Читать интересную книгу История Российская. Часть 3 - Василий Татищев

Рассуждение благое. Татары у Москвы. Коломенское. Новгород Нижний. Переславль. Городец. Ростов. Дмитров. Серпухов. Верея. Смятение татар. Откуп с Москвы. Князь же великий Василий, собрав своих князей, и бояр, и думцев, поведал им таковые слова. Князи же, и бояре, и думцы его возрадовались, и вся Москва радовалась Едигеевой любви к великому князю Василию Дмитриевичу, и говорили: «Орда вся в воле великого князя Василия, да кого хочет воюет, и наша будет вся, и прославимся более всех». И начали воевать Литву, имея рать татарскую с собою, а Литва воевали Русскую область. И кровь многая проливалась, а татары полоном и имением обогатели, и московские бояре, и воеводы, и вельможи веселились. Многие же мужи сего не похвалили, говоря: «Не добра дума бояр наших, которые приводят на помощь себе татар, нанимая их серебром и золотом. Не таковых ли ради прежде сего Киеву и Чернигову напасти и беды многие случились, когда иные, имея брани между собою, поднимали половцев на помощь, и воевали брат брата, и смерти предавали, и братние пределы расхищали, а половцы, рассмотрев все устроение русское, и все воинство, и крепость князей наших, воевали и совместно с ними одолевали всех. Когда и ныне такими хотят быть?». Князь же великий Василий Дмитриевич с тестем своим великим князем Витовтом Кестутьевичем литовским воевались, многое томление и издержки друг другу сотворив и многую кровь пролив, перемирие взяли. Но гнев меж ними умножался тайно. Ибо не было в то время на Москве бояр старых, но юные советы давали обо всем, и разногласиям, и ратям, и кровопролитию радовались, тем и многие в них неустроения бывали. Едигей же непрестанно ссоры творил между обоими, ибо ведал, что ближники они, тот тесть, а сей зять, и не очень хотят к брани, и нежелательны к кровопролитию, но к миру и любви. Он же, не переставая, ссоривал их, и все устроение русское рассматривал, и воинство русское созирал, и ища себе удобное время, хотел воевать Русь. Мир же с Литвою был, но в Литве порознились князи братья. И в то время прислал князь Свидригайло Ольгердович на Москву к великому князю Василию Дмитриевичу, желая с ним с одним на Витовта воевать. Свидригайло же лях был верою, но устроен к брани, муж храбрый и крепкий на ополчение. И рад был ему князь великий со всеми боярами своими, и передали ему грады многие, почти половину великого княжения Московского, и славный град Владимир, в котором соборная церковь пречистой Богородицы Успения, златоверхая называемая, 5 верхов златых имеющая, в которой чудотворная икона пречистой Богородицы, которая многие чудеса и знамения сотворяет и язычников устрашает. И сие все ляху пришельцу дано были. И снова была с Литвою война явно подстроенная. И тогда пришла весть, что Едигей князь со всею Ордою идет на Русь. И сим тот храбрый князь Свидригайло Ольгердович и храброе его воинство в смятение пришли и устрашились, словно младые отрочата, во время Едигеева нашествия и на бег уклонились. На третий же год произошло нестроение великому князю Василию Дмитриевичу с Витовтом, и пришли обои к Угре реке, и мало постоял, взяли мир по старине и разошлись каждый восвояси, как выше сказано, Свидригайло ж русскими градами владел. Татары ж недалеко кочевали и видели их, как утружденные и истомленные разошлись восвояси; еще ж и устроение их рассмотрели, и всю крепость их уведали, и все то поведали князю Едигею ордынскому. Едигей же иногда называл себя отцом великому князю Василию Дмитриевичу, а втайне намерение злое свое скрывал, сыном именовал, а сражаться и пленить хотел, и послал с лукавством к великому князю Василию Дмитриевичу, говоря такое: «Ведай же, Василий, вот идет хан Булат-Салтан со всею великою ордою на Витовта, да мстит, сколько тот сотворил земли твоей. Ты ж воздай честь хану: если не сам, и ты сына своего пошли к хану или брата; если же не так, и ты одного из вельмож пошли к нему, ничего не боясь, поскольку я помогаю тебе во всем». Так вот Едигей, имея злое намерение, хитрил, да не соберут воинства и препятствия хотению его сотворят. Посол же Едигеев на Москву пришел и таковое изложил, а другие поведали, что Едигей льстит и хочет Русь воевать, князь же великий и все люди в недоумении были, не зная, какое правое есть и чему верить, ибо не было правой вести; и так воинства