ответил Антон, который по долгу службы читал кое-что про нудистов и натуристов, но так и не увидел особой разницы в подходе. – Согласно их философии, надо забыть про одежду и стремиться обратно к природе. Нагишом к стволам и корням, как наши древние предки…
– Это которые ели только натуральную пищу и жили аж до тридцати лет? – уточнил Забубенный.
– Ну да.
– А там ведь и мужики загорали, – вспомнил Григорий с озадаченным видом, – у них что, при виде обнаженной природы напротив никаких первобытных рефлексов не возникает?
– Честно говоря, не знаю, – ответил Гризов. – Я лично у них интервью не брал. Но спокойствие это – неспроста. Наверное, когда единение с природой достигает апогея, наступает импотенция. И свободные от предрассудков люди уже не обращают внимания на противоположный пол.
– Правда? – удивился Григорий. – Я думал, наоборот.
Забубенный в глубокой задумчивости отодвинул лодку, взял из садка плотвичку покрупнее, насадил ее на ветку и тоже распростер над огнем.
– Я все же не пойму, – спросил механик, после долгого молчания, – а почему единиться с природой надо обязательно без штанов?
Антон ухмыльнулся, перевернув плотвичку другой стороной к огню.
– Ты – отсталый человек, Григорий. Это сейчас модно, понимаешь. Сейчас вообще все модно делать без штанов: загорать, купаться, кино снимать и Моцарта исполнять. Моцарт в штанах людей уже не интересует.
– А… – закивал головой Григорий. – Понятно. Ну, тогда я не нудист.
– Да куда уж тебе! И мне тоже. Мы с тобой сегодня аж в полной амуниции искупались, – пошутил Антон, кивнув в сторону сушившейся у огня одежды, – а теперь загораем.
Друзья рассмеялись. Вечерело. Звонкий смех разнесся далеко над озером.
На следующий день, собрав свои пожитки и большой мешок с рыбой, Антон и Григорий добрались до станции Каннельярви, а оттуда без происшествий до дома. Поскольку торопиться было особенно некуда, решили зайти в гости к Забубенному, посидеть немного на кухне.
– Вот Мораторий обрадуется, – сказал Григорий, поднимаясь по лестнице и размахивая мешком с рыбой.
Мораторий действительно был рад. Кот встретил друзей приветственным мяуканьем и запрыгал вокруг мешка, явно напрашиваясь на угощение.
– Сейчас, сейчас, – успокаивал его хозяин, – только сапоги стяну.
Сняв сапоги, Забубенный поволок заветный мешок на кухню. За это время Антон с Мораторием успели в прихожей обменяться информацией на телепатическом уровне.
«Ну, как дела на личном фронте?» – спросил Гризов.
«Да так… бегал за ней, бегал, а она нашла себе какого-то облезлого в соседнем бачке. Я ведь все для нее хотел бросить… дом, семью хозяина. Вот и верь после этого кошкам».
«Ничего, брат, – успокоил Антон кота, почесав за ухом, – будет и в твоем бачке праздник. Иди вон, рыбкой полакомись».
Мораторий, подняв хвост, убежал на кухню, где Забубенный уже выложил для него угощение в специальное блюдце. Гризов вошел следом и включил стоявший на кухне телевизор.
– Хочу взглянуть, что происходит в мире после массированного налета нашей армады, – пояснил он главному механику Земли.
В мире, как всегда, все падало и взрывалось. Ледники таяли, парниковый эффект наступал, озоновые дыры расширялись, на солнце появлялись новые пятна… и больше ничего.
– Не понял, – протянул Гризов разочарованно, – не действует, что ли?
– Не торопись, командир, – успокоил его Забубенный, – планета у нас вон какая огромная. Подействует. Дайте срок. Лучше давай пока по рюмке пропустим для согрева. По случаю удачной рыбалки, так сказать.
С этими словами Григорий выставил на кухонный стол поллитровку с живительной влагой домашнего изготовления.
– Привет рыбакам! – на кухне неожиданно возникла жена Забубенного Наташа. – Не успели приехать, уже остограммиться собираетесь?
Григорий поцеловал жену и примирительно ответил:
– Всего по десять капель, дорогая, за удачную рыбалку.
– Смотрите у меня, – шутливо пригрозила Наташа, – только по десять. Проверю! Кстати, Григорий, не видел мой куркулятор? Я его здесь где-то утром оставила.
– Что оставила? – удивился Антон.
– Куркулятор, – ответил за жену Забубенный и разъяснил: – Это мы так по-семейному называем счетную машинку. Почти то же самое, что и калькулятор. Только этот нужен чтобы считать, а куркулятор – чтобы куркулить. Последний способ гораздо приятнее.
Вскоре Наташа нашла заветный куркулятор на полке серванта и удалилась с победным видом. В настоящее время она обсчитывала проект собственной парикмахерской, поскольку решила податься в деловые женщины. Забубенный ей в этом не мешал, поскольку верил в способности своей жены. Если все правильно обкуркулить, то дело обязательно пойдет.
Усвоив новости счетного дела, Гризов сел за стол. Друзья хлопнули по десять капель, не отрываясь от телевизора. Антон все ждал изменений, но по телевизору их пока не было. Тогда он вновь обратился к инопланетным анализаторам, ненадолго отключась от действительности. Решил проверить, как действует новый антивирус образования.
Помимо уничтожения неизлечимых носителей вируса на планете Великого Тукана, всех остальных предполагалось продезинфицировать через интернет и телевидение. Неделю назад, не дожидаясь, пока появится эффект от целительного воздействия драндулётов, друзья-спасатели на всякий случай запустили гулять по международным сетям новый антивирус образования. Этот антивирус вызывал у получателей непреодолимую тягу к знаниям и желание делать добро людям. Первыми пациентами нового антивируса стали хакеры, поскольку получать знания теперь разрешалось только легальным путем. После многочисленных ломок переродившиеся хакеры становились лучшими специалистами по защите информации.
В целом лечебный вирус себя показал хорошо. На планете резко сократилось количество маньяков, проституток и телефонных террористов. Больше никто не собирался попадать в новости путем совершения убийства в общественном месте или другой пакости. Ходить без лифчика стало не модно, а родинка на щеке под Мерилин Монро перестала быть штампом красоты.
Поп-певицы стали меньше петь, а писатели меньше писать, потому что им открылась истина – гениев не может быть много, как и настоящих героев. Книги больше не писали по мотивам фильмов, а сами фильмы, из уважения к прекрасному, не прерывались рекламой по десять раз. Даже количеству перестало казаться, что оно переходит в качество.
Из состояния прострации Антона неожиданно вывел веселый звон балалайки. Гризов посмотрел на экран. По телевизору шла русская народная передача «Эх, Антоновка!», сделанная каким-то европейским продюсерским центром. По задумке иностранного режиссера все участники должны были соревноваться в лихом исполнении частушек.
Антон и Григорий, несмотря на разницу в возрасте, оба любили народное творчество во всех видах: частушки, песни, пляски, художественный мордобой и даже игру на балалайке. Смотрели они эту передачу с удовольствием, особенно Григорий. Однако сегодня удовольствие быстро испарилось. Антон не мог понять, почему добры-молодцы, все как один похожие на Распутина, и девицы-красавицы в народных костюмах, словно американский спецназ, должны выступать с телефонной гарнитурой у рта. Гарнитура эта смотрелась на них, как на