они нашли две тетради, где он делал всякие записи и рисунки, показавшиеся полиции сатанинскими и оккультными.
Дэмиен никогда не пытался отрицать свой интерес к оккультизму, как и причастность к культу «викка», в котором видел благотворную для себя жизненную силу. Но если посмотреть на его биографию, легко сделать вывод, что так он действительно искал способ убежать от неприятной ему банальной реальности жизни в Уэст-Мемфисе. Это также стало вероятной причиной его привязанности к Джейсону, кроткому и творческому ребенку, разделявшему его интерес к идеям, выходившим за рамки нормы.
При обыске домов единственным доказательством какой-либо связи любого из мальчиков с убийствами, обнаруженным полицией, стали волокна на халате мамы Джейсона и на детской рубашке в доме Дэмиена, похожие на волокна рубашки Майкла Мура. Но это самые обычные волокна, которые часто встречаются в любой недорогой одежде. Ни в одном месте не обнаружили таких серьезных доказательств, как следы крови или биологического вещества.
(Недавно был опубликован новый анализ, представленный адвокатами Джейсона по апелляциям Джоном Филипсборном и Блейком Хендриксом, он опровергает показания свидетелей о том, что эти волокна имели что-то общее. Но это произошло почти двадцать лет спустя.)
Обоих мальчишек доставили в полицейский участок, проверили на полиграфе, допросили без адвокатов, не дав возможности связаться с их семьями. Затем их перевели в отдельные камеры окружной тюрьмы.
Дэмиену так и не сказали, успешно ли он прошел проверку на полиграфе, но это, судя по всему, не имело значения. Он признал, что в том возрасте был чересчур умен, что ему же и мешало.
«В то время я гордился тем, каким говнюком я был. Если они пришли бы ко мне и заявили: „О, мы только что получили результаты теста на детекторе лжи, и ты его не прошел“, то я бы ответил: „Ну и что?“ Если бы они сказали: „У нас проблемы с твоими ответами“, я сказал бы: „Так это ваши проблемы, ребят“».
Неудивительно, что полицейские не особо церемонятся с такими детьми.
Между тем как только Джесси понял, что натворил, он сразу отрекся от своего признания. Но уже оказалось слишком поздно.
В девять часов следующего дня, 4 июня 1993 года, инспектор Гитчелл провел пресс-конференцию. Публично сообщив об арестах, он сделал самое запоминающееся и провокационное высказывание во всем этом деле. Уверяя общественность, что подозреваемые изолированы и теперь абсолютно безопасны для общества, он на самом деле очень мало рассказал о деталях расследования. Отвечая на вопросы журналистов, он ушел от самого острого вопроса о том, являются ли арестованные членами культа. Репортерам, лишенным яркой цитаты для статьи, стало неуютно.
Но затем вожделенная цитата снизошла на них, словно манна небесная. Один из газетчиков спросил: «По десятибалльной шкале, насколько вы уверены касательно этого дела?»
Гитчелл с очень серьезным видом кивнул, словно желая показать, что он понял суть вопроса. Затем уголки его рта слегка приподнялись, и он ответил: «На одиннадцать». Он оглянулся, увидел, что его ответ произвел фурор, и выдал достойную улыбку, граничащую с самолюбованием. Со временем он пожалеет об этом односложном высказывании, ставшем золотым перлом «театра правоохранительных органов». Но с этого момента общество прониклось убеждением, что дело против троих подростков уже в шляпе, не успев открыться.
Когда я просматривал дело, я еще не продумал психологический профиль и не приступил к анализу преступления, но связь с тремя подозреваемыми казалась чересчур хлипкой, больше похожей на «один» или «два», чем на «одиннадцать». Если только в этом не было чего-то большего, о чем я не знал, то «признание» Джесси Мискелли – младшего выглядело дырявым как решето. Рассказ Вики Хатчесон о Джесси и Дэмиене явно представлялся нелепо скроенным, тем более фактически было известно, что Дэмиен не умеет водить машину. Что еще там было: представление о том, что Джерри Драйвер считал этих детей способными сделать что-то плохое? В тех местах, где я работал, мы не называем это доказательством, мы это вообще никак не называем.
Должно было найтись что-то еще, чего мне не хватало, иначе это был бы истерический и неубедительный порыв полиции выдать свою версию за правду. Изучая фотографии с места преступления, я просто не заметил ничего, напоминавшего «сатанинский» культ или что-то хоть как-то относящееся к ритуалу.
Седьмого июня в газете Memphis Commercial Appeal, куда затем поступят многие статьи и эксклюзивные материалы по делу, были опубликованы отрывки из заявления Джесси в полицию. Сатанинская паника охватила Уэст-Мемфис. Разнесся слух, что Дэмиен сохранил яички Криса Байерса и держал их в своем трейлере в банке со спиртом. Одна соседка рассказала о том, что слышала, будто Дэмиен приносил в жертву младенцев и мазал их кровью свою подругу, пока занимался с ней любовью. Мать Домини, Дайана Тир, пыталась развеять слухи о том, что он пил кровь ее дочери и Джейсона.
Джерри Драйвер заявил, что заметил рост интереса подростков к оккультизму в течение последних нескольких лет, о чем свидетельствуют обугленные останки животных в кострах и тревожные граффити. Газета Commercial Appeal описала, как несколько подростков следовали за таинственным лидером, известным под кличкой «Люцифер».
«Я искал Люцифера два с половиной года», – заявил Драйвер.
У Пэм Хоббс взял интервью местный тележурналист, который спросил: «Вы считаете, что люди, совершившие это, поклонялись…»
Прежде чем он успел завершить вопрос, она ответила: «Сатане? Да. Вы только посмотрите на этих уродов. Я серьезно, просто посмотрите на них. Они выглядят как, – и тут драматическая пауза, – панки!»
В тюремном интервью Дэмиен заметил: «Уэст-Мемфис удивительно похож на второй Салем, потому что все, что здесь происходит, буквально каждое преступление, рождает обвинение в сатанизме». Словно Бриджет Бишоп перед Салемским судом, Ойер и Терминер почти на 300 лет раньше, Дэмиен Эколс носил черное, вел себя странно и не признавал привычную церковь.
Он выглядел другим, чужаком. И хотя он жил в их обществе, на самом деле он не был одним из них. Идеальный тип, вызывающий страх.
«Очевидно, нас выбрали для обвинения, потому что мы отличались от всех остальных», – прокомментировал он. Он признался, что время от времени делал граффити на бетонных стенах