не собрали. А храбрый литовский князь Свидригайло с его воинством отошел в Литву в нашествие Едигеево. И отпустил князь великий к Едигею одного из вельмож, Юрия именем, с дружиною, заповедал ему крепко разведать, да если Едигей на рать намерение злое имеет, то вскоре пусть присылает весть, чтобы приготовиться супротив татар. И когда Юрий пришел в Орду, взял его Едигей за стражу крепкую и бывших с ним, а по путям и перелазам всюду послал заставы, чтобы весть на Москву не пришла; и сам скоро пошел в Русь со всеми воинствами. На Москве же ждали вести от Юрия, и не было. И вот помалу иной некто, вскоре пригнав, поведал о рати татарской, уже близь идущей. Сие же слышав, князь великий Василий Дмитриевич не успел ни мало воинства собрать; и так град к осаде оставил, и в нем оставил дядю своего князя Владимира Андреевича, внука Иванова, правнука Иванова ж, праправнука Даниила московского, и братию свою, князя Андрея Дмитриевича да князя Петра Дмитриевича, и воевод, и великое множество народа, а сам с княгинею и с детьми отъехал на Кострому. И впал в смятение град, и устрашились люди и начали бегать, не заботясь ни об имении, ни об ином ни о чем же, а разбойники, и тати, и похитители руки свои наполнили богатством ограблением. Когда же передний полк татарский явился, тогда повелели посады зажечь. И был мятеж великий, вопили и кричали люди, а пламень огненный гремел и на воздух восходил, и град от всех сторон татарами окружен был. День же пяток был и к вечеру клонился, и полки татарские еще более умножились и становились на поле града, не смея же близ града стать пристроек ради градных и стреляния со града. А сам Едигей, придя, стал в Коломенском и видел, что все люди ужаснулись и ни одного против него не стояло, и распустил по всей земле воинство, и так смирил нас Господь Бог пред врагами нашими, грехов ради наших: если где явится один татарин, и наши многие не смели противиться ему; если же где два или три явятся татарина, то великое множество христиан на бег устремятся, и жен, и детей оставляя. Так низложена была гордыня наша, и совершилось прежде бывшее знамение: истечение крови на Пахре от иконы пречистой Богородицы в Коломенском уезде. Воинство же татарское, распущенное Едигеем, воевали и пленили много. Взяли же грады: Переславль и огнем сожгли, Ростов, Дмитров, Серпухов, Верею и Новгород Нижний, и Городец, и волости и села попленили и пожгли, людей побили и пленили. А иное великое множество христиан от зимы умерли, ибо была тогда зима тяжкая и студеная весьма, и вьюги и ветры великие. А гордый князь Свидригайло с храброю его литвою нигде ни мало с иноплеменниками не сразился, ибо сломилось оружие их и вся их хитрость воинственная. Едигей же князь все попленил, а за великим князем Василием Дмитриевичем послал султана Бегабердея, да сына своего Якшибея, да князя Сеитбея с тринадцатью тысячами избранной рати татар. Они ж, не дойдя до него, возвратились, и многие в лесах от христиан убиты были. Едигей же окружные места около Москвы все попленил и пустыми сотворил, только один град Москва сохранился. Ибо сам Едигей князь ко граду Москве не приступал, ни посылал, но хотел зимовать и всячески взять ее; и гордились, и превозносились много, и послал во Тверь к князю Ивану Михайловичу тверскому султана Булата да князя Ериклибердея, веля ему тотчас быть к Москве с пушками, и с тюфяки, и пищалями, и самострелами. Он же пошел с ними с малым числом и не дошел, но отпустив их, возвратился из Клина обратно, не хотел изменить великому князю Василию Дмитриевичу, а Едигея не хотел разгневать. А в то время из Орды пришли от хана Булат-Салтана скоропосланники, велели князю Едигею быть у себя в Орде без всякого ожидания. Ибо когда отпустил их всех хан Булат-Салтан на Русь, тогда некий султан усмотрел себе время и восхотел принять ханство Большой орды и Булат-Салтана изгнать или убить. Тогда Едигей вскоре устрашился и в смятение пришел, ни одного дня не мог промедлить и говорил к дружине своей: «Скорее отойдем в Орду, да не лишимся всего своего. Если подлинно там иной некто, придя, Орду нашу возьмет, а здесь князь великий Василий, собравшись, нас победит, что сотворим тогда?». И так скоро послал ко граду, мира прося; и примирившись с горожанами, взял откупа 3000 рублей, простояв месяц под градом Москвою, отошел восвояси с бесчисленным полоном и богатством.

