— Это…, - Нидейса покачала головой, затем все же закончила. — Операция для своих, честно говоря. Сомневаюсь, что жителям материка название Тихий о чем-то говорит.
Повисла тишина, потому что им четвертым название Тихого как раз говорило о многом. Тимур силился вспомнить отдых и пляжи острова, мирное существование, но перед глазами опять вставали картины той злополучной ночи. Десант Альянса, сражение на смерть, огонь и взрывы, удары и бегство, которое, казалось, никогда не закончится.
И остальная команда, которую они сочли погибшей.
Нона, Жигулио… Тимур моргнул, отгоняя видения лиц. Они выжили, это главное, он все равно там ничем не смог бы помочь. Но червячок вины и сомнения засел и не думал никуда уходить. Если бы он был более умел, если бы двигался быстрее, соображал лучше, то они бы успели! Вытащили остальную команду, ушли бы все вместе! Миссия Нидейсы? Ну, как-то раньше она не спешила попадать в плен, несмотря на бои и осады, и с Тихого спешила убежать со всех сил — для достоверности, надо полагать.
А так получалось, словно они бросили и предали свою же команду.
— Главное, что нам говорит, — вырвалось у Тимура. — Главное те, кто там сражается, а те, кто сидит в тылу пусть не знают!
— Не скажи, — неожиданно возразила Нидейса, — те, кто находится в тылу, не менее важны!
— Я и не говорю, что они не важны, но раз не знают, то это же хорошо! Представляешь, насколько плоха была бы ситуация, если бы жители материка знали поименно каждый опорный и тыловой остров?
— Да уж, — хмыкнула Нидейса. — Верно.
— Интересно, как там наши, — вздохнула Варлея. — Ни весточки, ни привета.
— Потому что они не знают, где мы, — объяснила Нидейса. — Не забывайте о нашем нынешнем статусе. Им просто не положено знать, где мы, не говоря уже о том, чтобы писать что-то нам.
— Волнуются, наверное, — еще раз вздохнула Варлея. — Как мы за них переживали, теперь они за нас.
Чувство вины в Тимуре усилилось, ибо Варлея была права. Сколько они сражались вместе, через что прошли вместе и все зачем? Чтобы команда сражалась там, на фронтах, а они прохлаждались здесь, в тылу? Никакая важность миссии не оправдывала такого, тем более что Нидейса, Варлея и сам Тимур составляли важную часть команды. Да и Алтай со своей сотней тоже были ее частью, чего уж там.
— Давайте я напишу им, — задумалась Нидейса. — Или давайте все им напишем?
— А как же секретность? — поинтересовался Алтай, поглядывая по сторонам.
То ли приглядывал в ответ за сопровождающими их людьми Императора, то ли просто бдил, как всегда. Проходящие мимо горожане не обращали на Тимура и компанию никакого внимания, спешили по своим делам, в общем, вели себя как обычные жители обычного мегаполиса, убрать магию, добавить автомобилей и будет не отличить от Земли, чего уж там.
— Секретность обеспечат сотрудники безопасности, через которых все и передадим, — уверенно ответила Нидейса. — Им будет приятно, нам будет приятно.
— Нет! — вырвалось у Тимура.
— Не будет приятно? — хмыкнул Алтай. — Пожалуй, что да, они там жопы в воде морозят, а мы тут живем в роскоши и неге.
Специально он это сказал или случайно попал в болевую точку, но было… очень неприятно. Может, потому что слова его были правдой? Тимур безуспешно попытался отогнать эти мысли — и так больно и непросто сделать выбор, а воспоминания о команде и боевом братстве (и сестринстве) только еще сильнее все запутывали.
— Нет, не надо писать, — пояснил Тимур. — Пусть передадут сообщение, что мы живы и здоровы, и хватит.
— Ты прав, Добрый, — прищурилась Нидейса, — письма — это будет уже чересчур.
На этом разговор на тему «инвалидной команды» увял сам собой, похоже, не один Тимур ощущал вину перед оставшимися.
