Читать интересную книгу Адептус Астартес: Омнибус. Том II - Энди Смайли

— Мой господин… — я изумлен, что со мной делятся подобной информацией.

— Я рассказываю тебе об этом, брат-сержант, поскольку лорд Северакс желает, чтобы ты отправился на поверхность. Возьми свое отделение. Твоя цель — захватить одного из чужаков и доставить его инквизитору Галлию и верховному магосу биологии Тулку, присутствующим здесь.

— Вы хотите, чтобы я поймал кого-то из их касты вождей? Я… Считайте приказ выполненным, теневой капитан! Мне…

Лорд Северакс решает заговорить. Когда магистр ордена наклоняется вперед, обхватив руками в латных перчатках резные подлокотники трона, я полностью различаю его лицо. Кожа повелителя бела, словно снег, его волосы чернее полуночи.

— Ты слишком высоко метишь, — укоряет он. Голос лорда Северакса чуть громче шепота, но его замечание больно ранит меня. Склонив голову, я впитываю каждое слово магистра ордена. — Захват эфирных практически невозможен. Все предыдущие попытки заканчивались неудачей и приводили к тяжелым потерям. Ксеносы будут сражаться до последнего, чтобы защитить их. Задачу, упомянутую тобой, мы отложим до другого случая. Нет, твоя цель — один из дипломатов тау. Ты схватишь его, доставишь сюда, и мы узнаем, откуда у чужаков талант к убеждению.

С этим он вновь умолкает.

— Нам хватает сил, чтобы выиграть эту войну, но трудами своих дипломатов ксеносы отнимают у нас намного больше миров, чем захватывают в боях, — продолжает Сорокопут. — Подкреплений в обозримом будущем ждать не стоит, и нельзя оставаться на одном месте, пока переговорщики тау убеждают новые миры отринуть свет Императора. Захвати одного из них, пока внимание чужаков ослаблено. Мы эвакуируемся, но ты остаешься на Агреллане; это великая честь.

— Мы считаем, что они, несомненно, оказывают некое психическое либо химическое воздействие на людей, с которыми общаются. Как ещё объяснить такое количество сдавшихся планет? — вмешивается биологик, хрипя искусственными легкими.

— Им нужен живой подопытный, — добавляет Галлий. — Его нужно доставить целым, понимаете, сержант?

— Чтобы подтвердить наши гипотезы, — перебивает магос. Он выказывает недостаточно уважения нашему господину, не оборачивается к нему, прежде чем заговорить, и это возмущает меня. Инквизитор — другое дело, он почтителен, смотрит на лорда Северакса перед тем, как открыть рот. По лицу Галлия заметно его беспокойство: на долю Инквизиции выпадает тяжелую ноша знаний и ответственности. В сравнении с моим долгом — сражаться и умирать — их бремя поистине изнурительно.

— На случай вашего провала, — говорит инквизитор, — у нас имеются запасные варианты.

— Провала не будет, — отвечаю я.

— «Мощь — не всегда острейшее оружие», — Галлий медленно обходит меня по кругу, оглядывая сверху донизу. — Такова истина, которую воплощает ваш орден. У нас есть агент, предатель среди предателей. Ему имплантировано устройство слежения, спрятанное так глубоко, что даже тау не в силах отыскать.

— Это хорошо. Он доставит нам дипломата?

— Возможно, — произносит инквизитор, — если это окажется целесообразным. У него свои приказы, у вас — свои, соединим же их для достижения наилучшего исхода. Дипломат, которого охраняет агент, представляет для нас особенный интерес.

— Подойдет любой, — снова перебивает Тулк.

Галлий внимательно смотрит на биологика.

— Но этот представляет для нас особенный интерес, — затем он снова поворачивается ко мне. — Если прямая атака не увенчается успехом…

— Если добыча спряталась в нору, выкури её оттуда.

— И спусти гончую загнать её, — заканчивает инквизитор. Он понимает методы ордена.

Наш разговор нравится моему господину Севераксу. На его почти неподвижном лице мелькает одобрительное выражение, которого не заметил бы никто, кроме братьев из Гвардии Ворона.

— Из надежного источника мне известно, что ты становишься экспертом в наших методах войны, брат-сержант, — произносит магистр ордена. — Ты был избран благодаря личной рекомендации теневого капитана Сорокопута.

При этих словах мои сердца переполняются гордостью.

— Служу по мере сил, господин, — говорю я.

— Тогда послужи как следует, и доставь нам этого глашатая войны, что отравляет умы праведных людей и обращает их против законной власти Повелителя Человечества. Таков твой долг. Теперь иди и готовься.

Я повинуюсь, и без промедления. Позже мы обсудим дальнейшие действия с инквизитором Галлием и спланируем ловушку.

