Читать интересную книгу Работы Фрейда по технике психоанализа. - Жак Лакан

Однако, возразят нам, предпочитая рассматривать идею не слишком отчетливую на этапе ее наибольшего разложения, не впадаете ли вы в то, что по справедливости именуют преследованием за намерения? Дело в том, ответим мы, что тех, кто использует технику с подобным теоретическим аппаратом, удержать на этой наклонной плоскости ничто уже не в силах, ибо правила, которыми они маскируют изначально царящую в их голове путаницу, не способны оградить их от ее последствий. Они учат, скажем, будто для достижения чего бы то ни было, нужно стремиться усиливать это "я" (здесь на нас брошен многозначительный взгляд водворяющегося в своих правах здравого смысла), или, по крайней мере — поправляются они — его здоровую часть (выслушав эту ахинею, все одобрительно кивают); будто в использовании аналитического материала мы будем следовать плану (предполагается, что план этот, расписанный в деталях, лежит готовый у нас в кармане); будто мы будем продвигаться с поверхности в глубину (не гоже запрягать волов позади телеги); будто секрет мэтров, позволяющий добиться этого, состоит в анализе агрессивности (не годится телеге давить волов). В итоге же перед нами предстанут динамика тревоги и арканы ее домостроительства — да не коснется рука человека (если он профан в гидравлике) тех скрытых сил, что эта возвышенная мана таит в себе! Скажем сразу, что все правила эти, равно как и их теоретические прикрасы, останутся за пределами нашего рассмотрения в силу их явно макаронического характера.

На самом деле о том, что сопротивление по сути своей собой представляет, нельзя судить правильно до тех пор, пока мы не попытаемся понять его, исходя из измерений того дискурса, где оно проявляется в процессе анализа. Мы уже встретили эти измерения в той метафоре, которой Фрейд проиллюстрировал его первое определение. Я имею в виду то определение, которое мы в свое время комментировали3 и которое вызывает у нас представление о нотных линиях, "вдоль" которых (используя выражение Фрейда) субъект разворачивает цепочки своего дискурса в соответствии с партитурой, в которой "патогенное ядро" служит лейтмотивом. При чтении этой партитуры сопротивление проявляется в "радикальном" направлении (термин, противопоставленный предыдущему), возрастая пропорционально сближению линии, которая подвергается расшифровке, с линией, которая несет завершение центральной мелодии. Зависимость настолько строгая, что возрастание сопротивления, подчеркивает Фрейд, может служить мерой этой близости.

Именно в этой метафоре иные пытались усмотреть указание на механистическую тенденцию, которой мысль Фрейда якобы отмечена. Чтобы оценить степень заблуждения, о котором такое замечание свидетельствует, достаточно вспомнить, как мы шаг за шагом исследовали последовательные разъяснения Фрейда по поводу понятия сопротивления, в особенности те, что мы находим в работе, которую сейчас рассматриваем и где он предлагает самое ясное его определение.

Ср. G.W. 1, S. 290–304, в главе "ZurPsychoterapiederHysteric", принадлежащей Фрейду в работе "StudienuberHysterie", опубликованной в 1895 году и написанной совместно с Брейером. Существует английское издание этой работы, вышедшее под заглавием "Studiesonhysteria".

"Vemeinung' Фрейда: Предисловие к комментарию

Что же говорит нам в этой работе Фрейд? По сути дела, он указывает нам на феномен, определяющий структуру любого откровения истины в процессе диалога. Говоря то, что он хочет сказать, субъект сталкивается с некоей принципиальной трудностью. Наиболее распространена та, которая обнаружена Фрейдом в явлении вытеснения, — она состоит в несоответствии между означающим и означаемым, обусловленным любой цензурой социального происхождения. В этом случае истина все равно сообщается, но сообщается между строк. Другими словами, тот, кто хочет, чтобы истину услышали, всегда может прибегнуть к технике, которая намекает на идентичность истины и открывающих ее символов, то есть он может достичь своей цели, сознательно вводя в текст несообразности, криптографически соответствующие тем, что навязывает цензура.

Точно так же поступает и истинный субъект, то есть субъект бессознательного, в языке своих симптомов, который не столько расшифровывается аналитиком, сколько адресуется ему все более и более связно, к вящему обновлению и обогащению нашего опыта. Перед нами, собственно, то самое, что было обнаружено этим опытом в феномене переноса.

