Читать интересную книгу "Нам бы день простоять, да ночь продержаться! - Сергей Альбертович Протасов"

районе мостика. Якорь волочился по дну, пока канат не вытравило полностью и не оборвало, покалечив еще двоих из расчета пушки правого борта под мостиком. Остальные истребители имели попадания и потери в экипажах на палубах, но боеспособности не потеряли.

На выходе из прохода точность огня отбивающихся резко снизилась, из-за ухудшения видимости, вызванной задымлением завершающего участка. Но этот же дым мешал вернуться на верный курс после нескольких попыток уклониться от накрытий. Начальник отряда, старший лейтенант Шооно, на время потерял ориентацию, едва не напоровшись на тонущий «Кавасаки-мару». Столкновения удалось избежать только благодаря резкой перекладке руля вправо.

Едва разминувшись с совершенно разбитым и полыхающим от носа до кормы брандером и выскочив из дыма, едва не воткнулись носом в крупный корабль, оказавшийся чуть левее курса. Он открыл кинжальный огонь с минимальной дистанции. Грохот его залпов, адресованных кому-то другому, слышали и до этого, определив по ним примерное место, так что аппараты уже разворачивались влево, а мины были готовы к стрельбе. Оставалось занять удобную позицию.

По курсовому углу так и было, но расстояние оказалось мало, а из-за этого угловая скорость смещения цели велика. Ни замедлиться, ни довернуть уже не успевали. К тому же, если дать залп минами сейчас, плюхнувшись в воду и неизбежно «просев» на первом отрезке траектории, они гарантированно проскочат под килем. А нарезать круги под таким сильным обстрелом слишком опасно.

От него пытались уйти, еще больше приняв вправо и дав полный ход на новом курсе. Но это привело лишь к тому, что шедшие плотной группой на 14 узлах истребители почти нарвались буквально на стену огня.

Бывший замыкающим в короткой колонне «Усугумо» поднял сигнал «Атакую» и повернул прямо на противника, отвлекая на себя его внимание, что в итоге позволило «Харусаме» и «Араре» сравнительно благополучно покинуть хорошо освещенную и пристрелянную зону на выходе из пробитого брандерами канала. На «Араре» был только поврежден котел в первой кочегарке, выведено из строя два орудия и радиорубка, а на «Хатсусио» разбило штурвал в ходовой рубке. Управление успели перевести на запасной пост в корме, так что истребитель лишь чуть вильнул на курсе.

Бросившийся в самоубийственную атаку «Усугумо» оказался почти строго носом к противнику. То есть под продольным огнем. Кучно накрытый следующим залпом, он словно споткнулся, окутавшись паром, но еще продолжал свою атаку, прикрывая остальных уже из последних сил. Но выйти на позицию для торпедного залпа ему было не суждено.

В течение следующей минуты он получил сразу четыре попадания снарядами главного калибра с русского крейсера, не считая мелочовки россыпью. После них истребитель не имел управления и стремительно терял скорость, продолжая тем не менее приближаться к своему противнику. На нем даже начали разворачивать на правый борт носовой аппарат. Но прежде чем его хобот уставился в борт цели, последовал новый полноценный залп, окончательно прикончивший покалеченный корабль. После очередной серии попаданий на палубе не осталось никого, кто мог бы управляться с оружием. Все пушки молчали, а корабль быстро садился носом и кренился на правый борт.

Проскользив на остатках инерции всего в восьмидесяти метрах за кормой «Богатыря», он нырнул носом под воду раньше, чем остановился. Корма задралась чуть вверх, показав замершие винты, потом качнулась влево и быстро скрылась с поверхности в водоворотах и брызгах вырывавшегося из корпуса воздуха. В этой бурлящей мешанине вдруг появились верхушки его труб и мачта, словно руки утопающего. Медленно вставая вертикально, они чуть погрузились в воду и замерли. Сразу подошедшие баркасы из шлюпочного дозора, до того жавшиеся к трапам под левым бортом крейсера, успели спасти только шестерых матросов из более полусотни человек экипажа.

Хотя ему и не удалось дотянуться до преграждавшего путь крейсера, прорыв «Харусаме» и «Араре» он обеспечил. Их низкие силуэты бесследно растаяли в непроглядной ночи на фоне затемненного северного берега бухты Кисарадзу. Поскольку истребитель лег на грунт на ровном киле, а глубина в месте его гибели на тот момент едва превышала 7 метров, над водой так и остались торчать четыре пенька труб и мачта.

К этому времени покалеченные «Камикадзе» и «Асасио», единственные, оказавшиеся северо-восточнее прохода, вели жаркий артиллерийский бой с русскими катерами и сторожевыми судами на левом фланге внешнего оборонительного периметра бухты Кисарадзу, активно оттягивая внимание на себя.

Они оба еще пытались двигаться вперед и изображать угрозу. Их командиры надеялись спровоцировать броненосцы выдать себя залпами по столь заманчивым целям. Судя по полученным перед атакой схемам стоянки, тяжелые артиллерийские корабли были где-то здесь, совсем недалеко. Если повезет, может даже еще успеют дотянуться своими минами.

Но «Камикадзе» не успел. Хотя он горел, как погребальный костер конунга и скоро совсем потерял возможность двигаться, стрелял так же часто, как в начале боя. До тех пор, пока из-за быстро начавшего расти крена не лег на борт и не скрылся под водой, оставив после себя густое облако тяжелого дыма.

А второму чуть повезло. Его заволокло «последним вздохом» умирающего собрата, дав короткую передышку. Воспользовавшись ей, механики «Асасио», державшегося на воде чуть лучше, смогли дать относительно нормальный ход. Весьма своевременно, судя по промелькнувшим за кормой нескольким русским катерам, уже разыскивавшим его среди смрадных шлейфов, быстро истончавшихся и расползавшихся клочьями под напором ветра.

Дальше снова повезло. Видимо, наткнувшись на уже перевернувшегося «Камикадзе», а вместо второго истребителя найдя кучу плавающих обломков, русские решили, что он затонул совсем, и отвлеклись. Пусть и ненадолго. Всего на пару минут. Но этого хватило.

С «Асасио» хорошо видели их перемигивание за спиной и продолжали тихо удаляться, боясь спугнуть удачу. Чудом не добитый истребитель постепенно приближался к какому-то большому затемненному силуэту, на секунду мелькнувшему в отсветах боя на севере. Старались ни единым звуком не выдать своего присутствия. Еще не зная, кого нашли, развернули в его сторону оба торпедных аппарата, надеясь окончательно прицелиться, подобравшись ближе и толком разглядев потенциальную цель.

Но надежды на скрытность рухнули, когда из темноты справа, в сравнении с полыхавшим впереди горизонтом казавшейся особенно густой, резко сверкнула вспышка слитного залпа сразу с двух крупных кораблей. Расстояние было плевое, так что от вспышки до вставшего дыбом моря под самым бортом не прошло и секунды. Даже звука выстрелов никто еще не услышал. И сразу все заполнил грохот разрывов, сменившийся ревом и гулом рухнувшей вниз воды, обильно захлестнувшей палубу. В этом почти полностью потонул глухой, словно всхлип, звук протыкаемого осколками и разрываемого ударом разъяренной воды тонкого металла, и сразу последовавшие вопли раненых.

Несмотря на жуткую мощь, этот