— Береги себя, — сказал наконец Баллантайн одними губами, повернулся и ушел обратно в зал.
— Я все хотел тебя спросить, Гвендолен… — начал Логан, но Гвен, страдающая от жажды и ожидающая нападения врагов, обладала еще более несносным характером, чем в спокойное время.
— Потом спросишь, я занята. Как человек, делающий попытки хотя бы иногда заняться тем же самым, попробуй меня понять, если получится
— Чем же ты занята? Я бы с удовольствием нашел себе какое-нибудь дело, — пробормотал Логан. устраивая арбалет поудобнее. — Иначе от ожидания можно с ума сойти.
— Я думаю. Иногда это бывает довольно полезно. Хотя кому-то с непривычки и тяжело, конечно, — заявила Гвендолен, хмуря брови и покусывая указательный палец на сгибе.
— О чем?
— Устройство мира оставляю тебе. У меня хватает более примитивных вещей для раздумья.
— Например?
— Например, наш хозяин, который называет себя Алларием. У меня есть смутное подозрение, что он…
Как и положено в подобных случаях, договорить ей не дали. В дверь грохнули чем-то не вызывающим сомнений в серьезности, и они услышали голос Гарана:
— Эй вы там, не передумали? Выгоните этих четверых за ворота, и я пришлю вам четыре бочки с водой — по бочке за каждого! Думаю, для вас вода сейчас дороже золота! Так что оцените мою щедрость.
— Мы перед ней преклоняемся! — выкрикнула Гвендолен, прижимаясь к колонне под лестницей. — Настолько, что не хотим тебя ввергать в лишние расходы — специально подошли поближе, чтобы ты нас поскорее забрал.
Она забыла даже о постоянном ощущении жажды, настолько сильным оказался восторг перебранки перед боем, словно кипящая волна разлилась внутри нее, добежав до кончиков пальцев, которыми она снова стискивала рукоять меча.
— Крылатую тварь не портить, взять относительно целой! — отрывисто приказал Гаран за дверью. — Я вначале с ней немного поиграю.
Одна створка дверей уже вылетела, треснув посередине — похоже, что колотили железным тараном, подвешенным на цепях.
— Неужели наша тяга друг к другу взаимна, вот счастье! — не унималась Гвендолен. Две стрелы пролетели над ее плечом — в образовавшуюся брешь стреляли на звук голоса, но Гвен сейчас остановить было невозможно. — Я тоже мечтаю посмотреть на тебя поближе! Особенно на цвет твоей крови!
Вторая створка сорвалась с петель и рухнула вниз, в проломе стал виден край светлеющего неба. Следом за дверью рухнул первый нападающий, раскинув руки и придавив своим весом торчащий из груди арбалетный болт. Люди Гарана с руганью шарахнулись обратно — больше умирать никто не хотел. В проем влетела туча стрел, со звоном осыпавшись на первые ступеньки лестницы.
— Я думала, ты будешь первым! — прокричала Гвендолен, с сожалением выпустив эфес и поднося руки к ножнам. Теперь следовало ожидать любой гадости. — Зачем заставляешь ты ждать и томиться напрасно!
Фраза получилась хорошая, как раз для Аллария, который, как была уверена Гвендолен, непременно подслушивал.
На этот раз одновременно ворвались трое, справедливо полагая, что времени на перезарядку арбалета требуется много. Но Логан успел — щелкнула тетива, человек посередине зарычал и схватился за плечо, а из-за нападавших по бокам Гвендолен пришлось расстаться с двумя кинжалами. Нестройные вопли, поминавшие всех их родных и предков, сменились чем-то похожим на крики ужаса, через которые прорезался пронзительный голос Гарана, подгонявшего свой отряд такими ругательствами, что у Гвендолен заныла челюсть. Сморщившись, она покосилась на Логана — и была близка к тому, чтобы выронить следующий кинжал и подпустить очередного контрабандиста чересчур близко.
Молодой валленский книжник был смертельно бледен, теперь еще больше напоминая мраморную скульптуру, и ресницы плотно зажмуренных глаз казались абсолютно черными. Он так и стрелял — ни на миг не поднимая век.
— О Эштарра, велика твоя милость! — выдохнула Гвендолен в легком ужасе. — Если ты решил немного подремать, то момент сейчас не самый удачный — все равно разбудят. Да чтоб тебя…
Последнее относилось к воину Гарана, сумевшему добежать до Гвендолен и попытавшемуся ухватить ее за колено, прежде чем арбалетная стрела пробила ему шею. Она отпихивала его ногой, шипя сквозь стиснутые зубы от отвращения, и пересчитвала кинжалы. Картина получалась не слишком радостная — оставалось четыре, а вытаскивать остальные из валявшихся на полу тел под градом стрел не представлялось возможным.
У Логана вряд ли было лучше, хотя стрелять он мог реже, чем Гвендолен — бросать кинжалы. Они отбили еще одну атаку, причем у Гвен остался последний нож — самый любимый, висящий в ножнах на шее, Она с сожалением покачала его на ладони и решила, что потратит на себя, когда через несколько мгновений станет совсем невмоготу.
— А то все другим раздарила… — пробормотала она, внимательно разглядывая поле сражения. — Вот пример истинной щедрости Гвендолен из рода Антарей. Правда, не призываю восхищенных потомков мне подражать. У меня, впрочем, и потомков-то не будет…
Она еще раз пересчитала лежащих на полу, сожалея в этот момент только о том, что не удалось выяснить истинного числа тех, кто пришел с Гараном, и поэтому совершенно непонятно, сколько их еще за дверью. Кое-кто еще шевелился, пытаясь привстать, но у Гвендолен не возникало даже отдаленного ощущения единства со всеми живыми существами, которое однажды накатило на нее на эбрийской площади, и она не задумывалась, кто из них убит, кто ранен и насколько серьезно. Это была далеко не первая кровь, которую видели ее глаза — несколько раз она в дороге отбивалась от желающих исследовать толщину ее кошелька, а однажды вандерские купцы сочли Эленкигаль, Табигэйль и ее саму достаточно дорогим товаром. Тогда это тоже кончилось очень печально — правда, не для Гвендолен и ее подруг.
— Они тоже люди, — неожиданно громко произнес Логан, так и не открывая глаз.
— В самом деле? Что же ты тогда не бросил оружие и не залился слезами раскаяния, лучший арбалетчик во всей Валлене? — Гвендолен гневно фыркнула. — Впрочем, еще не поздно. Вон они снова лезут.
На этот раз среди нападавших был и Гаран — то ли он неправильно рассчитал количество клинков за поясом Гвендолен, то ли надеялся укрыться за чужими спинами. Логан выстрелил последний раз, перед тем как на него навалились втроем. Уже падая, он стукнул кого-то арбалетом по ногам, один из нападавших с силой пнул его в бок сапогом, и Гвендолен ясно поняла, что безмятежно заколоться на фоне подобной картины у нее вряд ли получится. Тогда она схватила меч — как взялась бы за первое попавшееся под руку оружие, и метнулась вперед, одновременно размахиваясь. Стальная полоса засвистела, и Гвен показалось, будто у нее обе руки вывернуло из суставов. Было стойкое ощущение, что не она действует мечом, а меч управляет ею, причем с явным неудовольствием, что ему попалось такое неловкое существо. Однако контрабандисты увидели только яростно сверкающее лезвие, рубанувшее воздух перед их лицами, и в ужасе отскочили.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});