Читать интересную книгу История Индий - Бартоломе Лас Касас

Глава 72

о том, как Педрариас удостоверился в смерти Франсиско Бесерры и о делах, которые совершил лиценциат Эспиноса в провинции Покороса

После того как Педрариас снарядил в путь Гонсало Бадахоса, о котором мы только что рассказывали, его более всего заботила судьба Франсиско Бесерры: жив тот или нет, ибо известию, принесенному тем юношей, он не слишком доверял; а так как его мучили сомнения и он хотел удостовериться, по какой причине Бесерра не вернулся в срок, он решил отправиться на розыски; однако никто и слышать не желал о походе в землю Ураба или к реке Сену, потому что все страшились отравленных стрел, которые убивали наповал; а так как все испанцы идти с ним отказались, Педрариас задумал хитрость, дабы обманом выманить их из города. С этой целью он велел объявить о своем намерении повести войну не на живот, а на смерть с касиком Покоросой и его народом за то, что они будто бы проявили непокорность; а в Дарьене только о том и мечтали, ибо война испанцам была весьма по вкусу. Всякий здравомыслящий человек, а тем более христианин, вправе задать в этом месте вопрос: а по какой, собственно, причине и на каком основании можно говорить о непокорности или неповиновении Покоросы и его народа, равно как других индейцев, если эти индейцы являются исконными хозяевами тех земель и никому на свете подчиняться не обязаны и даже не имели бы на то права, не будь всеобщей воли и согласия, ибо в тех случаях, когда одна часть племени поступала несогласно с другой, добра из этого, как явствует из рассказанного выше, никогда не проистекало; но в том-то и заключается глубочайшее заблуждение советников короля, что они слали приказы карать индейцев за непокорность, когда те восставали против испанцев, — хотя простодушные индейцы лишь защищали себя от их жестокостей и насилий; но ведь в самих кастильских законах и в книгах ученых законоведов ясно сказано, что только подданный может быть наказан за неповиновение. И кроме того, если бы даже те индейцы являлись бесспорно и по всей законности подданными кастильских королей (чего никогда и нигде в тех Индиях не было), то и тогда надобно бы помнить, что народ Покоросы и остальные взялись за оружие и стали убивать испанцев лишь после того, как Хуан де Айора и другие злодеи разорили их земли и причинили им неисчислимые страдания и ущерб, и все это в ответ на добрые дела и гостеприимство, которое те индейцы оказали Васко Нуньесу и его сообщникам, о чем рассказано в главе 61. Так можно ли называть их непокорными либо мятежниками? И хотя советникам короля надлежало бы все это знать, они проявляли странную беззаботность, в чем и кроется, как уже неоднократно и по разным поводам упоминалось, причина всех ошибок и заблуждений. Как только по Дарьену разнеслась весть о войне, все возликовали, ибо надеялись поживиться у владетелей той земли золотом, а также захватить рабов; и потому более 300 испанцев пожелали сопровождать Педрариаса; они погрузились на три либо четыре судна и поплыли на запад; так они двигались, пока не смерклось, а затем, по знаку Педрариаса, развернули суда и направили их, куда он хотел; таким образом еще до рассвета 200 человек, которым Педрариас приказал высадиться, вступили под предводительством некоего Уртадо в Карибану. Испанцы напали на те индейские поселения и по обыкновению, как мы об этом не раз упоминали, предали огню дома их жителей; когда же сонные индейцы, обожженные и полуобгорелые, выскакивали из домов, они их убивали; но на этот раз индейцы схватили свои луки, и тогда испанцы, испугавшись ядовитых стрел, пустились наутек к своим кораблям. А все ли испанцы вернулись и не был ли кто-нибудь убит отравленной стрелой, мне неизвестно. Нескольких индейцев они захватили в плен, и от них Педрариас узнал, что