Читать интересную книгу ПСС, т.1 - Владимир Ленин

Сличение это покажет нам, какие есть общие исходные пункты у народничества и марксизма и в чем их коренное отличие. При этом удобнее взять старое русское народ­ничество, так как оно, во-первых, неизмеримо выше современного (представляемого органами вроде «Русского Богатства») в отношении последовательности и договорен­ности, а, во-вторых, цельнее показывает лучшие стороны народничества, к которым в некоторых отношениях примыкает и марксизм.

Возьмем одну из таких professions de foi старого русского народничества и будем следить шаг за шагом за автором.

— исповеданий веры. Ред.

354 В. И. ЛЕНИН

ГЛАВА I

ПОДСТРОЧНЫЙ КОММЕНТАРИЙ К НАРОДНИЧЕСКОЙ PROFESSION DE FOI

В CCXLII томе «Отечественных Записок» помещена, без имени автора, статья: «Новые всходы на народной ниве», которая рельефно выдвигает прогрессивные сторо­ны народничества в противовес русскому либерализму.

Автор начинает с того, что «теперь» протестовать против «людей, выделяющихся из народной среды и становящихся на высшую общественную ступень», считается «чуть не изменой».

«Еще недавно один литературный осел лягнул «Отечественные Записки» за пессимизм к народу, как он выразился по поводу небольшой рецензии о книжке Златовратского, в которой, кроме пессимизма к ростовщичеству и развращающему влиянию полтины вообще, ничего пессимистического не было; а ко­гда, затем, Гл. Успенский написал комментарий к своим последним очеркам («Отеч. Записки», № 11, 1878 г.), то либеральное болото, совсем как в сказке, всколыхалось... и, нежданно-негаданно, явилось такое множество защитников народа, что мы, поистине, удивились тому, что народ наш имеет столько друзей... Я не могу не сочувствовать... постановке вопроса о красавице-деревне и об отношении к ней литературных парней или, лучше сказать, не парней, а старых волокит из гг. дворян и лакеев, и молодого купечества... Петь деревне серенады и «строить ей глазки» вовсе еще не значит любить и уважать ее, точно так же, как и указывать ее недостатки вовсе еще не значит — относиться к ней враждебно. Если вы спросите того же самого Успенского,., к чему больше лежит его душа, в чем он видит больше залогов будущего — в деревне или в стародворянском и ново-

* Год 1879-ый, № 2, «Современное обозрение», стр. 125—152.

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА 355

мещанском наслоениях? то разве может быть какое-нибудь сомнение в том, что он скажет: «в деревне»».

Это место весьма характерно. Во-первых, оно показывает наглядно, в чем сущность народничества: в протесте против крепостничества (стародворянское наслоение) и буржуазности (новомещанское) в России с точки зрения крестьянина, мелкого произ­водителя. Во-вторых, оно показывает в то же время и мечтательность этого протеста, его отворачивание от фактов.

Разве «деревня» существует где-нибудь вне «стародворянских» или «новомещан­ских» порядков? Разве не «деревню» именно строили и строят по-своему представите­ли тех и других? Деревня — это и есть «наслоение» отчасти «стародворянское», отчас­ти «новомещанское». Как ни вертите деревню, — но если вы будете ограничиваться констатированием действительности (об этом только и идет речь), а не возможностями, вы не сумеете найти в ней ничего иного, никакого третьего «наслоения». И если народ­ники находят, то только потому, что за деревьями не видят леса, за формой землевла­дения отдельных крестьянских общин не видят экономической организации всего рус­ского общественного хозяйства. Эта организация, превращая крестьянина в товаропро­изводителя, делает его мелким буржуа, — мелким обособленным хозяином на рынок; в силу этого она исключает возможность искать «залогов будущего» позади и заставляет искать их впереди — не в «деревне», в которой сочетание «стародворянского» и «ново­мещанского» наслоений страшно ухудшает положение труда и отнимает у него воз­можность борьбы против владык «новомещанских» порядков, так как самая противо­положность их интересов интересам труда недостаточно развита, — а в вполне разви­том, до самого конца «новомещанском» наслоении, вполне очистившемся от «старо­дворянских» прелестей, обобществившем труд, довершившем и выяснившем ту соци­альную противоположность, которая в деревне находится еще в зачаточном, придав­ленном состоянии.

