от властей прячется, — согласился с самим собой Ксинг. — С дружками!
Если сидящий в кустах тут давно или же путешествовал в нужном направлении, то был повод с ним поговорить, спросить, не проезжал ли торговец, и если проезжал, то как давно и куда? Ксинг обошел по большой дуге, затем подкрался незаметно сзади, получив хорошую возможность рассмотреть цель получше. Тощий и немытый, в странной разномастной одежде, тот удобно устроился на большом камне, где ёрзал, чесался, харкал и шмыгал носом, тем самым облегчая Ксингу задачу бесшумного подкрадывания. Сбоку от него, прислонившись к дереву, стояло копьё с настоящим железным наконечником.
Ксинг тихо подхватил копьё, удивляясь, как человек, создающий столько шума, мог остаться незамеченным с дороги.
— Не кричи, — посоветовал Ксинг, приставляя наконечник копья к спине тощего.
Тот немедленно пронзительно взвизгнул и отпрыгнул вбок, треснувшись о ствол дерева, перецепился о корень и упал головой прямо на камень, на котором только что сидел. Он разбил себе в кровь лицо и лоб и, похоже, потерял сознание. Ксинг озадаченно почесал в затылке, признавая, что этот момент как-то не продумал. Но что ему еще оставалось? Откуда он мог знать, что вместо того чтобы делать то, что ему велят, тощий устроит смешную сцену из кристалла. Такого типа, где неуклюжие забияки падали, перекидывали столы, опрокидывали на себя миски с едой, путались в собственных ногах или ударялись о дверные косяки под весёлую музыку. Ксинг, конечно, мог подкрасться, схватить его и заткнуть рукой немытый рот, но подобным заниматься совершенно не хотелось.
Подлечить его? Пусть стать великим целителем ему только предстояло в отдалённом будущем, но кое-что он умел и сейчас. И убрать такое небольшое кровотечение — проще простого.
— Слышал? — спросил чей-то хриплый голос.
— Ага, явно Харкун опять погадить присел, да прямо на сучок! — ответил второй.
Харкун? Ну что, не нужно быть великим мыслителем, чтобы понять, за что тощий получил такую кличку.
— Признался бы уже, что ему нравится, — загоготал первый.
Ксинг отполз чуть в сторону и затаился, поглядывая снизу вверх. Появились еще двое, которых он ощутил ранее, но на время упустил из виду, сосредоточив внимание на тощем. Досадный промах, у злодея-учителя за такое он бы давно уже отжимался на острых камнях. Пусть сейчас его никто, кроме самого себя, ни к чему не принуждал, но и потерять можно было гораздо больше, чем просто ужин. В деревне он лишь тренировался, но в настоящих опасных схватках бывал не слишком часто. И, как показала встреча с тощим Харкуном, чтобы стать настоящим воином, Ксингу требовалось ещё много чему научиться.
— О, смотри, от страха на дерево прыгнул и убился! — продолжал смеяться обладатель первого голоса.
— Погоди, что-то тут не так, — остановил его второй, низенький и худой, даже более худой, чем этот Харкун. — Просто так Харкун бы тут валяться не стал.
Первый на его фоне выглядел мускулистым гигантом, хотя мускулов там не было, их заменял жир. Грязная одежда, густые сальные волосы, всклокоченные усы и бороды — улучшенное зрение Ксинга помогало рассмотреть всё в мельчайших неприятных подробностях.
— Ага, — согласился первый, — особенно когда мы еще даже не начали делить добычу.
— Тихо ты, — злобно рыкнул второй, — забыл, что ли, о словах старшого?
— Да тут нет никого, — отмахнулся первый, но всё равно остановился и начал осматриваться по сторонам.
Оба тревожно переглянулись, вытянули из складок одежды короткие клинки, может, и не слишком пригодные для эпических битв, зато отлично подходящие, чтобы выпускать кишки или напасть из засады, подкравшись сзади, ударить в печень или перерезать горло, пока сообщник удерживает врага на расстоянии копья.
Ксинг выпустил немного ци Древа, объединил с Водой. Дерево тянется ветвями к небу, качает ветвями и шелестит листьями, а облака — это небесная вода, льющаяся на землю. От объединения стихий получается Ветер, именно его и создал Ксинг, вызвав в отдалении завихрение воздуха. Послышался шорох листьев, словно там шаркнула неосторожная нога.
— Туда! — парочка ринулась на звук, даже не озаботившись кровотечением Харкуна.
Ксинг скользнул к дереву, о которое разбился лоб Харкуна, взлетел на него белкой и затаился в тени густой кроны, взяв наизготовку копье. Если вначале он ещё сомневался — мало ли, вдруг это компания крестьян или лесорубов, один из которых отошёл погадить, то после слов о разделе добыче всё стало предельно ясно. Возможно, он напал на след торговца, ну а может, просто, как и положено герою в кристалле, натолкнулся на бандитскую шайку. Конечно, эти бандиты ничуть не напоминали подчинённых какого-нибудь Короля Разбойников, но и он пока тоже настоящим героем не являлся, а лишь начинал героический путь.
Ксинг никогда не слышал ни от старосты, ни от жреца, ни от торговца, ни от редких проезжих, что в округе орудует бандитская шайка. Но, во-первых, он нёсся быстро и успел пробежать приличное расстояние, а во-вторых, разбойники могли перебраться сюда и недавно.
— Ёж какой пробежал или барсук, — донеслись слова низенького бандита.
— Эх, я бы сейчас съел барсука! Люблю барсучий жир, — облизнулся толстяк.
Возвращаясь, они не особо скрывались. Опять остановившись над Харкуном, низкий пнул того ногой в бок.
— Эй, вставай!..
— Слушай, а может, он испугался змеи? — настороженно заозирался толстяк. — Или она его укусила.
— Или принял за змею собственное дерьмо! — загоготал низенький.
Вопреки всем опасениям, вверх они не смотрели. Ксинг изготовился.
Для сидящих в засаде бандитов не слишком-то они и скрывались. Хотя расстояние до дороги, прикинул Ксинг, и должно было бы заглушить любые разговоры, но всё равно, существовали же какие-то правила и порядки! Тем более что падение Харкуна они прекрасно услышали, а значит, прохожий на дороге насторожиться тоже мог.
Ксинг не стал больше медлить. Он слетел, почти почти что свалился с дерева, ударяя низенького копьем в правое плечо, а толстяку впечатывая ногой прямо в зубы. В настоящем бою сдерживаться, как гласила одна из его цитат, было глупо. Ци послушно устремилась в руки, и Ксинг отшвырнул раненного бандита, а второго ударил под дых.
С силой наступив на живот Харкуна и выдавив из того мучительный стон, он прыгнул вперед и принял боевую стойку, приготовившись к настоящему сражению. Ци и кровь бурлили, наделяя ясностью мысли и уверенностью в собственных силах. Но, увы, битва закончилась, так и не успев начаться. Толстяк бесформенным мешком валялся на земле и приглушенно стонал разбитым ртом. Мелкий ухватился за пробитое плечо, уставившись на Ксинга в ужасе. Рана выглядела серьёзно, да и ци показывала, что без помощи лекаря этот разбойник не жилец. Но Ксинг никого лечить не