Клин. Голод. Той же зимой Едигеева рать Тверского предела дома святого Спаса взяли Клинскую волость и множество людей побили, а иных в плен отвели. На то же лето дороговизна была великая всякому житу, и множество христиан умерли от голода, а житопродавцы обогатели.

Послание Едигеево. В тот же год Едигей князь ордынский прислал к великому князю Василию Дмитриевичу, так говоря: «Слышание нам учинилось таково, что Тохтамышевы дети у тебя, и того ради пришли мы ратью, да еще слышание наше таково, что неправо у тебя чинится в городах: послы ханские и гости из Орды к вам приезжают, и вы послов и гостей на смех поднимаете, да еще великая им обида и истома у вас чинится. То не добро. А прежде сего улус был ханский и державу держал, и пошлины давали, и послов ханских чтили, и гостей держали без истомы и без обиды; и ты б спросил старцев, как делалось прежде сего. И ты ныне того не делаешь; тогда так ли то добро? А Темир-Кутлуй сел на Орде, а ты улусу государь учинился, и от тех мест у хана ты в Орде не бывал, и хана ты во очи не видал, ни князей, ни старших бояр, ни младших, ни иного ты никого не присылал, ни сына, ни брата ни с которым словом не посылал. И потом Шадибек восемь лет владел, и у того ты также не бывал и никого ты ни с которым же словом не посылал. И Шадибеково ханство также минуло, и ныне хан Булат-Салтан сел на Орде и уже третий год владеет, также ты ни сам не бывал, ни сына, ни брата, ни старшего боярина не присылал. А над таким великим улусом старший ты великий князь, а все твоя дела недобры и неправы. Добрый нрав, и добрая дума, и добрые дела были к Орде от Федора; добрый то был человек, которые добрые дела ордынские тебе напоминал; и то минуло, и ныне у тебя сын его Иван, казначей и твой любимец и старейшина, и ты ныне из того слова и из того думы не выступаешь. Тогда того думою учинилась твоему улусу пакость и христиане изгибли; и ты б опять так не делал, а молодых не слушал, и собрал бы ты старших своих бояр и старцев земских, да думал бы с ними добрую думу, коя бы пошла на добро, чтобы и твоим христианам малым и великим было добро, не погибли бы от твоей гордости в твоей державе до конца никто ж. Если же ты не восхочешь так делать, но осваиваться восхочешь, тогда тебе робятиться и бегать. Добро быть так, как жили раньше, и как бывало пошлины ведать, и как во улусе жить безбедно и княжить. А обиды каковы ни бывают или от князей русских, или от литвы, и ты к нам на них жалобы шлешь ежегодно, и жалобные грамоты и обороны у нас на них просишь, и покоя в том нам от тебя нет никогда, а отговариваешься тем, что улус истомился и выхода взять не на чем. И мы прежде сего улуса твоего сами своими очами не видали, только мы слухом слыхали; а что твои приказы и грамоты твои к нам в Орду посылал ты, то нам все лгал: а что ты брал в твоей державе со всякого улуса с двух сох рубль, и то серебро куда девается? Тогда бы добро было так, чтобы с тобой спознаться; чтобы то отдано было по старине по правде, и тогда бы того зла улусу не учинилось, а христиане бы не погибли до конца, а ярости бы и храбрости нашей на тебе не было».