Мой приятель был инженером–конструктором, но сблизились мы на охоте и рыбной ловле, которым я посвящаю свои краткие досуги. Охота и рыбная ловля связаны с живописными местами природы, и, отдаваясь своему увлечению, я наслаждаюсь полным физическим и моральным отдыхом, тем самым накапливая силы для актерской работы. В эти счастливые, хотя и редкие часы я встречаюсь с самыми различными людьми — с рабочими и студентами, с инженерами и педагогами, с писателями и врачами, со спортсменами и служащими, — страстными охотниками и рыболовами. Общность интересов содействует сближению, и на этой почве у меня сложились приятельские отношения с инженером–конструктором, который с первой же встречи привлек внимание метким выстрелом «навскидку», находчивостью и техникой стрелка, а на рыбной ловле — красивым и ловким «забросом» спиннинга в то самое место, где только что «взметнулась» рыба. Встречаясь на рыбной ловле, мы неоднократно увлеченно беседовали об искусстве, о работе актера в театре и в кино, и мой приятель не раз просил дать ему возможность более подробно ознакомиться с процессом киносъемки.
Мы встретились в условленный час, я достал своему приятелю пропуск, и мы прошли в гримерную. Ровно в десять часов я был одет и загримирован и пригласил своего гостя, терпеливо сидевшего возле меня, спуститься в павильон.
У входа в павильон, беседуя со своим ассистентом, стоял постановщик фильма Г. Л. Рошаль.
Григорий Львович Рошаль всегда относится к актеру с подкупающим доверием, окружает его особенно внимательным, бережным отношением. Ему удается распознавать, предугадывать невыявленные возможности актера, правильно направлять его по новым творческим путям. Актер чувствует, насколько верит в него режиссер, и легко входит в должное творческое состояние. Сочетая глубокое, можно сказать, всестороннее знание темы, над которой он работает, с богатой творческой фантазией, Г. Л. Рошаль подсказывает актеру ясные и убедительные мотивировки, раскрывает перед ним сущность, природу поступков его героя.
Если творческий успех режиссера, как я отмечал, неразрывно связан с успехом актеров, с которыми он работает, то деятельность режиссера отнюдь не ограничивается его работой с актером. Функции режиссера, — особенно в кино, — значительно многообразнее. Для наибольшего успеха результатов актерской работы от режиссера требуется еще очень много других умений и знаний. В кино режиссер в известной мере выступает как архитектор большого сооружения; он должен уметь сопоставлять и взвешивать отдельные его части во имя гармонии целого и, будучи первым в творческом коллективе, создающем фильм, должен дать простор (и в то же время указать границы) всем многообразнейшим слагаемым синтетического искусства кинематографии. В лучших своих работах Г. Л. Рошаль показал свое умение полноценно решать все эти задачи.
Как обычно, режиссер весело, с радостью встретил меня. Представив ему своего гостя, я попросил разрешить ему присутствовать на нашей съемке, и мы втроем вошли в «зал суда», выстроенный декораторами. В самой глубине павильона, на небольшом возвышении, стоял длинный стол, покрытый зеленым сукном, за ним были расставлены кресла для судей и прокурора. На стене висел большой портрет Александра II в полный рост, справа от судейского стола находились многочисленные скамьи для «пострадавших» критиков–космополитов, слева — отдельная скамья для В. В. Стасова, как обвиняемого. Невысокий парапет отделял расположенные амфитеатром места для публики, в довольно большом количестве собравшейся в зале суда.
Один из актеров, изображавших судей, в щеголеватом зеленом вицмундире, сидя на парапете и сильно жестикулируя, громко беседовал с группой актеров, изображавших присутствовавшую на заседании суда публику и соответственно одетых в характерные для конца семидесятых годов цветные костюмы, тогда как остальные многочисленные участники съемки располагались во всех свободных местах павильона.
— Декорация недостроена? — спросил мой гость. — Ведь над залом еще нет потолка…
Пришлось пояснить, что потолок не нужен, потому что при съемке он не войдет в кадр, и указать на осветительную аппаратуру, обильно размещенную на специально выстроенных лесах: через полое верхнее пространство павильона свет должен был заливать всех сидящих в зале — от судей до последних участников массовки, размещенных в местах для публики. «Мусоргский» — цветной фильм, и съемки в цвете, естественно, увеличивали количество света, электроэнергии, а тем самым и обилие аппаратуры.
К нам подошел А. Ф. Борисов.
Он только что приехал на студию и зашел в павильон по пути в гримерную. От всего его облика веяло свежестью, здоровьем, энергией. Основные эпизоды с его участием были отсняты, просмотрены, и все мы искренне радовались его успеху в работе над образом Мусоргского. Сознание громадной творческой удачи А. Ф. Борисова воодушевило всех участников фильма, и каждый из нас со своей стороны стремился содействовать успеху картины.
— Вот письмо, о котором я говорил, — сказал А. Ф. Борисов, передавая мне небольшую, вчетверо сложенную бумажку.
Это был текст письма, адресованного М. П. Мусоргским горячо любимому им В. В. Стасову, — письма, которого я не знал и о котором накануне, в театре, мне рассказал А. Ф. Борисов: «А любы вы мне, — писал М. П. Мусоргский, — что горазды толкать всероссийских сурков, не вовремя спящих и не вовремя бодрствующих… Без вас я пропал бы на 3/4 пробы! Лучше вас никто не видит, куда я бреду… Никто жарче вас не грел меня во всех отношениях, никто проще и, следовательно, глубже не заглядывал в мое нутро, никто не указывал мне путь–дороженьку…»
Я с интересом прочел эти строки — свидетельство глубокого взаимопонимания великого композитора и выдающегося критика в их общей борьбе за народность музыки.
Отведя своего спутника в сторону, я усадил его поудобнее, так, чтобы он мог хорошо наблюдать за всем происходящим в павильоне.
— Не хотите ли просмотреть рабочий сценарий? — спросил я его. — Было бы лучше, если бы вы предварительно ознакомились с теми кадрами, в которых я буду сниматься…
Приятель мой охотно согласился, но увидев в моих руках довольно объемистую тетрадь альбомного формата и бросив взгляд на ее разграфленные, похожие на таблицы, листы, стал отказываться, утверждая, что он будет внимательно следить за съемкой и легко разберется во всех ее подробностях.
— Ведь мы же смотрим и понимаем фильм, не читая сценария, — заметил он в свое оправдание.
Однако я настоял, чтобы он просмотрел основной рабочий документ, который определял весь производственный труд нашего коллектива от режиссера до подсобных рабочих, занятых перестановкой многочисленной аппаратуры.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});