– Ну знаешь, как бывает. Делаешь то, что можешь. – Джесси попыталась сдержать презрительную гримасу, когда улыбалась. – Какие пьесы ты пишешь?
– Новый театр. Труппа – все женщины, обнаженные. Во втором действии отличная получается сцена. Сцена гомосексуальной любви после родов.
– Забавно. – Ее тон прошел мимо его ушей.
– Голодна?
Ей предстояло еще поужинать с ним. При сложившихся обстоятельствах Джессика мечтала поскорее избавиться от него. Но ей придется пройти через все. Она проходила через это и прежде. Чаще, чем хотела бы себе в этом признаться.
– Да. Не откажусь от хорошего обеда. – Она наугад назвала несколько мест, и Марио остановился на мексиканском ресторане, потому что хорошая мексиканская кухня была редкостью в Нью-Йорке. Хоть в этом-то он разбирался. Она привела его в маленький ресторанчик на Ломбард-стрит. Общество не блистало, но кухня была на высоте.
После обеда она несколько раз широко зевнула, надеясь, что он поймет намек, но куда там. Марио пожелал ознакомиться с ночной жизнью большого города, если таковая здесь вообще имелась. Она существовала, но Джессика не собиралась ее изучать. Не сегодня и не с ним. Джесси предложила кофейню на Юнион-стрит, рядом с домом. Она проглотит кофе «капуччино» и избавится от него. В любом случае кофе ей необходим. За обедом она выпила три или четыре стакана вина.
Марио обошел ее по крайней мере вдвое, с учетом раннего возлияния у Джерри. Он начинал глотать слова.
Они устроились в кофейне, Марио заказал кофе по-ирландски, а она – пенистый «капуччино». Он бесцеремонно разглядывал ее, кося поверх своего стакана.
– Ты неплохая цыпочка. – У него это прозвучало как результат химического анализа.
– Спасибо.
– Где ты живешь?
– За одним или двумя холмами отсюда. – Она проглотила сладкую пену с кофе и старалась отвечать уклончиво. Чем она ни в коем случае не собиралась с ним делиться, так это своим адресом. С нее достаточно его общества.
– И большие холмы?
– Средние. А что?
– А то – мне не охота тащиться ни на какие чертовы холмы, сестричка, вот что. Я измочален. И самую малость пьян.
Марио показал пальцами, насколько он пьян, и хитро улыбнулся. Джесси чуть не выворачивало наизнанку от одного его вида.
– Нет проблем, Марио. Можем взять такси, и я с радостью подвезу тебя, куда скажешь.
– Что это значит? – В его глазах промелькнула вспышка гнева.
– Ты – сообразительный парень.
– Пожалуй, я останусь с тобой.
Джессике захотелось сказать ему, что она замужем, но она воздержалась от подобных замечаний. Кроме того, как бы тогда она смогла объяснить свое согласие пообедать с ним?
– Марио, ты сделал не правильный вывод. Мы не поступаем так здесь, в провинции. Во всяком случае, я так не поступаю.
– Что бы это значило? – Тяжело опустившись на стул, он всем своим видом выражал несогласие.
– Это означает: спасибо за прекрасный вечер. – Джессика начала застегивать жакет и поднялась с задумчивым взглядом.
Он перегнулся через стол и схватил ее за руку, причинив боль.
– Послушай, мы пообедали, не так ли? Я хочу сказать, какого черта ты думаешь…
На его лице застыло выражение, которое она не хотела бы увидеть никогда в жизни, неожиданно в голове всплыла фраза из предыдущего разговора с Астрид: «Если он будет дурно себя вести, можешь применить силу…» Она выдернула руку, что-то в ее лице подсказало ему, что лучше не настаивать на своем.
– Не знаю, о чем ты подумал. Полагаю, ты сильно пожалеешь, если еще раз прикоснешься ко мне. Спокойной ночи.
Джессика ушла прежде, чем он смог что-то сказать. Гнев Марио обрушился на официантов. Разъяренный, он смел все со стола. Двое официантов с трудом убедили его в том, что ему необходимо подышать свежим воздухом.
К тому времени Джессика почти добралась до дома. Пока она неторопливо поднималась на последний холм, ее лицо приятно освежал ночной ветерок. Непонятно почему, в душе Джессики царила полная гармония. Отвратительный вечер, однако она избавилась от него. От подобных мужчин у нее бегали по телу мурашки, но она знала, как обращаться с ними. И с собой. Сначала такие вечера пугали ее до смерти. Но к настоящему моменту у нее были свидания со всеми типами – один другого краше. Приличные, как правило, были либо женаты, либо не попадались на глаза. А остальные походили друг на друга как две капли воды. Они много пили, неуемно смеялись или были угрюмы, вели себя напыщенно или нервно. Среди них встречались бисексуалы, наркоманы и любители группового секса, кто-то рассказывал ей о том, как у него четыре года не было эрекции из-за того, что с ним сделала его бывшая жена. Джессика спрашивала себя, не лучше ли остаться дома одной. Свободная жизнь пришлась ей не по вкусу.
– Как прошел вечер? – войдя утром в магазин, спросила Джесси у Астрид, чтобы избежать встречных вопросов. У нее не было ни малейшего желания распространяться о Марио.
– Замечательный вечер. И он мне чем-то понравился. – Астрид выглядела счастливой, отдохнувшей и едва ли не удивленной. В отличие от Джесси, она не ожидала, что приятно проведет время. Ей было легче угодить.
– А как у тебя? Помнится, я разминулась с твоим кавалером на ступеньках.
– Верно. Жаль, что ты о него не споткнулась.
– Настолько плохо, да? – посочувствовала Астрид, что ранило еще больнее.
– По правде говоря, значительно хуже. Ничтожество. – По мнению Астрид, он так и выглядел. – Что ж, назад к чертежной доске.
Джесси вымученно улыбнулась, просматривая почту, сортируя письма и счета. Она остановилась только на секунду, глядя на незамысловатый белый конверт, прежде чем разорвать его пополам и бросить в мусорную корзину. Еще одно письмо от Яна. Каждый раз, когда Астрид видела, как Джесси избавляется от писем, ей было очень больно. Она спрашивала себя, знал ли Ян о таком обращении или лишь подозревал, что Джесси не читает его писем. Ей было любопытно, что в них.
– Не смотри так, Астрид. – Голос Джессики пробился в ее мысли.
– Как так?
– Словно я разбиваю твое сердце каждый раз, когда выбрасываю письма. – Она продолжила сортировку писем с непроницаемым выражением лица. Но Астрид заметила, как у нее слегка дрожат руки.
– Но почему?
– Потому что нам нечего сказать друг другу. Я не хочу ничего слышать, читать или раскрывать свою душу. Это вводило бы его в заблуждение. А я не хочу общаться с ним.
– Но почему бы не дать Яну возможность высказаться?
Глаза Астрид умоляли, и, отвечая, Джессика опустила взгляд.
– Это не имеет значения. Мне наплевать на то, что он говорит. Я так решила. Он ничего не может изменить, только больше запутает.