То, что говорящий субъект, сколь бы пустыми поначалу его слова ни были, высказывает, приобретает свой вес по мере того, как реализуется в них приближение к речи, в которую он сумел бы без остатка претворить ту истину, которая выражается его симптомами. Сразу уточним, что формула эта, как мы сегодня убедимся, имеет применение даже более широкое, нежели тот феномен переноса, с помощью которого мы только что ее вывели.

Как бы то ни было, но именно при достижении субъектом границы того, что в данный момент его дискурсу позволено воспроизвести в слове, и возникает то явление, в котором, как показывает Фрейд, сопротивление сочленяется с аналитической диалектикой. Ибо момент этот и эта граница приходят в равновесие одновременно с возникновением вне дискурса субъекта некоей черты, которая, в том, что он собирается сказать, может оказаться обращенной именно к вам. И совпадение это наделяется функцией речевой пунктуации. Чтобы эффект этот был понятен, мы воспользовались образным выражением, сказав, что речь субъекта качнулась в направлении присутствия слушателя.

Присутствие это, которое представляет собой наиболее чистый вид общения, в какое субъект способен вступить с другим существом, и переживается в этом качестве тем живее, чем менее существо это к нему подготовлено; присутствие это, показавшееся на мгновение из под края покрывала, укутывающего и скрадывающего его в повседневной речи, которая нарочито и строится как речь безличная, — это присутствие дает о себе знать в речи членящими ее недоговоренностями, которые зачастую, как на примере собственного опыта я уже показал вам, бывают отмечены моментом тревоги.

Отсюда и значимость указания, которое дал нам Фрейд на основании своего опыта: когда субъект неожиданно обрывает свою речь, можете быть уверены, что его занимает мысль, имеющая отношение к аналитику.

Чаще всего указанию этому нетрудно найти подтверждение, обратившись к субъекту с вопросом: "О чем, относящемся к тому, что вас здесь окружает, и особенно ко мне, вас выслушивающему, вы сейчас думаете?" Однако интимное удовлетворение, которое, вы сможете извлечь из более или менее нелицеприятных замечаний по поводу вашего облика, настроения, вкуса в меблировке комнаты или вещей, на вас надетых, не послужит оправданием вашего начинания, если вы не будете знать, что с полученными ответами делать. Что же касается мысли, многими разделяемой, будто они дают выход агрессивности субъекта, то это просто глупость.

Сопротивление, говорил Фрейд еще до того, как разработал свою вторую топику, это, по сути дела, феномен собственного Я (moi). Попробуем понять, что это значит. Позднее это позволит нам понять и то, что ожидают от сопротивления, когда относят его к другим инстанциям субъекта.

Это соответствует формуле, которой мы воспользовались для выражения той же мысли в начале нашей преподавательской деятельности. Субъект, говорили мы тогда, начинает анализ или говоря о себе, но не для вас, или говоря для вас, но не о себе. Когда он заговорит о себе с вами, считайте, что анализ закончен.

"Vemeinung' Фрейда: Предисловие к комментарию

Феномен, о котором идет речь, демонстрирует одну из самых чистых форм, в которых собственное Я способно явить свою функцию в динамике анализа. И тем самым он наводит на мысль, что собственное Я в том виде, в котором оно выступает в психоаналитическом опыте, не имеет ничего общего с тем предполагаемым единством реальности субъекта, которое так называемая общая психология отвлеченно постулирует как заложенное в его "синтетических функциях".

Собственное Я, о котором мы говорили, абсолютно невозможно отличить от тех воображаемых присвоений, которые и формируют его с головы до пят — в его происхождении и в его статусе, в его функции и в его актуальности, через другого и для другого. Другими словами, диалектика, лежащая в основе нашего опыта, располагаясь на самом внешнем уровне действительности субъекта, обязывает нас понимать собственное Я как без остатка вовлеченное в тот процесс прогрессирующего отчуждения, в котором в феноменологии Гегеля складывается самосознание.

А это значит, что если в момент, который мы здесь рассматриваем, вы имеете дело с "ego" субъекта, то вы служите тем самым в этот момент ничем иным, как опорой для его "alterego".

Я уже рассказывал вам о том, как один из наших коллег (успевший теперь излечиться от того мысленного зуда, что еще мучил его во времена, когда он предавался размышлениям над показаниями анализа) однажды эту истину заподозрил и как, с лицом, на котором лежал отблеск полученного откровения, он увенчал свою речь об этих показаниях, провозгласив первое условие анализа: субъект должен восчувствовать другого как существующего.