобы согласно директиве Ставки, быстро наращивать силы левее 7 тк, ожидали, пока весь 11 тк сосредоточится, а введенный в бой 11 тк начал действовать только во второй половине дня, да и то, по существу, одной бригадой. 2 тк в этот день в бою ни одной бригадой не участвовал. Кроме того, даже те небольшие успехи, которых удалось достигнуть, переправившись на южный берег реки Кобылья Снова, закреплены не были. С наступлением темноты бригады отходят для заправки и приведения себя в порядок на северный берег».

Попытки наступления командованием 5-й танковой армии продолжались до 8 июня. Они привлекли на себя еще некоторые вражеские части, но разгрома его основных сил западнее Воронежа не получилось.

Обличая неудачные действия командования 5-й танковой армии, руководство Брянского фронта одновременно указывало на то, что боевую задачу Лизюкову определял непосредственно Генеральный штаб, поэтому прямой вины БФ в провале наступления вроде бы нет.

Однако через 22 года бывший начальник штаба Брянского фронта генерал М. И. Казаков скажет следующую фразу: «Но если бы даже штаб Брянского фронта был привлечен к руководству контрударом, от этого ход событий вряд ли бы улучшился, так как штаб фронта к этому еще не был подготовлен»[138]. Что же стояло за этими словами?

Конечно, все вышеперечисленные ранее недостатки при ведении боев 5 ТА имели место. Но главной причиной неуспеха объединения Лизюкова в его наступательных действиях 5–7 июля, по мнению автора, следует считать стратегические и тактические просчеты командования Брянского фронта, которое не только не смогло эффективно противостоять наступающей немецкой группировке, но и, боясь ответственности, искажало информацию о реальной обстановке на вверенном ему ТВД, вводя в свою очередь в заблуждение Ставку, которая уже в свою очередь посылала на фронт нереальные директивы, невозможные для выполнения командованием Брянского фронта и подчиненных ему объединений, что заставляло руководство БФ формировать новые искажения реальной информации. Таким образом, ложь разрасталась «как снежный ком», где новые порции вранья наслаивались друг на друга. Подобные «византийские» отношения в связке «начальник — подчиненный» очень характерны для этнопсихологии нашей страны и, честно говоря, российскому государству много пользы не приносят. Выходов из подобной патовой ситуации всего несколько: реорганизация фронтового объединения и включение в его состав новых людей (а значит, и новых «глаз». — Примеч. авт.); назначение нового командующего фронтовым объединением, который не отягощен предыдущими неудачами, а значит, может давать более объективную информацию об обстановке на вверенном ему фронте; отправка на передовую высокопоставленных наблюдателей-контролеров, имеющих возможность самостоятельно влиять на ситуацию.

Все эти «лечебные меры» по отношению к руководству Брянского фронта начали применяться уже через неделю после начала германского наступления. Как уже неоднократно упоминалось ранее, утром (по воспоминаниям М. И. Казакова, начальник Генштаба прибыл на командный пункт в районе Ельца 4 июля 1942 года. — Примеч. авт.) на КП Брянского фронта в район Ельца прибыл начальник Генерального штаба Красной Армии генерал-полковник A. M. Василевский (в тот момент на КП находились начальник штаба фронта генерал М. И. Казаков и заместитель командующего фронта генерал Н. Е. Чибисов, комфронта генерал Ф. И. Голиков уже выехал в Воронеж для организации обороны города. — Примеч. авт.), который в разговоре с Казаковым «доверительно» сообщил ему, что в ближайшие дни на воронежском направлении будет создаваться новое фронтовое объединение в составе 60, 40-й и 6-й армий. Командующим Воронежским фронтом будет назначен генерал-лейтенант Ф. И. Голиков, а руководство Брянским фронтом будет поручено новому военачальнику[139].

К вечеру 7 июля все решения были приняты. Согласно директиве Ставки, огромный Брянский фронт с двумя самостоятельными центрами управления разделили на два (фронтовых) объединения: собственно Брянский фронт в составе 3, 48, 13-й общевойсковых, 5-й танковой армии, 1, 16-го отдельных танковых, 8-го кавалерийского корпусов и авиации фронта (в конце июля переформирована в 15-ю воздушную армию), и Воронежский фронт — 60, 40, 6-я общевойсковые армии, 4, 17, 18, 24-й отдельные танковые корпуса и 2-я воздушная армия. Не мудрствуя лукаво, возглавить новый Брянский фронт было пока поручено заместителю командующего предыдущим фронтовым объединением — генерал-лейтенанту Н. Е. Чибисову.

Биография нового комфронта была достаточно типична для советских военачальников. Никандр Евлампиевич родился 5 ноября 1892 года в крестьянской (казачьей?) семье в станице Романовская Донской области. В 1913 году был призван в «царскую» армию. С осени 1914 года участвовал в боях Первой мировой войны. В 1915 году окончил Петергофскую школу прапорщиков и был вновь отправлен в действующую армию, где успешно командовал ротой на Западном и Юго-Западном фронтах. В Красной Армии с 1918 года. В годы Гражданской войны сражался в рядах РККА на Петроградском, Карельском, Псковском и Западном фронтах, а также против повстанческих отрядов Антонова и Колесникова (был командиром взвода, роты, батальона, полка, помощником начальника и начальником штаба стрелковой бригады). В 1922–1937 годах служил на штабных и командных должностях в Красной Армии. В 1931 году Н. Е. Чибисов вступил в ряды ВКП(б). Три года спустя был направлен в Военную академию им. М. В. Фрунзе, которую успешно окончил в 1936 году. С 1937 года Чибисов стал командиром стрелковой дивизии, а с 1938 года — стрелкового корпуса. В период советско-финляндского конфликта возглавлял штаб 7-й армии. С июля 1940 года Никандр Евлампиевич был назначен заместителем командующего войсками Ленинградского военного округа, а с января 1941 года — стал командующим Одесским военным округом. В 23.00 21 июня Н. Е. Чибисов отдал приказ о приведении войск вверенного ему округа в полную боевую готовность, что позволило организованно отразить первый удар противника. С начала Великой Отечественной войны — командующий 9-й отдельной армией, Приморской группой Войск Южного фронта (позднее Отдельная Приморская армия), затем 6-й армией и, наконец, до 7 июля — в должности заместителя командующего Брянским фронтом[140].