Читать интересную книгу Игра втемную - Александр Золотько

– Не спится? – звонил Монстр, и в голосе его слышалась почти радость. «У него тоже нервы на пределе, – подумал Виктор Николаевич. – И его можно понять».

– Много работы.

– По «Спектру» или по «Союзу»? – поинтересовался Монстр.

Монстр демонстрировал информированность в тех областях, которые не входили в сферу его компетенции. И Виктор Николаевич в другое время просто сделал бы вид, что не понял собеседника, но сейчас в голосе Монстра было столько неприкрытого торжества, что Виктор Николаевич решил не сдерживаться:

– Нет, не по «Спектру» и не по «Союзу». Там все идет согласно плана.

– Действительно? И что же вас тогда заставило так поздно сидеть в кабинете? А тут еще и Игорь Петрович тоже занят настолько, что я даже не смог выяснить, где он сейчас находится. Так что же вас волнует больше, чем «Спектр» и «Союз»?

– Меня сейчас больше всего волнует «Шок», Но я думаю, что в ближайшее время все разрешится.

– Действительно? – Монстр был не столь спокоен, как хотел казаться. Опытный оратор, он никогда в обычной обстановке не позволил бы себе дважды подряд повторить это вычурное «действительно».

– Действительно, – сказал Виктор Николаевич.

– Я вас, собственно, вот зачем побеспокоил. Давно хотел с вами побеседовать. Не будете возражать, если я к вам сейчас заеду?

Глава 4

16 марта 1995 года, четверг, 22-05 по Киеву, район российско-украинской границы.

– Вот теперь мы можем спокойно побеседовать, – сказал Михаил, устраиваясь в кресле напротив меня. Он выглядел очень довольным собой. Я, конечно, факультетов психологии не заканчивал, но выражения лиц собеседников читаю достаточно хорошо. Мне это даже мешает в обычной жизни. Ну как можно наслаждаться семейным счастьем, когда жена улыбается с застывшими глазами и, шутливо уклоняясь от объятий, брезгливо передергивает плечами. «Слишком ты умный!» – с осуждением говорили некоторые доброжелатели, и мне поначалу казалось, что они делают комплимент. Потом уже я начал понимать, что фраза эта на самом деле – смесь неодобрения и соболезнования. Будь проще, и к тебе потянутся люди. А люди в последнее время все больше тянулись от меня. Иногда глядя в зеркало, я вдруг замечал, что мое лицо и глаза выражают разные чувства. Я даже стал понимать выражение «больные глаза». Так вот, у довольного и улыбающегося Михаила были именно больные глаза. Он был совершенно не похож на меня, но временами, глядя на него, мне казалось, что я смотрюсь в зеркало.

– Нам никто не помешает и даже торопить никто не станет, – сказал Михаил. Словно в подтверждение его слов, в комнату заглянул Петров и, зафиксировав нас взглядом, удалился.

Я некоторое время перебирал в голове разные варианты ведения разговора. С Петровым я беседовал скептически-иронично, но это произошло само собой, без анализа и самоконтроля. Михаил был не так прямолинеен, как Петров, однако в располагающей манере общения Михаила чувствовалось желание вывести собеседника из равновесия именно иронией. Если не вывести, то хотя бы дать возможность вступить в пикировку. Это тоже понятно, ибо сам я достаточно часто прибегал к подобной манере общения. Что не прибавляло мне приятелей. Если Михаил сочтет возможным общаться со мной в подобном стиле, я в меру своих сил постараюсь его поддержать.

– Честно говоря, – улыбаясь сказал Михаил, – даже не представляю себе, с чего начать разговор. Вам такое чувство наверняка знакомо. Совершенно определенно знаешь, что именно хочешь сказать, и совершенно не представляешь себе, с чего начать.

– Начните банально – с представления, Хотя, лучше не надо, а то наверняка у вас окажется фамилия Сидоров, и вы по документам будете числиться лесником. Давайте я сейчас выйду, потом постучу в дверь и скажу, что прибыл по повестке. А может быть, вам будет привычней, если я произнесу какой-нибудь пароль, а вы мне отзыв, тогда уж разговор пойдет сам собой.

– Вы мне еще предложите загонять вам иголки под ногти для поддержания разговора, – не переставая улыбаться, сказал Михаил.

Я вежливо молчал, давая возможность Михаилу выразить свои положительные эмоции.