Теперь следует наметить те теоретические различия, которые есть между доктрина­ми, приводящими

356 В. И. ЛЕНИН

к народничеству и марксизму, между пониманиями русской действительности и исто­рии.

Пойдем дальше за автором.

Он уверяет «гг. возмутившихся духом», что соотношение между народной бедно­стью и народной нравственностью Успенский понимает

«лучше многих поклонников деревни, для которых... деревня есть... нечто вроде либерального пас­порта, которым в эпохи, подобные переживаемой, запасаются обыкновенно все неглупые и практические буржуа».

Почему бы это, думаете вы, г. народник, происходит такая прискорбная и обидная для человека, желающего представлять интересы труда, вещь, как обращение в «либе­ральный паспорт» того, в чем он видит «залоги будущего»? Это будущее должно ис­ключать буржуазию, — а то, через что хотите вы идти к этому будущему, не только не встречается враждебно «практическими и неглупыми буржуа», а напротив, охотно бе­рется и берется за «паспорт».

Как вы думаете, мыслима ли была бы такая скандальная вещь, если бы «залоги бу­дущего» стали указывать вы не там, где социальные противоположности, свойственные тому строю, в котором хозяйничают «практические и неглупые буржуа», находятся еще в неразвитом, зачаточном состоянии, а там, где они развиты до конца, до пес plus ultra , где нельзя, следовательно, ограничиваться паллиативами и полумерами, где нельзя утилизировать desiderata трудящихся в свою пользу, где вопрос поставлен ребром.

Не говорите ли вы сами ниже такой вещи:

«Не хотят понять пассивные друзья народа той простой вещи, что в обществе все действующие силы слагаются, обыкновенно, в две равнодействующие, взаимно-противоположные, и что пассивные силы, не принимающие, по-видимому, участия в борьбе, служат только той силе, которая в данную минуту имеет перевес» (с. 132).

Разве деревня не подпадает под эту характеристику, разве она — какой-нибудь осо­бый мир, в котором

— до крайних пределов. Ред. — пожелания, требования. Ред.

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА 357

нет этих «взаимно-противоположных сил» и борьбы, чтобы о ней можно было говорить огулом, не боясь сыграть на руку «имеющей перевес силе»? Разве, раз уже речь пошла о борьбе, основательно начинать с того, где содержание этой борьбы загромождено ку­чей посторонних обстоятельств, мешающих твердо и окончательно отделить друг от друга эти взаимно-противоположные силы, мешающих видеть ясно главного врага? Не очевидно ли, что та программа, которую выставляет автор в конце статьи, — образова­ние, расширение крестьянского землевладения, уменьшение податей — не в состоянии затронуть ни на йоту того, кто имеет перевес, а последний пункт программы — «орга­низация народной промышленности» — уже предполагает, ведь, что борьба не только была, но, сверх того, что она уже кончилась победой? Ваша программа сторонится от того антагонизма, наличность которого вы сами не могли не признать. Поэтому она и не страшна хозяевам «новомещанского наслоения». Ваша программа — мелкобуржуаз­ная мечта. Вот почему только и годна она на то, чтобы быть «либеральным паспортом».

«Люди, для которых деревня есть отвлеченное понятие, а мужик — отвлеченный Нарцис, даже дума­ют плохо, когда говорят, что деревню нужно только хвалить и утверждать, что она отлично противостоит всем разрушающим ее влияниям. Если деревня поставлена в такие условия, что каждый день должна биться из-за копейки, если ее обирают ростовщики, обманывают кулаки, притесняют помещики, если ее иногда секут в волостном правлении, то разве это может оставаться без влияния на ее нравственную сто­рону?.. Если рубль, эта капиталистическая луна, выплывает на первый план деревенского ландшафта, если на него обращаются все взоры, все помыслы и душевные силы, если он становится целью жизни и мерилом способностей личности, то разве можно скрывать этот факт и говорить, что мужик есть такой Косьма-бессребреник, которому вовсе не нужны деньги? Если в деревне заметны стремления к розни, расцветает пышным цветом кулачество и стремится к закабалению слабейшего крестьянства в батраки, к разрушению общины и т. д., то разве можно, спрашиваю я, скрывать все эти факты?! Мы можем желать более обстоятельного и всестороннего их исследования, можем объяснять их себе гнетущими условиями бедности (с голоду люди воруют, убивают, а в крайних случаях даже едят друг друга), но скрывать их совсем невозможно.