Франсиско Бесерра и остальные в самом деле погибли и что все случилось именно так, как рассказывал тот юноша. Освободившись от мыслей и сомнений касательно судьбы Франсиско Бесерры, Педрариас вновь двинулся вдоль берега и, пройдя 60 лиг, зашел в гавань Акла, где со своими людьми высадился на сушу; затем он велел лиценциату Эспиносе взять 300 человек и лошадей и отправиться в провинцию Покороса, дабы предать ее огню и мечу. Когда лиценциат Эспиноса отбыл, Педрариас велел сооружать в Акле крепость из земли и дерева; в работе он был первым, чем и подавал оставшимся с ним испанцам пример. А построил он эту крепость, чтобы испанцы, которым доведется в тех местах проходить, могли бы в ней укрыться от врагов или отдохнуть, имея где преклонить голову. Там же Педрариас получил секретные донесения, которые повергли его в уныние и вынудили вернуться в Дарьен; вместо себя он оставил предводителем в Акле некоего Габриэля де Рохаса. Едва Педрариас прибыл в Дарьен, как вскоре возвратился Бадахос; однако встреча с Бадахосом принесла ему только горе и отчаяние, ибо он узнал, какое огромное богатство тот упустил; тогда Педрариас решил самолично отправиться за этим золотом, но как раз в эту пору прибыл настоятель Дарьенского собора, который принял участие в походе лиценциата Эспиносы, и передал от имени этого самого лиценциата, что тот собирается без промедления выйти на поиски потерянного золота, а посему он просит Педрариаса тот же час выслать ему подмогу, ибо Эспиноса уповает с божьей помощью все то золото вернуть. Трудно сыскать такое злодейство либо преступление, виновники которого не призывали бы себе на помощь бога; ведь не секрет, что разбойники и мошенники наперед осеняют себя крестным знамением и горячо, истово молятся, дабы их кража или другое преступление осталось безнаказанным. Итак, Педрариас тем вестям обрадовался и постановил не медля отправить в помощь Эспиносе 130 человек, а предводителем назначил Валенсуэлу; и хотя Бадахос требовал, чтобы этот поход поручили ему, Педрариас воспротивился. Между тем лиценциат Эспиноса уже шел своею дорогой, являя доказательство, что науки не притупили его копья и что он славен не одной лишь ученостью, но вполне достоин предводительствовать многими солдатами; он прибывает в земли Комогре и Покоросы, которые всегда оказывали испанцам добрый прием и гостеприимство; но на сей раз, зная зачем наши пожаловали, индейцы соединились все вместе, чтобы за себя постоять; навстречу испанцам вышли без малого 3000 нагих индейцев с дубинками, своим единственным оружием; завидев лошадей, которых они никогда дотоле не видели, они в страхе бросились врассыпную, кто куда; однако уйти им не удалось: конные настигали их и поражали своими копьями или преграждали им путь, а тем временем подоспели пешие с мечами, так что мало кому удалось спастись; одних испанцы убили, других увели в неволю. Кроме того, наши христиане придумали травить их собаками: спустили на индейцев собак, и те многих растерзали; а некоторых индейцев Эспиноса велел повесить либо же вырвать им ноздри или отрубить руки; словом, в самое непродолжительное время Эспиноса почти совсем опустошил те края, и там не осталось, по-видимому, ни единой души. Однако лиценциат лишь исполнял волю и веления Педрариаса, а потому гнев господень должен пасть на них обоих Вместе с Эспиносой и его людьми отправился в поход монах-францисканец по имени фра Франсиско де Сант-Роман; он прислал на этот остров письмо приору отцу Педро де Кордова, о котором мы сообщали и еще будем рассказывать; в этом письме монах заклинал, чтобы он поговорил с иеронимитами{62}, которые как раз в это время прибыли на остров, дабы навести в тех краях порядок, и открыл бы им, что злобные тираны предают этот материк разграблению; он просил также, чтобы иеронимиты нашли какой-либо