Читать интересную книгу Темная мишень - Сергей Зайцев

– Димон, да прыгай уже, – окликнул Соленый с кузовка поравнявшегося квадра.

Не обращая на спутников внимания, сталкер прикипел к стволу, чувствуя стойкое дежавю. Что-то эта ситуация ему напоминала… Мертвый перегон. Напряженное ожидание нападения. Вот только видимость хуже, чем там…

– Дима! – предупреждающий крик Наташки вплелся в вой ветра. – Слева!

Резко сместив ствол, Димка выстрелил. Тяжела пуля ударила в грудь зверю, уже летевшему длинным прыжком из-за кустов. Клыкан рухнул перед ним, закувыркался по снегу, и Димка едва успел отскочить в сторону от бессильно щелкнувшей пасти, усеянной острыми зубами. От квадра ударили автоматы Соленого и Наташки, рявкнуло ружье Фёдора. Зверь не успел подняться на лапы – пули вбили его обратно в снег, выпустив дух.

Едва Димка перемахнул на прицеп, как Кирпич газанул, с ревом бросая технику вперед.

С треском ломая кусты, на дорогу выпрыгивали темные поджарые тела, и неслись вслед за квадром. С каждым мгновением их становилось все больше, и вскоре вся дорога позади «хонды» почернела от десятков стелющихся по снегу тел.

Вот же настырные твари, как же они невовремя…

Объяснив скупыми фразами спутникам, чтобы не тратили патроны без команды, Димка вскинул снайперку к плечу, встал поустойчивее. Задача непростая – пол под ногами потряхивало. Сотников прицелился, вызывая тепловую картинку. Розовое марево как бы нехотя проступило отдельными очагами, затем разлилось, охватывая стаю. Долго в таком режиме находиться не стоит, тепловое видение порядком отнимало сил, но если уж стрелять, то наверняка, ведь с патронами у ВСК-94 негусто. Зато пули массивнее автоматных, на Северной ствол себя показал отлично – для зверья в самый раз.

Он помнил про свой фокус, который ему удался возле Автозаводской. Условия, конечно, не такие идеальные, как тогда, когда он сидел на трансформаторной. Но если опять выбить главную псину…

Заперхала снайперка. Димка бил четко, одиночными. Пули прошивали метель, вонзались в черные собачьи тела, заставляя их кувыркаться с визгом боли и негодующим воем. После пятого выстрела стая, словно по команде, брызнула в заросли по обе стороны дороги, быстрые поджарые тела замелькали среди стволов и веток, скрываясь в метели.

Димка раздосадовано опустил винтовку.

Затея не удалась. Клыканы оказались хитрее.

* * *

Метель бесилась, охаживая людей колючими плетями, а сквозь нее сочилась тьма крадущейся ночи, поглощая остатки дневного света. Когда из снежной пелены по правую сторону расплывчато проступили темные громады полуразрушенного храмового комплекса, Грешник понял, что уже почти на месте.

Добрался, черт побери!

Проводников с ними больше не было, но это даже к лучшему – проблема с бродягами решилась сама собой, сейчас не до них. А здесь Поляков уже и сам ориентировался отлично. Пусть метель стерла всякую перспективу, утопив здания и улицы в царящем вокруг хаосе, но хватало и собственной памяти.

Вскоре слева потянулись корпуса технологического колледжа, в классах которого сейчас, наверное, «проникались знаниями» лишь упыри. Справа, чуть впереди, уже виднелась бывшая управа района, после перекрестка за ней располагалась обширная территория бывшего женского СИЗО. А перекресток был забит столкнувшейся двадцать лет назад техникой – из этой кучи металлолома больше всего выделялся проржавевший корпус сдвоенного троллейбуса. Отрадная сердцу картина. Потому что преодолевать этот затор не было ни малейшей необходимости – они пришли.

На перекрестке свернули налево, вдоль бетонного забора, огибающего угловое здание колледжа. Грешник оглянулся на свой поредевший отряд, грубо схватил за плечо ближайшего бойца, подтянул поближе, дохнул в ухо:

– Всем стоять. Передай по цепочке. Горелку ко мне.

Он остановился возле бетонной плиты, вглядываясь через дорогу. Нетерпение жгло, гнало вперед, толкало пробиваться напролом. Но он себя сдерживал: нельзя испортить все сейчас, когда цель так близка. Ветер выл и хлестал по маске, запорашивая снегом, который постоянно приходилось стряхивать перчаткой, чтобы хоть что-то видеть. Чертовски болела голова. Казалось, эта боль навсегда поселилась в его черепе, но за последние километры пути он почти сумел к ней притерпеться.

Через дорогу напротив располагался обширный гаражный комплекс, огороженный глухим забором из гофрированного железа по всем периметру. Чуть левее находились гаражные мастерские и облупившаяся проходная. Там и скрывался вход в тайное убежище затворников. Убежище, много лет служившее ему домом.

