«Дурак ты!» — подумал Клаус, улыбаясь одними губами.
Обучение прошло быстро, вот только рана на языке продолжала ныть. Но никто не заболел, — видимо, операция была за многие годы доведена до совершенства. Клаус и его сокурсники только ночевали в лагере, где Пан продолжал готовить свою армию. Муштра несколько ослабела, но не настолько, чтобы солдаты маялись без дела. Кормили еще лучше, устроили даже выходной с походами в самый настоящий публичный дом.
— Только шлюхи очень уж злые, — рассказывал Ровари. — Это женские сотни и есть. Но на них такую обязанность возложили: прежде чем десяток уйдет на север, он несколько дней дежурит в борделе. Злятся, а что делать? Тут командиры шутить не любят. А я бы вообще эти сотни по-другому и не использовал. Зачем они нужны? Когда вижу наглую бабу с саблей, мне ее убить хочется.
Они остались все те же, эти парни, да и с чего меняться? Драки случались часто, в том числе и на саблях, но для этого уходили из лагеря подальше в лес, что само по себе было смелым поступком. На пропавших Пан внимания особо не обращал, мог только наказать сотню, лишить похода к девкам, например. А вот если утром в койке оказывался зарезанный, устраивалось строжайшее следствие.
Было уже две публичные казни, но Клаус не любил этих кровавых зрелищ.
— Пан на выдумку горазд, — признал Ровари. — Такое с ними на плацу выделывал, что, знаешь, мне как-то спокойнее стало. Я хочу сказать, поссорился тут с одним… Я его убью, конечно, но только при удобном случае, зато спать можно спокойно.
Солдаты даже бегали в самоволки, обнаружив неподалеку поселок старых. Там в подземных цехах выделывали кожу, и от нечего делать новые украли изрядное количество ремней и сапог. Потом почти все выбросили у лагеря за ненадобностью. Старые приходили разбираться, но Пан повел себя с ними на равных, своих не сдал.
— Он молодец, этот мужик, с таким можно на дело идти, — говорил Ровари, одеваясь на очередные занятия. — Скоро, говорит, в дело пойдем, перережем кучу местных, а потом станем свободными людьми. И я думаю: если хоть кто-то попробует меня оставить в строю, убью сразу. Хоть бы и командира.
Наконец Пишше решил, что для начала уже достаточно, и отвел своих учеников к Пану. А может быть, Пан сам потребовал их к себе. Там находился еще один абориген, незнакомый, он и устроил нечто вроде быстрого экзамена, чтобы тут же вынести вердикт:
— Вот эти двое ни на что не годятся, этим надо еще поставить произношение, остальные ничего так… Этот худой — лучший. Он и выглядит почти как мы, невысокий.
— У него глаза слезятся, — заметил Пан.
— Это ничего, есть несколько болезней с такими симптомами. Годится.
— Клаус, — не заглядывая в бумаги, вспомнил Пан. — Молодец, сморчок! Что ж, стрелять тебе и не понадобится. Пишше, своди его в Грохен. Только не на экскурсию как меня, а на подольше. По лавкам потаскай, выпейте немного… Ну, пусть расслабится. Слышишь, Клаус? Будешь у нас одним из разведчиков.
Клаус едва сдержал тяжелый вздох, он-то надеялся стать переводчиком. Что ж, все лучше, чем ходить в строю.
На следующий день он и Пишше побывали в городе, по дороге Клаус имел возможность убедиться, что аборигены действительно нуждаются в частом отдыхе и не могут быстро ходить. Сам Грохен ему скорее понравился: тихие улицы, много полупустых кабачков, неспешно прогуливающиеся люди. Здания почти все двух-трехэтажные, в целом об архитектуре впечатление сложилось довольно приятное. Понравились даже местные женщины: молчаливые, с глазами долу, они проходили краем улицы, и на них никто не обращал внимания.
— Видел бы ты. что случается, когда одну из них застает течка! — нашептывал на ухо Пишше, когда они выпили пару кувшинов. — Мы превращаемся в животных, атори это всегда забавляет. Ну что ж, в чем-то мы ведь должны превосходить вас, верно?
«Вот дурак!» снова подумал Клаус, с улыбкой поднимая бокал.
Наивный мир обречен, это ясно. Если, конечно, за морями не найдется достаточно сил, чтобы смести армию атори с поверхности этой земли, снова начать убивать их голыми в Вессенских чащобах. Это было возможно, ведь у землян не имелось никакого особенного оружия, почти все достижения цивилизации остались там, за синим пламенем. Многие из этих людей знали, как работает автомобиль, но не умели ни добывать нефть, ни обрабатывать металлы. До сих пор не удалось построить даже примитивной электростанции, да и не слишком она была нужна. Вот паровые машины — другое дело, тут главное знать принцип, дальше понемногу можно домыслить.
А потом Клаус стал ходить к местным один. Пан недвусмысленно дал понять, что старым об этом ничего не должно быть известно.
— Опускай шляпу на глаза, держись нешумных мест. Ходи, смотри и слушай.
— Разве мы не знаем обо всем, что происходит в Гро-хене?
— Нет. Мы знаем только то, что нам рассказывают. Но мы, Клаус, новые. А они — старые. Этой разницы не преодолеть, понимаешь? Мы одной расы, но разных народов. Или ты забыл, как нас убивали в «сортировочных пунктах»?
Клаус не забыл, это было невозможно забыть. Борьба, всюду борьба… Новые, старые, местные, дружественные местные… Сперва все вместе уничтожат Святых Отцов, армии местных владык. Но что потом? Наверняка аборигенов станут притеснять, невзирая на их дружественность, а старые сцепятся с новыми. Как прикидывал Клаус, большой мир со своими сотнями обитаемых планет обрекает на общественную смерть не меньше двух сотен человек в день, а то и больше. Значит, человеческие ресурсы новых теоретически не ограничены, надо только смести этот Орден Неба, открыть Ларран. Тогда старые окажутся перед выбором: воевать сейчас или проиграть завтра, когда численное соотношение изменится не в их пользу.
Пан что-то замышлял; Клаус знал, что к нему часто захаживают лидеры еще двух крупных формирований новых. Час войны близился, и отношения новых со старыми постепенно обострялись. Насколько Клаус мог понять из разговоров, новым предстояло идти на юг, но командиры настояли на их участии в наступлении по всем фронтам. Бывшие солагерники Клауса готовились стать связными, разучивали по карте маршруты.
— Ларран мы отстояли, — услышал он однажды, прогуливаясь по коридору у плохо прикрытой двери. — Мы возьмем эту крепость, мы в ней и будем сидеть. А ключ к этому миру в Вессенских пушах, спасибо родному обществу, а вовсе не в Иштемшире.
— Тем не менее Иштемшир нам тоже пригодится. Город вроде бы неплохо укреплен с моря, а там, на севере, есть какая-то империя. Местные считают ее опасной.
— Я не против занять Иштемшир, — согласился Пан. — Но мне будет спокойнее знать, что Ларран наш. Кто-нибудь узнал что-то толковое о порохе? Старые врут, что он здесь на вес золота и нам не положен!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});