Глава четвёртая

В общем, встреча проходила в десятке километров от стен улья Хаирон. Имперцы соорудили временную посадочную площадку, очистив участок этого жуткого леса. Деревья вырубили в радиусе трехсот метров, не меньше, красную почву как следует разгребли тяжелым экскаватором. Пилот опустил «Каракатицу» через лесной полог в темноту, и я ничего не видел снаружи, но чувствовал, как тень смыкается надо мной. Там ощущалось реальное присутствие какой-то угрозы, от которой у меня волосы на загривке вставали дыбом. На тау это никак не отразилось, но я заметил, что у Крикса шевелились перья. У крутов непроницаемые лица, большую часть их занимают рты, скорее похожие на клювы, чем на что-то ещё. Кожа у них тонкая, мышцы под ней слабо выражены. Нам, гуэ’веса, тау из касты земли кажутся невыразительными, но круты для нас вообще закрыты. Такое впечатление, что их лица высечены из камня. Но, несмотря на это, я уверен, что Крикс тоже ощутил неправильность Бухты Му’гулат.

«Каракатица» коснулась грунта так мягко, что мы не догадывались о приземлении, пока кор’ла Д’ианой Йель’фир — сидевший в носу пилот касты воздуха — не перещелкнул посадочные огни с янтарного на зеленый.

— Ну, ладно, — произнес Умелый Оратор, дважды похлопав себя по коленям и поправив одеяния, прежде чем подняться. — Мы прибыли, до цели пара шагов. Посмотрим, удастся ли спасти здесь несколько жизней. Гуэ’веса’вре, будьте любезны приступать.

Я скомандовал отряду доложить о готовности. Все были готовы. В этом меня больше убедили не их «подтверждаю» и «так точно, сэр», а атмосфера внимательной собранности, установившаяся в транспортнике. Они были хорошим ла’руа, и я очень гордился ими. Мы использовали сочетание методик Имперской Гвардии и касты огня, и мне приятно было видеть, что это работает. С такими ребятами за спиной и передовым оружием касты земли в руках я часто чувствовал, что мой отряд способен в одиночку низвергнуть Империум. И у нас была куча причин желать этого.

Разумеется, я ошибался по поводу эффективности и даже сплоченности своей команды. Когда ты всё тренируешься, и тренируешься, и концентрируешься на чем-то одном, то упускаешь из виду то, что творится у тебя под носом. У нас в готике есть для этого подходящее слово, «гордыня». Тут надо добавить, что я относительно прилично образован для имперца. В нашем обществе не каждый способен вести беседы на таком уровне, как вы, не сомневаюсь, уже заметили при разговорах с другими гуэ’ла.

Концепция гордыни восхитила Умелого Оратора. Как оказалось, в современном языке тау нет такого понятия, но однажды он прибежал ко мне с радостным лицом и объявил, что разыскал древний термин времен Монт’ау[15], имеющий схожий смысл. Искренне советую вам снова ввести его в обращение.

Задняя рампа беззвучно откинулась. Никакого шипения, внутреннее давление автоматически уравновесилось с внешним. Не думаю, что когда-нибудь сумею воспринимать технологии тау как данность.

Мы вышли, я возглавил отряд, за мной шел Хольон. Возможно, он был лжецом, но в бою мы могли на него положиться. И нам следовало подготовиться к схватке, несмотря на условия, в соответствии с которыми проходила эта встреча. Если бы нас атаковали, это оказалось бы уже не первым нападением на представителей касты воды.

Опушку покрывала жидкая грязь, повсюду вокруг неё лежали неровно обломанные стволы деревьев. На корнях, всё ещё покрытых комками тяжелой красной земли, виднелись светлые шрамы, сочащиеся бледным соком. В центре поляны была уложена пластальная сетка, причем очень неровно. По периметру временной площадки мерцали маячки, из-за которых сложно было что-то рассмотреть в лесу; это заставило меня занервничать.

Деревья на Агреллане хрупкие, легко ломаются. На ощупь их древесина кажется мертвой, кора — склизкой, листья на них черные. Вообще кажется, что деревья охвачены разложением, но при этом каким-то образом живут. Не понимаю, как нечто настолько болезненное сумело разрастись до целого леса. Планета мне не понравилось, и я чрезвычайно счастлив, что не попал в её гарнизон.

Буду весьма благодарен, если вы больше меня туда не пошлете.

Дорога, выложенная такой же сеткой, вела от посадочной площадки к краю склона. Оттуда нам открылся прекрасный обзор на Хаирон — огромный, словно гора, как и все города-ульи. Нижние уровни, наверное, не меньше сотни километров в диаметре. Этажи громоздятся на этажи, забираются всё выше в атмосферу, и верхушка пропадает в желтых облаках.