Задумавшись, Сергей машинально стянул зубами перчатку, сжал и разжал пальцы, представляя, как хватает за горло Храмового. Спохватившись, тут же натянул ее снова, – ветер сразу накинулся на незащищенную кожу, выстуживая тепло.

Он не опасался ни вражеских наблюдателей, ни «пугачей». Вряд ли их кто заметит в такую погоду, сейчас даже ночной бинокль бесполезен. Все складывалось не так уж и плохо, как показалось после столкновения с шилоклювами и бегства бродяг, когда он потерял большую часть отряда. Да и «пугачи» в метель включать нет смысла. Все зверье сидит по норам, отсыпаясь в тепле. Кроме того, у него откуда-то взялось стойкое убеждение, что они до сих пор выведены из строя. По каким-то причинам Паша Храмовой не сумел привести оборону Убежища в боевую готовность. Видимо, потому что второго Грешника у него нет.

Главное, не наделать ошибок сейчас. Момент истины.

Поляков снова задумчиво оглянулся на людей из своего отряда, замерших безмолвными истуканами под хлещущим со всех сторон ветром. Одежда и маски облеплены снегом, оружие болтается за спинами, как бесполезный довесок. Грешник не знал, как это получилось, понимал лишь, что сделал это именно он. Взрыв ярости, который он обрушил на шилоклюва, задел весь отряд, и пережили его лишь семеро. Но пережили как-то странно, вернее, жутковато. Тот удар словно выхолостил им мозги, лишив личности. Теперь за его «бойцами» нужен глаз да глаз – потому что эти новокузнецкие превратились в послушных, тупых, бессловесных зомби, способных лишь нести оружие и боеприпасы, снятое с погибших, и лишенные всякой инициативы. Да, форменные зомби. По-другому и не назовешь.

Грешник порывисто обернулся: рядом возникла крупная фигура Горелки, нагруженного автоматом и двумя оставшимися гранатометами. Только этот сталкер и не потерял остатков разума. Но и желание сопротивляться воле предводителя у него исчезло начисто. Единственная оставшаяся в живых «батарейка». Грешник тогда едва сумел остановиться, чтобы не выпить его досуха, – он мог еще пригодиться. Да и сейчас едва сдерживался. Потому что знал, что боль обязательно утихнет, как только он заберет его жизнь, но хотя бы один соображающий напарник все еще нужен.

Перебивая голос шум ветра, Поляков заговорил – резко, отрывисто:

– Дальше действуем так. За поворотом слева проходная, но мы пойдем иначе. Есть тут пара мест над забором, где можно легко срезать сетку и перебраться на территорию внутрь по-тихому…

Он осекся – словно жар опалил кожу, вгрызся в плоть, волной пошел по телу, заставив до хруста стиснуть зубы. Поляков инстинктивно дернулся вперед, снова замер, насилу совладав с чувствами. Фиона! Он почувствовал ее боль, его девочка страдала прямо сейчас, пока он тут искал обходные пути! И одновременно понял, что «пугачи» ему действительно не угрожают, Фиона постаралась. Молодец, дочка…

Но теперь она расплачивалась за то, что сумела предоставить отцу безопасный подход. Расплачивалась прямо сейчас. А значит, продумывать маневры нет времени, сойдет быстрый и грубый натиск. Проходную лучше не трогать – мил-друг Паша мог догадаться ее заминировать.

Прервав ненужные объяснения, Сергей сорвал с плеча Горелки один из гранатометов. Откинул заднюю крышку основной трубы, выдвинул внутреннюю до упора, выставив мушку в вертикальное положение. Повернул предохранительную стойку, взводя ударный механизм, вскинул трубу на плечо. Замер на секунду, наводя. При расстоянии в тридцать метров и высоте цели в три даже слепой попадет. Нажал на спусковой рычаг, молясь всем богам, чтобы гранатомет сработал. И тот не подвел. Вздрогнул, фыркнул пламенем и ударная часть, прорезав снегопад, вонзилась в забор. Взрыв отрывисто ударил по ушам, земля под ногами вздрогнула, как живая, яркая вспышка резанула глаза, уже привыкшие к наступившей темноте. Что-то просвистело мимо уха, и Поляков невольно присел, запоздало вжимая голову в плечи. Новокузнецкие продолжали стоять как истуканы, ни на что не обращая внимания. Глянув вперед, Грешник по-волчьи оскалился под маской: от взрыва в ограде обвалилась целая секция, похоже, давно уже державшаяся на честном слове. Неплохо получилось, даже лучше, чем он ожидал. Поляков не собирался рисковать собой сейчас, когда на кону жизнь его дочери, и спасти ее мог только он. Пусть сперва отряд поработает живым щитом, и только тогда придет его очередь.