– Вы знаете, только теперь я понял, почему многих людей раздражает моя манера вести разговор, – отсмеявшись, сказал Михаил, – не будь я уверен, что вы меня видите впервые в жизни, решил бы, что вы меня блестяще спародировали. Надо будет поаккуратнее выливать на окружающих свою желчь. Мелкими порциями и, лучше всего, в режиме диалога. Неплохо бы часть раздражения перевести из словесного ряда в мимику – легкую усмешку, ироничный подъем брови…

– Демонстративное копание спичкой в зубах, – продолжил я, – подкладывание сахарного порошка в карман командированных журналистов. Ну и так далее…

– Насчет сахара вы напрасно так реагируете. Ничего бы плохого не произошло. Вы бы попали просто на эту дачу на неделю раньше и вам бы удалось избежать многих неприятностей.

– Это я уже понял, спасибо, сам сообразил. К сожалению, уже задним числом. Но мне также удалось понять, что если бы я не поддерживал отношений с бывшими однополчанами, то проблем у меня было бы еще меньше. И, кстати, о проблемах. Как здоровье Святослава Иванова? Когда я видел его в последний раз, он сидел на мостовой после того, как его сбила машина.

– Вы хотите честно или вас устроит дипломатично? – спросил Михаил.

– А вы действительно можете честно?

– Ладно, хотите – верьте, хотите – нет, но я сам узнал об Иванове и Парамонове практически одновременно с известием о вашем существовании. Верите?

– Вам честно или вас устроит дипломатично?

– Это ваше дело, можете не верить. Потом, конечно, я познакомился с вашим делом подробнее. Иванов, насколько я знаю, отделался очень легко, сейчас уже бегает и даже, может быть, прыгает. Я вам не обещаю скорой встречи.

– И на том спасибо. Я еще после той встречи в себя никак не приду. Меня интересует, он случайно тогда под машину попал или…

– Не случайно. Случайно, что легко отделался.

– Спасибо, успокоили.

– Не за что, – Михаил уже не улыбался, и выражение его глаз больше не контрастировало с выражением лица.

– Я хочу услышать от вас – то, что происходит со мной, действительно часть чего-то, гораздо более важного и значимого?

– Вы ожидаете от меня подробного ответа?

– Тогда я сформулирую точнее. Я наживка? Подставка в чьей-то игре?

– Как в детективных романах… – тихо произнес Михаил. – Неужели вы не понимаете, что не может быть однозначных ответов. Вы же сами, насколько я знаю, пришли к выводу, что большинство событий имеют различные результаты и затрагивают интересы многих. Это же ваше собственное открытие!

– Значит, мое открытие втянуло меня в такой клубок проблем? Давайте поговорим серьезно.

– Если сможем.

– Это предупреждение?

– Ни в коем случае. Просто на эту ночь назначено еще одно небезынтересное мероприятие. И, кроме того, я не исключаю возможности, что не на все ваши вопросы я смогу ответить. И не потому, что не захочу. Я владею далеко не всей информацией. Хотите – верьте, хотите – нет.

Он говорил искренне. Кроме того, верить ему заставлял сам факт моего пребывания на этой даче. Если бы мне пытались врать, то могли бы это делать с меньшими трудностями. С другой стороны, может быть, мне хотели врать по-крупному. А это уже мания величия. Кто я такой, чтобы так передо мной выпендриваться и так вокруг меня суетиться?

– За последние дни я убедился в том, что количество людей вокруг меня, сотрудничающих со всякого рода силовыми организациями, превосходит все разумные пределы. Парамонов, Ковальчук – эти точно. С очень большой степенью вероятности – наш главный редактор. И похоже, что сотрудничают они со спецслужбами достаточно давно. По вашему выражению лица я догадываюсь, что список далеко не исчерпан. Единственное, что этих людей связывает между собой, помимо спецслужб, это я. Между собой они не знакомы.

Михаил молчал. И молчал очень красноречиво.

– Давайте начнем с самого первого вашего знакомства с тогдашним КГБ, – наконец предложил Михаил.

– Вы имеете в виду армию? – Петров уже достаточно подготовил меня к тому, что о моих армейских битвах с особым отделом помнят до сих пор.

– В армии вы впервые познакомились с КГБ. А Комитет познакомился с вами немного раньше. Вы ведь догадывались, что тех, кого отправляли служить за границу нашей великой Родины, отбирали особенно тщательно. Могу вам сообщить, что в список кандидатов на вербовку вы попали еще до того, как успели произнести присягу.

– Верится с трудом.

– И тем не менее, Вы ведь были подходящим кандидатом. Если я не ошибаюсь, в школе вы были членом комитета комсомола и даже командиром школьного комсомольского отряда «Юный дзержинец». Было?

– Наша работа сводилась к дежурству на дискотеках в школе, – попытался оправдаться я.