мгновение осветившим лицо обладателя трехцветной шевелюры.
Беккер смотрел на него, охваченный ужасом. Под густым слоем краски он увидел не гладкие девичьи щеки, а густую щетину. Это был молодой человек. В верхней губе у него торчала серебряная запонка, на нем была черная кожаная куртка, надетая на голое тело.
— Какого черта тебе надо? — прорычал он хриплым голосом — с явным нью-йоркским акцентом.
Сдерживая подступившую к горлу тошноту, Беккер успел заметить, что все пассажиры повернулись и смотрят на него. Все как один были панки. И, наверное, у половины из них — красно-бело-синие волосы.
— Siéntate! — услышал он крик водителя. — Сядьте!
Однако Беккер был слишком ошеломлен, чтобы понять смысл этих слов.
— Siéntate! — снова крикнул водитель.
Беккер увидел в зеркале заднего вида разъяренное лицо, но словно оцепенел.
Раздраженный водитель резко нажал на педаль тормоза, и Беккер почувствовал, как перемещается куда-то вес его тела. Он попробовал плюхнуться на заднее сиденье, но промахнулся. Тело его сначала оказалось в воздухе, а потом — на жестком полу.
Из тени на авенида дель Сид появилась фигура человека. Поправив очки в железной оправе, человек посмотрел вслед удаляющемуся автобусу. Дэвид Беккер исчез, но это ненадолго. Из всех севильских автобусов мистер Беккер выбрал пользующийся дурной славой 27-й маршрут.
Автобус номер 27 следует к хорошо известной конечной остановке.
Глава 46
Фил Чатрукьян швырнул трубку на рычаг. Линия Джаббы оказалась занята, а службу ожидания соединения Джабба отвергал как хитрый трюк корпорации «Американ телефон энд телеграф», рассчитанный на то, чтобы увеличить прибыль: простая фраза «Я говорю по другому телефону, я вам перезвоню» приносила телефонным компаниям миллионы дополнительных долларов ежегодно. Отказ Джаббы использовать данную услугу был его личным ответом на требование АНБ о том, чтобы он всегда был доступен по мобильному телефону.
Чатрукьян повернулся и посмотрел в пустой зал шифровалки. Шум генераторов внизу с каждой минутой становился все громче. Фил физически ощущал, что времени остается все меньше. Он знал: все уверены, что он ушел. В шуме, доносившемся из-под пола шифровалки, в его голове звучал девиз лаборатории систем безопасности: Действуй, объясняться будешь потом.
В мире высоких ставок, в котором от компьютерной безопасности зависело слишком многое, минуты зачастую означали спасение системы или ее гибель. Трудно было найти время для предварительного обоснования защитных мер. Сотрудникам службы безопасности платили за их техническое мастерство… а также за чутье.
Действуй, объясняться будешь потом. Чатрукьян знал, что ему делать. Знал он и то, что, когда пыль осядет, он либо станет героем АНБ, либо пополнит ряды тех, кто ищет работу.
В огромной дешифровальной машине завелся вирус — в этом он был абсолютно уверен. Существовал только один разумный путь — выключить ее.
Чатрукьян знал и то, что выключить «ТРАНСТЕКСТ» можно двумя способами. Первый — с личного терминала коммандера, запертого в его кабинете, и он, конечно, исключался. Второй — с помощью ручного выключателя, расположенного в одном из ярусов под помещением шифровалки.
Чатрукьян тяжело сглотнул. Он терпеть не мог эти ярусы. Он был там только один раз, когда проходил подготовку. Этот враждебный мир заполняли рабочие мостки, фреоновые трубки и пропасть глубиной 136 футов, на дне которой располагались генераторы питания «ТРАНСТЕКСТА»…
Чатрукьяну страшно не хотелось погружаться в этот мир, да и вставать на пути Стратмора было далеко не безопасно, но долг есть долг. «Завтра они скажут мне спасибо», — подумал он, так и не решив, правильно ли поступает.
