— Быть может, они взбунтовались и напали, откуда мне знать? — Лааль пожала плечами.
— Так ты видишь в нас врагов? — уточнил я.
— Возможно, — она помолчала. — Ты так красноречив и открыт, ты выставляешь свою честность перед собой будто оружие, но цель твоя та же, что и у Мастера: повелевать, разрушая все лишнее в назидание или для устрашения. Властелины мира, маги Форта. Мастер долго рассказывал мне о том, что мы — лишь плесневелые грибы, паразитирующие на истинных умениях. Мы — ничто. Ты или он, нет разницы. Ты лжешь себе сам, он честнее. Вы хотите получить что-то, не дав ничего взамен, а на отказ отвечаете яростью. Вы подобны водяным змеям, не знаете уважения и считаете себя достойными быть сильнее. Но вы не достойны! Ваши пренебрежение и гордыня виной всему тому, что происходит. Там, на материке. Здесь.
— Чем пренебрег я? — в голосе моем Лааль могла чувствовать раздражение, не страх. Неподвижные стражи за ее спиной казались изваяниями. Они застыли, не спуская с меня пристальных взглядов. Отменная выучка. — Чем, ответь? Любовью, которую дарит твой дом?
— Разумностью, — парировала она. — Хитростью. Умом. Ты был гостем в моем доме, но теперь ты — пленник.
— И чем ты собираешься удерживать меня? — засмеялся я, подняв Марику и задвинув ее себе за спину. Стражи шагнули в нашу сторону, я подался навстречу и вправо, гибко и легко, наслаждаясь телом, которое, как и прежде, принадлежало мне и было полно силы. Ударил ближайшего стража локтем в лицо, вырвал из ослабевших пальцев саблю, отвел другую руку в сторону, ощущая, как сгущается тяжесть кнута, как его холод скользит ознобом по коже.
— Демиан!
Я отшагнул назад, поравнявшись с Марикой. Все новые и новые стражи втекали в залу, пологи сдвигались, пропуская их и расширяя пространство.
— О, значит девочка не врала, и ты способен создать оружие изо льда, — Лааль по-прежнему стояла чуть впереди, будто не боялась меня.
Страж, сбитый моим страшным ударом на пол, поднялся. Его движения остались такими же точными и сильными. Локоть должен был сломать ему нос, но на лице мужчины не осталось и следа. Я потянулся к нему своим сознанием и замер на полувдохе. Выскользнув из пальцев, сабля упала и со звоном откатилась по полу, разорвав гробовую тишину. Такое оружие здесь и вправду бесполезно, больше проку принесет моя магия. Бич и, быть может, меч? Марика сказала про песчаных лошадей, теперь пришла пора посмотреть на песчаных людей.
Я отвел другую руку назад, привычным усилием создавая оружие, но в следующую секунду на запястье моем, обжигая холодом, защелкнулся железный браслет, испещренный символами, а нежные руки обняли за шею.
— С тобой все, — шепнули чувственные губы одной из служанок, деливших со мной постель. Я развернулся, намереваясь отшвырнуть ее прочь, но за спиной лишь качнулся потревоженный полог.
Глава 8. Подвал
Преступника следует поместить за решетку, но кормить и поить, чтобы он быстро не лишился сил. Слабое здоровье пленника всегда враг долгих мучений. Если палач не хочет, чтобы его жертва пала слишком быстро, ему должно знать меру во всем.
Тем не менее, умелый палач знает, что не стоит оставлять пленника без присмотра. Разум не должен получать передышку, иначе труды заплечного мастера будут потрачены впустую.
В первую очередь палач должен различать, кто перед ним: мужчина или женщина. Для разного пола наиболее эффективны отличные методы. Так, в силу своих свойств, женщина чаще мужчины трепещет из-за своей кожи, лица и тела. При желании причинить наибольшие мучения, с женщинами нужно начинать с унижений.
Когда речь заходит о мужчинах, то важно разделять их на два типа: трусы и глупцы. Трусы громко кричат с самого начала, и палачу нет нужды пользоваться изощренными методами, потому что трус мучается даже от предчувствия пыток. Можно обещать и показывать, и лишь потом применять.
Глупцами движет идея или их уверенность, но, в конечном счете, это не важно. Тем не менее, плох тот палач, который не понимает мотивов своего подопечного. Зная мысли пленника, можно наиболее эффективно распоряжаться методами, доступными знающему палачу и сейчас я опишу некоторые из них более подробно…
Искусство наказания. Рынца Кнутобой.Марика подхватила отброшенный мною меч и встала рядом. Я растеряно оглядел залу — никто больше не двинулся с места. Лааль смотрела на меня с жалостью, и это делало ее прелестные черты по-матерински добрыми. Она, будто богиня, взирала на меня с высоты небес, и я был готов приклонить колени, если бы не осознание, что всему виной ее чарующая любовь.
Тишина оглушила. Тишина вне и внутри.
Больше не было магии, не было пронизывающих пространство стремительных потоков, не было паутины чувств и легкого дуновения силы. Пустота, расчерченная незнакомым рисунком. Мне казалось, я оглох. Я по-прежнему видел глазами, но не осязал.
Я медленно поднял руку, оглядывая браслет, поддел его пальцем, но он, будто слитый из единого куска серого металла, плотно охватывал кожу, ледяным дыханием промораживая кисть до самых костей. Никаких замков, никаких стыков или зазоров. Что за фокусы?
— Гевор, — позвала тем временем Лааль, — теперь он твой.
Големы сомкнулись — слаженно, одновременно — и Лааль вышла, растворившись в темноте коридора.
Отрешенная сосредоточенность завладела мной. Было очевидно, что я просчитался, но в чем? В момент, когда в комнату вошел незнакомый мужчина, которого Лааль назвала Гевором, я потянулся сознанием к таким отчетливым заклятьям, связующим между собой частицы материи. Мне нужно было устранить сперва столь близкую угрозу, разрушить големов, заставить их пылью осыпаться под ноги, а потом, топча то, что было телами, пройти и взять магов Оплота за глотку.
В другое время я мог бы развеять их, не пошевелив и бровью, но на этот раз волна холодной боли рванулась из-под браслета, будто наказывая меня за попытку ворожбы. Рука мигом занемела, а мысли спутались. Я едва заметно пошатнулся, но это не укрылось от внимательного взгляда, брошенного на меня Гевором.
— Демиан! — Марика толкнула меня в бок. — Что происходит?
Она по-прежнему судорожно сжимала оружие, глядя, как приближаются к нам големы.
Я осторожно вынул у нее из рук меч и притянул к себе. Девушку била крупная дрожь.
— Все, тихо, — сказал я мягко. Неживые стражи обступили нас, Гевор прошел мимо, взял со стола кисть винограда и неторопливо закинул ягоду в рот. У него были столь правильные и симметричные черты, что его лицо казалось высеченным из камня. Странный человек, он не вызывал отторжения или симпатии. Как и его творения, он уподобился созданному из грунтов изваянию. Его движения были скупыми и короткими, а тело поджарым и загорелым, но кожа отливала серостью, будто он был на самом деле мертв. Но в нем была жизнь, определенно, Гевор был живее все живых.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});