Нет, не все! Так или иначе, они все равно будут наносить друг другу кровавые раны. А запах крови разбудит Нигера. Но и крокодилу нелегко будет добраться до желаемой добычи. Для этого нужно порвать зубами лорику-хамату. Я не удивлюсь, если узнаю, что имя режиссера — Авл Магерий. Еще вчера он мне сказал что-то об эстетической стороне мучений. Да, все продумано как нельзя тщательней: бой начнется на суше, а потом будет длиться в воде. Причем в жуткую орбиту этого боя втянется настоящий африканский хищник. Мне захотелось исчезнуть, провалиться сквозь каменный пол, только не видеть, ничего не видеть!..
— Можно делать ставки, господа. — Тупой Авл пролоснился всей своей необъятной мордой и оживленно потер ладони.
Наконец Филипп Араб, не желая томить всех присутствующих ожиданием, едва заметно кивнул. Краем глаза я увидел, как Фаустина повернула голову в мою сторону. В то же время Голубь, в упор смотревший на патрицианку, неожиданно посмотрел в направлении ее взгляда. Он не мог увидеть меня. Там, где я находился, было слишком темно. Коричневые, острые, словно два копья, глаза его щупали темноту. Мне тогда показалось, что два куска холодного боевого металла проткнули мою плоть. Он резко дернул подбородком, вновь переводя взгляд на невесту, всем видом спрашивая: «Что же ты там нашла в этой кромешной тьме?» И Фаустина, как и водится в таких случаях, великолепно подыграла: «Ах, темнота куда приятнее, мой друг, для двух страстных сердец, чем жалкие развлечения, организованные моим женишком!» Голубь одобрительно кивнул. Тонкогубый рот его вытянулся в жесткую улыбку. В это время слуги длинными баграми подтолкнули гладиаторов друг к другу на расстояние удара мечом. Я решил не видеть бестолковое кровавое зрелище и отвернулся. Не успели клинки вспороть плоть африканской ночи, как тут же раздался хохот нескольких десяток пьяных глоток. Движения бойцов вызвали смех.
— Смотри, смотри, Демарат, а этот очень ловок!
— Жаль, не сделали ставок. Я бы уж точно на него поставил.
— Да, что вы оба понимаете!? Эти ребята хоть и не маленькие, но оба весят меньше бедра нашего эдила.
— Молчи, Мардоний!
— Да, действительно, молчи. Много ли стоят эти два слона в кольчугах! Коли! Коли! Он перед тобой!
— Не подсказывай, Демарат. Ой, умора, башкой вертит, словно соколик на руке хозяина.
Я вновь посмотрел на Голубя, и внутри у меня похолодело. Личный гладиатор Филиппа Араба напряженно, как мне показалось, смотрел прямо в меня, словно разглядывал внутренности. Нет же, конечно, он ничего не видел. Но каково чутье! Чутье настоящего зверя: «Сегодня же я хочу знать, что скрывается в этом мраке?»
Словно плитой накрыло — таков был взгляд спартанца. А шум боя все нарастал. Нарастал и шум ликующей толпы. Прошло еще несколько томительных секунд, прежде чем я снова решился посмотреть на гладиаторов. И только тут я увидел, что несчастные адабаты, помимо всего прочего, были еще и скованы тонкой цепью между собой. Значит, если один начнет падать в бассейн, то за ним последует и другой. И кто-то из них станет ужином Нигера, если не оба. Так и произошло. Стоявший ближе всех к бассейну, гладиатор оступился и, плеснув руками, полетел в воду, увлекая за собой другого несчастного. И тут же голубая гладь бассейна взбурлила. Показалась длинная темно-зеленая спина, украшенная острыми зубцами. Затем раздался оглушительный звук. Это хвост аллигатора, выбросившись вверх, с силой опустился на воду, гоня от себя волны. Волны, ударившись о стену, разлетелись крупными брызгами, часть которых долетела до пиршественного стола. Толпа зрителей охнула, потому что в ту же секунду челюсти чудовища распахнулись, обнажив горячую алую пасть с рядами острых зубов. Но гладиаторы ничего этого не видели: упав в бассейн, стоя по шею в воде, они продолжали сражаться. Вода стала багровой. Бассейн уже напоминал котел с каким-то жутким варевом. Котел, под днищем которого разведен жаркий огонь. Даже страшный африканский хищник в первые минуты не мог сообразить, что же ему делать: так много было крови и плавающей в ней добычи. Но вот бросок тяжелого тела — и в пасти поперек челюстей дергающийся человек, который не может понять, что с ним происходит. И только суровые законы арены не позволяют ему кричать от нестерпимой боли. Нигер рванул, и человек исчез под водой. Цепь натянулась. Другой, не устояв на ногах, тоже упал и исчез под водой. Над поверхностью красного варева то и дело появлялись различные части человеческих тел: руки, головы в глухих шлемах, плечи. Это дикое зрелище продолжалось бесконечно долго, так, во всяком случае, мне показалось. Потом на какое-то короткое время все стихло. Нет живых. Сражавшиеся перебили друг друга. Повисла тягостная пауза. Даже зрители замерли, держа в неподвижных руках недопитые кратеры с вином, недоеденные куски мяса, надкушенные фрукты.
— Великолепно! — Филипп Араб захлопал в ладоши. К нему тут же присоединились все присутствующие. — Гладиаторы Гадрумета не только хорошо знают свое дело, но и недурно воспитаны.
— Они все давали клятву и присягали богам нашей империи. Их можно жечь железом, сечь плетьми, распинать, при необходимости посылать на мунеры не соответствующие их статусу и виду вооружения. Что, собственно, мы сейчас и наблюдали. — Авл Магерий буквально захлебывался, стараясь показать, что для самого цезаря он не пожалеет самого дорогого, чем он располагает на сию минуту. А что может быть дороже искусного бойца?.. Только… хм… Авл взмахнул своим полуторапудовым окорочком, и слуги вытолкнули из-за ширмы невысокого, но статного гладиатора.
— Пусть он откроет лицо. Я хочу увидеть того, кто подарит мне сегодня столько удовольствия. — Император едва скрывал нетерпение.
— Эй, гладиатор, обнажи голову! — Авл попытался придать голосу властные краски. Получилось у него это явно не очень хорошо, потому что губы Фаустины скривились в презрительной улыбке. Тем не менее гладиатор повиновался. Закинув руки за голову, он рванул концы ремешков на шлеме. По знаку Фаустины слуга помог гладиатору освободиться от слепого железа.
И я узнал Веяна. Узнал по длинным, слипшимся волосам. Только так. Ведь он находился ко мне спиной. Я бросил взгляд на Фаустину. Патрицианка с издевательской усмешкой смотрела в мою сторону. Нет, она не видела меня, зато мой взгляд провалился в болотную, зеленую влагу ее взора.
— Как тебя зовут, гладиатор? — Араб с интересом разглядывал торс сармата.
— Летучая Мышь, гладиатор родом из сарматских степей.
— Ты готов порадовать нас? Мы выражаем тебе признательность. Известно ли тебе, что по правилам этого вечера ты, если, конечно, мы захотим, должен будешь сразиться с лучшим из лучших. И тогда, я думаю, свадьба действительно будет похожа на праздник. Правильно? — На последнем слове император обвел взглядом гостей. Публика возбужденно зашумела. — Но Летучая Мышь — выдающийся боец и должен получить прощальную трапезу, а также великолепный подарок. Все знают, как я люблю одаривать идущих на смерть ради меня. Итак, твое желание, гладиатор?