Набрав полные легкие воздуха, Чатрукьян открыл металлический шкафчик старшего сотрудника лаборатории систем безопасности. На полке с компьютерными деталями, спрятанными за накопителем носителей информации, лежала кружка выпускника Стэнфордского университета и тестер. Не коснувшись краев, он вытащил из нее ключ Медеко.
— Поразительно, — пробурчал он, — что сотрудникам лаборатории систем безопасности ничего об этом не известно.
Глава 47
— Шифр ценой в миллиард долларов? — усмехнулась Мидж, столкнувшись с Бринкерхоффом в коридоре. — Ничего себе.
— Клянусь, — сказал он.
Она смотрела на него с недоумением.
— Надеюсь, это не уловка с целью заставить меня скинуть платье.
— Мидж, я бы никогда… — начал он с фальшивым смирением.
— Знаю, Чед. Мне не нужно напоминать.
Через тридцать секунд она уже сидела за его столом и изучала отчет шифровалки.
— Видишь? — спросил Бринкерхофф, наклоняясь над ней и показывая цифру. — Это СЦР? Миллиард долларов!
Мидж хмыкнула.
— Кажется, чуточку дороговато, не правда ли?
— Да уж, — застонал он. — Чуточку.
— Это как будто деление на ноль.
— Что?
— Деление на ноль, — сказала она, пробегая глазами остальные данные. — Средняя цена определяется как дробь — общая стоимость, деленная на число расшифровок.
— Конечно. — Бринкерхофф рассеянно кивнул, стараясь не смотреть на лиф ее платья.
— Когда знаменатель равняется нулю, — объясняла Мидж, — результат уходит в бесконечность. Компьютеры терпеть не могут бесконечности, поэтому выдают девятки. — Она показала ему другую колонку. — Видишь?
— Вижу, — сказал Бринкерхофф, стараясь сосредоточиться на документе.
— Это данные о сегодняшней производительности. Взгляни на число дешифровок.
Бринкерхофф послушно следил за движениями ее пальца.
КОЛИЧЕСТВО ДЕШИФРОВОК = 0
Мидж постучала пальцем по этой цифре.
— Я так и думала. Деление на ноль.
Бринкерхофф высоко поднял брови.
— Выходит, все в порядке?
— Это лишь означает, — сказала она, пожимая плечами, — что сегодня мы не взломали ни одного шифра. «ТРАНСТЕКСТ» устроил себе перерыв.
— Перерыв? — Бринкерхофф не был в этом уверен. Он достаточно долго проработал бок о бок с директором и знал, что «перерыв» не относился к числу поощряемых им действий — особенно когда дело касалось «ТРАНСТЕКСТА». Фонтейн заплатил за этого бегемота дешифровки два миллиарда и хотел, чтобы эти деньги окупились сполна. Каждая минута простоя «ТРАНСТЕКСТА» означала доллары, спущенные в канализацию.
— Но, Мидж… — сказал Бринкерхофф. — «ТРАНСТЕКСТ» не устраивает перерывов. Он трудится день и ночь. Тебе это отлично известно.
Она пожала плечами:
— Быть может, Стратмору не хотелось задерживаться здесь вчера вечером для подготовки отчета. Он же знал, что Фонтейн в отъезде, и решил уйти пораньше и отправиться на рыбалку.
— Да будет тебе, Мидж. — Бринкерхофф посмотрел на нее осуждающе. — Дай парню передохнуть.
Ни для кого не было секретом, что Мидж Милкен недолюбливала Тревора Стратмора. Стратмор придумал хитроумный ход, чтобы приспособить «Попрыгунчика» к нуждам агентства, но его схватили за руку. Несмотря ни на что, АНБ это стоило больших денег. Фонд электронных границ усилил свое влияние, доверие к Фонтейну в конгрессе резко упало, и, что еще хуже, агентство перестало быть анонимным. Внезапно домохозяйки штата Миннесота начали жаловаться компаниям «Америка онлайн» и «Вундеркинд», что АНБ, возможно, читает их электронную почту, —