Читать интересную книгу Бремя живых - Василий Звягинцев

Члены кружка ревнителей военной истории «Пересвет», согласно уставу занимавшиеся исключительно прояснением недостаточно отработанных официальной наукой тем, от битвы на Калке до Царицынского сражения, а также самообразованием и культурным времяпрепровождением в нерабочее время, сегодня вынужденно нарушили собственные традиции.

Хотя поначалу все было, как всегда. Ужин в столовом зале с резными дубовыми потолками, сопровождаемый негромкой музыкой камерного квартета, общая беседа на нейтральные темы, в которой даже намеки на текущие политические события считались бы моветоном, но никто себе такой бестактности и не позволял. Тем более сейчас. Происходящее в Привислянском крае заслуживало серьезного стратегического разбора на картах, с привлечением соответствующей информации, а сводить дело к перетолковыванию газетных сообщений и прочих слухов — увольте-с!

Затем для гостей открылись вожделенные двери, ведущие в комнаты, где на зеленых ломберных столах лежали запечатанные колоды карт, мелки для записей по сукну и щеточки для их стирания. Генеральские денщики в парадной форме готовы были в любую секунду поднести папиросы или сигары, подкатить столик с напитками и закусками, в углу сияли надраенными боками сразу два ведерных самовара, то есть чай — зеленый, черный, парагвайский, — а также и кофе могли быть поданы по первому требованию.

«Азартные игры на деньги в частных домах Москвы, осуществляемые систематически и с числом играющих более четырех человек» были строжайше запрещены специальным указом Великого князя, но тем же и приятнее было заняться этим делом здесь, куда уж точно не нагрянет околоточный с проверкой. По доносу или по собственному подозрению.

Однако к столам, а то и прямо в буфетную, чтобы предварительно стимулировать азарт и кураж, направились не все. Люди, специально предупрежденные, начали понемногу исчезать. Благо среди проходных комнат, картинной галереи, библиотеки, прочих помещений растянувшейся на целый квартал квартиры совсем не трудно было затеряться. Минут через пятнадцать-двадцать руководящее ядро клуба и некоторое количество особо предупрежденных лиц, в числе которых оказался и подполковник Максим Бубнов, сосредоточились в кабинете хозяина и примыкающей к нему курительной комнате, где мощная тяга камина уносила табачный дым без всяких вредных последствий для комнатных цветов и ковров, вывезенных одним из предыдущих Агеевых из Первого Туркестанского похода.

— Что ж, господа, приступим? — донесся голос из темного угла кабинета, куда едва достигал свет настольной лампы и мерцал алый огонек папиросы, разгоравшийся при глубоких затяжках курившего. Угол книжного шкафа и высокая спинка вольтеровского кресла настолько хорошо маскировали сидевшего в нем человека, что обратить на него внимание, а тем более узнать можно было, только подойдя почти вплотную. А он, в свою очередь, имел полную возможность заблаговременно убедиться в том, что все нужные люди здесь присутствуют, а посторонние не проникли даже случайно.

Игорь Викторович Чекменев раздавил окурок в стоявшей рядом пепельнице на латунной гнутой ножке, поднялся и шагнул к письменному столу.

На ужине он не присутствовал, и большинству собравшихся, входивших в круг «старших братьев», это показалось странным. Вообще-то генерал, пусть и числящийся по канцелярии Великого князя, но удостоенный лишь ранга «соратника», то есть непостоянного члена, проходящего испытательный срок, появлялся в клубе от случая к случаю. Не проявляя особого интереса к научным дискуссиям, предпочитая со вкусом поесть, поболтать на общие темы, иногда крепко выигрывая в преферанс, но чаще — в покер, а также демонстрируя умение пить сколько угодно, нимало не пьянея.

А сейчас вдруг выходило, судя по его слишком жесткому, прямо-таки начальническому тону, что положение Чекменева следует трактовать как-то иначе. Об этом говорило и невозмутимое выражение лица Председателя (он же — Великий Магистр), генерала Агеева, и трех его «ближних бояр».

Разве что появился он здесь в качестве личного представителя Местоблюстителя, чтобы донести до «братьев» некую монаршью волю. Что вполне укладывалось в логику обстоятельств. Мятеж разгорается, инсургенты добились ощутимых успехов, а в «Пересвете» этот вопрос до сих пор не обсуждался.

Все невольно подтянулись, заранее прикидывая, что из данной ситуации проистечет. Чекменев, одетый в повседневный мундир армейского полковника с эмблемами административной службы, поздоровался за руку с Агеевым, остальным отдал общий поклон.

