Чьи это были требования? Чьи призывы?
Не надо было обладать особой проницательностью или тонким слухом, чтобы расслышать в этих требованиях, так властно продиктованных народом Парижа Конвенту, голос Друга народа.
Да, это были политические требования Марата, многократно высказываемые им на страницах его газеты и в Якобинском клубе. Но теперь усвоенные народом и повторенные его могучим, повелительным голосом, они звучали с новой, убедительной силой, заставлявшей бледнеть депутатов Жиронды и вселявшей смятение в сердца, депутатов «равнины».
* * *
В борьбе, становившейся все более ожесточенной, Марат опирался на моральный авторитет, жирондисты — на авторитет государственной власти. Их ненависть к Другу народа не имела предела. Теперь, когда Марат завоевал поддержку народа, когда он стал направлять его чувства и помыслы и парижские секции стали рупором его политической программы, Марат представлялся жирондистским лидерам самым грозным противником. Пока они еще держат в своих руках руль государственной машины, пока за ними большинство в Конвенте, нельзя терять времени — надо действовать.
В апреле соотношение сил в Конвенте сложилось благоприятно для черных замыслов партии Бриссо. Более половины состава Конвента отсутствовало: депутаты уехали как комиссары Конвента на фронт, в армии, в департаменты. Из семисот пятидесяти депутатов на месте было едва ли не триста пятьдесят человек. Что было еще важнее для замыслов жирондистов — это отсутствие большинства якобинских депутатов; они отправлялись первыми сколачивать оборону страны.
Уже давно охотились жирондисты за головой Жана Поля Марата. Теперь, как они полагали, настал желанный час.
В пятницу, 12 апреля, на трибуну полупустого зала заседания Конвента поднялся депутат от Жиронды, друг и правая рука Бриссо — Эли Маргерит Гаде. Он начал с прямой лобовой атаки против Марата. Его напористая речь была обращена главным образом к депутатам «равнины». Он старался убедить {ведь их голосование решало исход сражения!), что Марат поднимает гнев народа против них, что «кровавые призывы» Марата угрожают их благополучию, самому их существованию, их жизни и что если эту подстрекательскую деятельность не пресечь, то все они падут жертвами чудовищных замыслов этого страшного человека. Чтобы придать своим обвинениям большую убедительность, Гаде зачитал циркуляр Якобинского общества от 5 апреля, подписанный Маратом, как его председателем, призывавший всех патриотов бороться против сообщников Дюмурье.
В якобинском циркуляре, зачитанном Гаде, не были названы имена, и хотя было очевидным, что якобинцы целили в партию Бриссо — Верньо, этот ловкий политический оборотень Гаде, напуская туман, пытался представить дело так, что Марат пытается зачислить всех депутатов Конвента в сообщники изменника Дюмурье; тем самым он вселял страх и смятение в робкие души депутатов «равнины».
Речь Гаде была закончена под негодующие возгласы многих депутатов: «В Аббатство! В Аббатство!9 В тюрьму!»
Марат устремился на трибуну. Он подтвердил, что подписал циркуляр якобинцев 5 апреля и что, являясь его автором, он полностью согласен со всем там сказанным. Но к чему это представление! «Здесь ищут химерический заговор вместо того, чтобы задушить заговор существующий, к несчастью, реально». Говоря о сообщниках Дюмурье, он снова не назвал имен, и колебавшиеся депутаты «болота» вновь ощутили себя в опасности.
Предложение арестовать Марата и сформулировать против него обвинительный декрет было поддержано большинством голосов.
Дантон потребовал слова. «Разве Марат не представитель народа?!» Он предостерегал собрание против опасного, против гибельного намерения лишать депутата Конвента принципа неприкосновенности. До сих пор «талисман неприкосновенности» удерживал разногласия и споры в Национальном Конвенте в определенных границах. Сегодняшнее большинство голосов уничтожит этот талисман. А что будет завтра?
Дантон напоминал, что данное заседание не представляет большинства Конвента. Он заявил, что если надо прислушиваться к обвинениям, выдвинутым против Марата, то с таким же вниманием следует отнестись к обвинениям Марата против своих обвинителей. Дантон предложил, чтобы и обвинения против Марата и обвинения против Жиронды были переданы в комитет для рассмотрения.
Эта уверенная речь Дантона породила смятение в зале. «Равнина» снова заколебалась. Партия Бриссо — Гаде почувствовала, что она проигрывает сражение.
Но жирондисты не могли допустить, чтобы Марат еще раз выскользнул из их когтей. Такой случай не представится вторично. Старый друг — вечный враг Пьер Бриссо, он торопился набросить петлю на могучую шею Марата. Этот маленький человек с большим длинным лицом, как всегда в подобных случаях, старался быть незаметным. Он не произносил речей с трибуны Конвента; он был сдержан: не подавал даже реплик; но только он своим быстрым взглядом мог мгновенно оценить сложную картину сражения, чтобы направить по новому руслу ход событий.
Нельзя было оставлять время для колебаний. Жирондистский депутат Буайе-Фонфред, овладев трибуной, обрушил поток самых невероятных обвинений против Друга народа. Валазе, Лакруа и другие жирондисты выкриками с мест поддерживали эту яростную атаку. В сумятице заседания жирондистам удалось провести решение о немедленном аресте Марата, с тем чтобы через день обсудить обвинительный акт против него.
Предвзятый характер этого решения был очевиден. Если обвинительный акт будет составлен через два дня, то какая необходимость сегодня, попирая закон, запирать в тюрьму депутата Конвента, пользующегося неприкосновенностью?
Но жирондисты отнюдь не были озабочены ни соблюдением формальностей, ни существом обвинений. Они увлекли за собой депутатов «болота» и вырвали нужное им решение. Офицеру стражи был передан тут же на ходу написанный декрет о немедленном аресте депутата Конвента Жана Поля Марата. Начальник стражи направился к нему и предложил следовать за ним в тюрьму. Группа депутатов-монтаньяров поднялась со своих мест и, окружив Друга народа, заявила о своем желании сопровождать его до места заключения.
Но Марат не склонен был подчиняться воле банды врагов, вырвавших у Собрания незаконное решение. Он достаточно хорошо знал своих противников, чтобы не сомневаться в их черных, преступных замыслах. Его голова еще нужна отечеству и революции; он не подставит ее под нож Бриссо. Марат заявил, что не подчиняется намерению заключить его в тюрьму, и решительным шагом, окруженный друзьями-якобинцами, пошел к выходу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});