способ помочь той земле; упомянутый приор — святой он был человек — передал это письмо мне, и я отвез его в Кастилию, чтобы показать кому надлежит; уже после того, в 1518 году, фра Франсиско де Сант-Роман покинул тот материк и отправился в Испанию; когда он прибыл в Севилью, то посетил там семинарию ордена доминиканцев, носящую имя Святого Фомы, где и рассказал про все, что видел своими глазами, а именно, как испанцы за время того похода Эспиносы изрубили мечами или же затравили свирепыми псами 4000 индейцев. Мне же стало о том известно из письма учеников упомянутой школы, которое я получил, находясь в том 1518 году при дворе в Сарагосе. Итак, я показал письмо Великому канцлеру{63}, ибо в ту пору король Карл препоручил эти Индии его заботам и попечительству (о чем, если богу будет угодно, мы надеемся рассказать подробнее); а Великий канцлер поручил мне навестить от его имени епископа Бургосского, который был тогда нездоров, и показать ему означенное письмо; он хотел, чтобы епископ прочел письмо и устыдился, что плохо теми землями правил, из-за чего и случились многие весьма прискорбные дела. Так я и поступил: навестил епископа по его поручению и показал то письмо, а он мне ответил: «Я уже имел случай про это говорить, но передайте его милости снова, что того человека должно из этих земель изгнать». Он говорил про Педрариаса. Одним словом, — что очевидно из вышесказанного и что мы надеемся еще показать ниже, — лиценциат Эспиноса совершил во время своего похода неслыханные грабежи и убийства и обратил в рабство несметное множество индейцев. Разорив поселения Комогре и Покоросы, Эспиноса, а с ним и Педрариас, отправился в землю касика Чиру; он хотел захватить врасплох и увести в неволю касика Нату; и вот, взяв половину своих людей, он ночью напал на поселение того касика, однако касик от них ускользнул; после этого Ната собрал своих людей, и они с дикими криками и воплями набросились на испанцев; но тут индейцы увидели лошадей, которых никогда дотоле не видывали, и, полагая, что эти звери их растерзают и пожрут, пустились наутек. Затем Эспиноса велел соорудить на площади селения деревянный частокол, а это сооружение было для индейцев столь же неприступной крепостью, как Сальсас для французов; когда несчастный Ната увидел, что пришельцы задумали обосноваться в их селении, а у них было слишком мало сил, чтобы врагов своих одолеть, сам касик и с ним несколько индейцев явились безоружные и отдались им в руки. Получив известия о том, где находится касик Эсколиа, Эспиноса высылает некоего Бартоломе Уртадо с 50 людьми и велит им ночью напасть на того касика и захватить его, что они и сделали. Когда же они расправились с теми двумя касиками — одного, как было упомянуто, взяли в плен, а другой сдался сам — Эспиноса оставил при них верную стражу, а сам двинулся в земли касика Кутары; он прибыл к реке под названием Кокавира, где, но слухам, Кутара держал и прятал отнятое у Бадахоса золото, потому что его жены будто бы так ему посоветовали; а иначе, говорили они, христиане снова отберут золото и его разорят. Впереди всех, обследуя ту землю, шел Дьего Альбитес и с ним 90 испанцев; вдруг он увидел, что на опушке леса стоят около 20 индейцев со своим немудреным оружием, и он на них напал; индейцы мужественно защищались, несмотря на то что испанцы рубили их мечами. А затем из лесу с оглушительными криками выскочили индейцы во главе с касиком Кутарой и с ним, насколько можно было судить, более 400 воинов; разгорелась битва: то наши отгоняли индейцев до самого лесу, то их самих теснили индейцы; много индейцев они убили мечами, но и немало наших было ранено; наконец подошел Эспиноса со своим отрядом; когда индейцы увидели лошадей — да еще собак на них спустили, — то все до одного обратились в бегство, словно самого черта увидели.