— Что ж, Алексей Михайлович, если все приглашенные на месте, не сочтите за труд… председательствовать.

Агеев не счел. По должности он был всего лишь начальником ВВС округа, генерал-майором. Тогда как Игорь Викторович, невзирая на привычку облачаться то в полковничий, то даже и в подполковничий мундир, очевидным для всех образом в Табели о рангах по-византийски устроенного Местоблюстительства стоял явно выше. При том, что мало кому из присутствующих был известен его официальный статус.

Однако здесь и сейчас Алексей Михайлович являлся руководителем совершенно добровольного и частного кружка по интересам, ничем в принципе не отличающегося от военно-охотничьего общества или кружка филателистов и нумизматов, да еще и заседавшего в его собственном доме. Тут и сам Великий князь, пожелай он почтить собрание своим присутствием, должен был предварительно неофициальным образом согласовать этот вопрос.

Максим Бубнов наблюдал за происходящим с истинным удовольствием. Он был приглашен сюда впервые, непосредственно Чекменевым, и ему здесь нравилось все. И то, что он на равных присутствует в этом высоком собрании, только что отужинал так, как и не снилось всего несколько месяцев назад. Дело ж ведь не в количестве блюд, поданных к столу, и не в их цене и калорийности, а во всех этих элегантных деталях и тонкостях.

Кто подает и как, какова при этом сервировка. От сознания, что тарелкам фарфоровой мануфактуры Попова уже больше полутораста лет (и до сих пор не разбились), а ножи и вилки, числом по шесть с каждой стороны, изготовлены примерно тогда же на заводе купца Кольчугина из серебра «четыре девятки после нуля», чего не было и нет больше нигде в мире, даже самый обычный бефстроганов кажется пищей богов.

Он мог бы потом вместе с другими товарищами насладиться ассортиментом буфета, где к услугам гостей пара сотен сортов вин, водок, коньяков и ликеров, поставить, если нет желания часами сидеть за преферансом, червонец-другой на столе, где мечут штосс. Проиграть, выиграть — не суть важно.

Однако, пригласив его сюда, Игорь Викторович заранее проинструктировал, как именно следует себя вести, и объяснил, в чем будет заключаться его функция.

Агеев, в соответствии с протоколом и обычаями, открыл очередное заседание, доложил намеченную при прошлой встрече повестку дня. Представил, как положено, нового «послушника», подполковника Максима Николаевича Бубнова, рекомендованного тем-то и тем-то.

— Однако, братья, в связи со всеми известными событиями считаю необходимым ввести в план сегодняшних занятий некоторые коррективы. Слово для внеочередного сообщения предоставляется соратнику Чекменеву Игорю Викторовичу. Возражений нет?

Естественно, их не последовало.

— Господа офицеры! — ровным голосом произнес Чекменев, и по кабинету пронесся характерный шорох подошв по ковру. Всем мгновенно все стало понятно. И только движение руки генерала остановило инстинктивную реакцию. По этой команде, означающей то же, что для нижних чинов обычное «Смирно!», всем следовало встать и вытянуться, руки по швам. После чего, как правило, в помещении появлялся некто из высшего начальства. А то и сам князь, чем черт не шутит.

— Нет-нет, я не в этом смысле. Просто хотел вам дать понять, что «либерте, эгалите, фратернете»[134] временно приостанавливается. Поскольку Олег Константинович, высоко оценивая проделанную Обществом работу, всемилостивейше повелеть соизволил причислить его в полном Составе к Собственной его императорского высочества ставке в качестве Отдельного военно-аналитического управления, возглавить которое поручено генерал-майору Агееву с одновременным его производством в следующий чин.

— Служу Отечеству! — Агеев с достоинством встал, наклонил голову, щелкнул каблуками. Чекменев пожал ему руку и вручил великокняжеский рескрипт вместе с погонами, украшенными императорским вензелем. Такого еще никто раньше не видел. Равно как и не слышал о создании Ставки. Значит, действительно пришло время!

— Одновременно утверждено штатное расписание Управления, где большинство из вас получает официально утвержденные должности с учетом курируемых вопросов и тематик. Начальник управления вас с ним ознакомит. Кроме того, все назначенные на должности также производятся в следующий чин… Так что можете сегодня же заготовить себе новые погоны и… спрятать их в стол или сейф. До особого распоряжения. Поскольку все вы по-прежнему официально остаетесь на ныне занимаемых должностях и обязаны продолжать службу. За исключением слушателей Академии, которые временно отзываются для прохождения «полевой практики». Однако жалованье по новому чину вы получать будете.