ПРОСВЕТЛЕНИЕ ПОСЛЕ СНЕГОПАДА
Весь день над рекой шел снег, кружась в воздухе лепестками цветущей сливы, покрывая белым траурным нарядом берега, крыши крестьянских домиков, голые ветки утуна и пятнистые стволы бамбука, а к вечеру «небесный эфир» внезапно прояснился, тучи рассеялись, и в природе наступило удивительное состояние, которое так любили изображать художники - просветление после снегопада. Сквозь тонкую облачную дымку, словно откуда-то из другого мира, светило солнце - туманное, призрачное, неясное, и все вокруг казалось застывшей картиной волшебного фонаря. Каждый, кто плыл в это время по реке, невольно останавливался, и лодочники поднимали шесты над водой, чтобы не нарушать вечерней тишины. Ду Фу, чья лодка стояла привязанной к берегу, тоже вышел на палубу и долго смотрел на прояснившееся небо, на реку, глубоко вдыхая влажный и мягкий, пахнущий снегом воздух. Его домашние отправились в ближайшее селение за покупками, а он остался сторожить лодку. И вот - такое чудо! Боишься поверить своим глазам, глядя на призрачный полусвет солнца, сквозящего в облачной дымке, на выступившие из пасмурной мглы склоны далеких гор, на заснеженные перила моста, перекинутого через реку. Боишься и с сожалением думаешь, что эта волшебная картина скоро исчезнет и вместе с ней исчезнет та радость, которая после долгих дней тоски и отчаяния ожила в груди...
Бегство из Танъчжоу было особенно трудным и опасным. На дорогах хозяйничали мятежники, опрокидывавшие коляски чиновников и крестьянские телеги, грабившие редких прохожих, а госпожа Ду несла на руках дочурку, которую еще не отняли от груди. Она родилась совсем недавно - младшая дочь Ду Фу, - родилась словно бы вопреки всем тяготам их жизни. И удивительное дело, с ее рождением им стало не труднее, а легче, хотя в семье прибавилось забот, увеличились расходы, а случайных заработков Ду Фу едва хватало на муку и овощи. Маленькое существо, лежавшее в пеленках, словно объединило их всех, помогло переносить лишения, и, стоило склониться над колыбелькой, как все плохое забывалось и они чувствовали себя счастливыми. Ду Фу, нянчивший дочурку все свободное время, как бы помолодел, морщины на лице разгладились, щеки зарозовели и округлились. Девочка стала для него самым дорогим и любимым существом на свете, и поэт готов был, подобно духам-хранителям дверей, защищать ее от несчастий и бед. И вот теперь опасность заставила их бежать. Спотыкаясь о корни деревьев, раздвигая ветки, царапавшие лицо, сбивая в кровь ноги, они пробирались сквозь лесную чащу, ночевали у костра и со страхом прислушивались к голосам диких зверей. Затем плыли в лодке, стараясь, чтобы их не заметили с берега, и по ночам не зажигая огней. В Хэнчжоу остановились у господина Ян Си, правителя здешних мест, и снова поплыли дальше. Ду Фу надеялся добраться до Чэньчжоу, где служил один из его дальних родственников. После нескольких дней пути начались проливные дожди, река Лэй, по которой они плыли, вышла из берегов, течение усилилось, и семейству Ду пришлось причалить к берегу. Вымокшие до нитки, голодные и продрогшие, они метались от дома к дому в поисках ночлега. Закрывая от дождя дочурку, Ду Фу стучал в двери, говорил, кто они и откуда, умолял о помощи.
Наконец над ними сжалились и впустили, а вскоре правитель Лэйяна, узнавший о несчастьях семьи Ду Фу, прислал в подарок вина и мяса и пригласил их к себе: это было нежданным спасением. Самое страшное осталось позади, и теперь Ду Фу беспокоился лишь о том, чтобы не заболела дочурка, попавшая под проливной дождь. Каждую минуту он приподнимал край одеяльца и заглядывал ей в лицо: нет ли признаков жара, не блестят и не слезятся ли глаза? Вместе с женой они приняли все меры предосторожности, напоив девочку целебным отваром и растерев ее тельце сухим полотенцем. Казалось, опасность отступила, но девочка все же заболела - правда, это произошло позднее, в конце лета, когда семья вернулась в город Таньчжоу, освобожденный от мятежников правительственными войсками. Домик на берегу реки встретил их хмуро и неприветливо. Словно предсказывая трагический исход болезни, на прибрежный песок накатывали большие волны, грозовые тучи ползли по небу, и вспыхивали молнии. Несколько недель Ду Фу с женой боролись за жизнь дочурки, но спасти ее не смогли: девочка умерла. Ее похоронили на здешнем кладбище, под зеленой сосной, - такой же маленькой, как и она сама. После похорон Ду Фу еще больше сгорбился, лицо прорезали глубокие морщины, глаза покраснели от бессонницы. Надо было продолжать жить, и каждое утро он садился за рабочий столик, привычно растирал тушь, брал кисть из нефритовой подставки, но рука отказывалась писать. Зачем эти столбики письменных знаков, если на свете нет любимого крошечного существа, тоненьким голоском подзывающего к себе и требующего заботы, ухода, ласки! Он отдал бы все - мудрость древних философов и вдохновение великих поэтов, - лишь бы снова услышать голос дочурки и качнуть подвешенную на веревках плетеную люльку. Но приговор судьбы не изменишь, и, понимая это, Ду Фу снова заставлял себя работать. Он должен кормить жену и старших детей: безделье - слишком большая роскошь для бедняка, едва зарабатывающего на жидкий овощной суп.
Так проходили недели и месяцы... Ду Фу с женой молча встречались за завтраком, молча прощались перед сном. Казалось, что радости в доме больше не будет. И вот, оставшись сторожить лодку, Ду Фу увидел среди облаков прозрачное зимнее солнце. Просветление после снегопада! Значит, есть еще надежда! Значит, радость еще вернется, и измученный болезнями поэт в холщовом платье бедняка еще напишет строки, которые будут звучать в веках.
О, если бПереплавить мы могли
ДоспехиНа орудия труда,
Чтоб каждый дюймЗаброшенной земли
Перепахать.И было б так всегда.
Чтобы крестьянинСеял в добрый час
И шелководствомЗанялся опять;
Чтоб патриоту,Как теперь у нас,
Не надо былоСлезы проливать;
Мужчины в полеВыполняли б долг,И пели женщины,Мотая шелк.(«Песнь о хлебе и шелковичных червях»)
ДУ ФУ В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});