– Ну, тогда ты точно человек.
Он поднялся, захохотал, отступил на два шага, и ветви сами укрыли его, спрятали, сделали неотличимым, а то и вовсе превратили в такие же кусты и деревья.
Ютланд зябко повел плечами. Хотя этот лес уже не людской, а дивий, а он сам нечеловек как по матери, так и по отцу, но все-таки среди таких деревьев тревожно, нехорошо и неспокойно, словно он все-таки человек от кончиков ушей и до пят.
Конь и хорт смотрели, как ему показалось, с одобрением. Он зацепил дубинку справа от седла петлей на крюк, оттолкнулся от земли. Алац тронулся в путь в тот момент, как только ощутил Ютланда на своей спине.
Странный и враждебный лес устрашенно затих, чувствуя силу, с которой пока что не справиться. Конь несся между деревьями, как грохочущий призрак, нет ни птиц, ни зверей, ни даже жуков на деревьях, все мертвое, покрытое инеем, хотя это не иней, даже под прямыми солнечными лучами блестит как ни в чем не бывало…
Впереди распахнулся простор, еще два прыжка, и деревья умчались далеко назад, исчезли. До самого горизонта протянулась ровная зеленая долина, справа небольшие холмы, тоже зеленые и покрытые до вершины мирными стадами белых овец, слева далекая гряда гор, и везде мир и покой…
Но благополучный мир с чистой зеленью и чистыми ручьями остался позади, а копыта сухо застучали по выжженной и потрескавшейся земле, такую он видел на огороде Бурого, когда с месяц не было дождя, однако здесь огромная долина, размером со страну, целая страна стала этим огородом. Но если там в трещины можно засунуть палец, иногда ладонь, то в эти провалились бы целые села.
Он смотрел бесстрастно, не чувствуя гнева, который должен обуревать честного земледельца. Здесь даже камни оплавились от гнева богов, почернели, а земля покрыта серым пеплом.
Черные камни медленно перешли в черные скалы, пахнет гарью, дым поднимается из всех трещин. Конь то и дело перепрыгивал их, Ютланд чувствовал, что кое-где подземный жар земли начинает жечь копыта. И если в горах, что казались раньше безжизненными, из трещин в каменных плитах кое-где торчит отчаявшаяся трава, пусть даже чахлая, то здесь все мертвое, выжженное, обугленное, обуглен даже камень.
Затем увидел деревянную вышку, впрочем, достаточно высокую, чтобы в ровной степи заметить опасность издали, с удобной площадкой на самом верху, что прикрыта от дождя и града прочной крышей из досок внахлест. Еще на этом Выжженном Плато бодро машет крыльями пара ветряков, прочно уперлись в землю пять-шесть бревенчатых домиков, виден большой постоялый двор, загородка невысокая – козы перепрыгнут, пара телег перед распахнутой дверью, откуда несет свежими гречневыми лепешками, только что с пылу-жару…
Ютланд пустил коня шагом, ремесленники обычно стараются поселиться как можно ближе к воде, и хотя берега тут крутые, но пару домов рискнули выстроить вон там, прямо на круче. Из окна одного веревка опускается прямо в речку.
Он подъехал прямо к крыльцу, загородки вокруг дома нет, взялся за рукоять медного молотка, дважды стукнул в медный круг. Звук раздался неожиданно сильный и мелодичный.
В окне раздвинулись занавески, показалось недовольное женское лицо, изрытое глубокими морщинами.
– Кто там?
Он подумал, что спрашивают почему-то «кто там», а правильнее было бы «кто здесь», она же может дотянуться до него рукой и смотрит ему прямо в лицо.
– Кто там, – ответил он, – не знаю, а здесь человек, которому нужен Сулемайт.
Она скривилась, окинула его недружелюбным взглядом, демонстративно посмотрела по сторонам.
– И где этот человек?
Он нахмурился, шпильки по поводу его возраста уже надоели.
– Узнаешь, когда переверну эту избушку. Подвал тоже будет на крыше?
– Ох-ох, – сказала она насмешливо, – какая суровая мужская речь… Откуда такой отважный?
– Издалека.
– Да ну? Хотя мы тут навидались героев… Ладно, иди вон прямо по тропе, а дальше вон к той горе, что похожа на седло. Сулемайт там камешки собирает…
Ютланд удивился:
– Я думал, ему приносят. Я вот принес.
– Мало приносят, – отрубила она. – Все были бы такие… приносящие.
– Спасибо, бабуля, – сказал он проникновенно. – Ласковая ты, как я погляжу.
– С вами совсем озвереешь…
Конь бодро донес по вытоптанной тропке к ближайшим горам, там заметны следы кирки, это в молодых горах только гранит, а в старых почему-то полно и драгоценных и полудрагоценных, а также всяких необходимых для приготовления снадобий.
Ютланд привстал на стременах, везде камни, колючий кустарник, вырубленные глыбы с блестящими сколами, полное безлюдье, словно зверей Сулемайт уже распугал, а сам либо сегодня не пришел, либо уже насобирал достаточно.
Он уже раз огляделся по сторонам, хорт пробежал вперед, исчез, выбежал с другой стороны и посмотрел с недоумением.
– Ладно, – сказал Ютланд, – ну нет его, подумаешь… Не застали…
Он соскочил на землю, прошелся с дубинкой в руке вдоль глыб, присмотрелся. Странное ощущение, будто чувствует, где сплошной камень, где с вкраплениями, даже с какими вкраплениями…
Он ударил в камень без размаха, однако тот треснул и с готовностью развалился на две половинки, как спелый плод. Ютланд поковырял пальцем блестящие зернышки, не совсем то, что хотелось бы, однако он не зря чувствовал, будто в камне есть что-то еще…
Глава 8
Он постучал в дверь, никто не откликнулся. Постучал еще, потом оглянулся на хорта и коня, оба наблюдают за ним с вялым интересом, сказал негромко:
– Ждите. Я ненадолго.
Сени и первую комнату, что явно служит столовой, миновал тихонько, заглянул в следующую. Это настоящая жилая, судя по количеству столов, лавок, полок на стенах.
Сам Сулемайт, светловолосый, с непокрытой головой, но в толстой кожаной рубахе, поверх которой еще и толстый фартук из двойного слоя кожи, наклонился над тиглем посередине большого стола. Руки защищены рукавицами по самые локти, осторожно вырубывает нечто из зеленого камня крохотным зубилом, постукивая по нему таким же крохотным молоточком, а в ответ там злобно шипит и потрескивает, словно сухие ветки в пламени.
Ютланд терпеливо ждал, не решаясь прерывать работу, наконец Сулемайт разогнулся, на лице удовлетворение от сделанного, заметил замершего мальчишку, поощрительно улыбнулся.
– Ты ко мне?
Ютланд кивнул, молча раскрыл сумку и высыпал на свободную часть стола камешки. Сулемайт с интересом рассматривал, раздвигал пальцем, некоторые брал в руку и смотрел на свет.
– Авантюрин, – проговорил он задумчиво, – горный хрусталь… лунный камень, малахит. Ого, метеоритное железо, нефрит, огненный янтарь… А это что, черный кахолонг?.. Прекрасно… опал, сердолик… яшма… Ну, яшму мог бы и не брать… ага, стальное зубило…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});