— Мы не можем вернуться на фронт, нас просто не отпустят.
— Не отпустят, — согласился Алтай, разглядывая магический светильник сквозь бокал вина.
— Да и миссии нашей… моей, это все будет только помехой.
— Будет.
— Значит, мы остаемся здесь и это правильно, но почему у меня такое ощущение, что все неправильно? — вздохнул Тимур.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Алтай молчал. Потом выпил бокал, наполнил по новой и снова стал разглядывать магический светильник.
— Что ты молчишь? — не выдержал Тимур.
— Я — твой телохранитель, а не советодаватель, — легко парировал тот. — Ты же решил остаться? Так чего терзаешься?
— Сам не знаю, — развел руками Тимур, снова откинулся на спинку кресла.
— Наверное, тебе и правда не хватает сражений и опасностей, и тренировок, чтобы не оставалось времени думать, — хмыкнул Алтай. — Стоило бы засунуть тебя обратно, да посмотреть, но нас не отпустят на фронт.
— Не отпустят, — эхом повторил Тимур. — А выбор делать надо.
— Разве ты его не сделал, решив остаться?
— Да нет же!
Тимур набрал воздуха, чтобы объяснить ситуацию, и выдохнул зло.
— Тебя определенно нужно нагрузить, — покачал головой Алтай. — Десять километров вокруг особняка каждое утро, потом занятия рукопашным боем, а также отработки на полигоне.
— А учиться когда?
— А все остальное время учиться. Чтобы в голове дурных мыслей не заводилось.
— Хорошо, хоть оздоровительного секса не посоветовал! — ядовито заметил Тимур.
— Это тебя волнует? — спросил Алтай в ответ.
— И это тоже!
— Может, тебе не рассказывали, — серьезным тоном заговорил Алтай, — когда сообщали о капусте и бабочках с пыльцой, но знаешь, возможен секс вне брака. И от него, о ужас, никто не умирает, а даже наоборот, могут появиться новые люди!
— Это ты мне совет даешь? — опешил Тимур.
— Ну да. Ты же весь вечер добиваешься от меня совета, хочешь, чтобы я чего-то за тебя решил? — самым невинным тоном спросил Алтай. — Вот я тебе даю совет — займись сексом с Нидейсой, да перестань дергаться. Судя по тому, как скисло твое лицо, не такого совета ты хотел. То есть, ты не только хочешь от меня совета и решения за тебя, но и чтобы они еще тебя устраивали? А если не устроят, то виноват буду я, а не ты?
Тимур разевал рот.
— Прием не новый, конечно, — задумчиво продолжал Алтай, снова наполняя бокал, — и описан еще у Дюма в «Трех Мушкетерах», но как-то все равно не того. Помнишь, что сказал Атос?
— Помню, — буркнул Тимур. — Ты не многовато пьешь?
— Спасибо, мамочка, что заботишься о моем здоровье!
Тимур невольно рассмеялся и примирительно развел руками.
— Но все равно…
— Представь, что ты в бою, — перебил его Алтай. — Думаю, тебе это будет просто. Представил?
— Ну, — настороженно отозвался Тимур.
— Перед тобой сложная ситуация, — продолжал Алтай, — и решение надо принимать мгновенно. Думаю, тебе даже воображать ничего не надо будет, такое регулярно бывало в прошлом. И ты с честью выходил из положения.
— Аналогия понятна, но здесь другое. Здесь проблему не решить хорошим ударом.
— Нет такой проблемы, которую нельзя бы было решить хорошим ударом, — самоуверенно отозвался Алтай.
— Даже в отношениях? — спросила вошедшая Нидейса.
— Конечно. Один хороший удар и отношений нет. Нет отношений — нет проблемы.
Нидейса запыхтела возмущенно, а Тимур не выдержал и рассмеялся. Немного нервно, чересчур громко, но все равно смех пошел ему на пользу. Может, и прав был Алтай, что он слишком много думает о ситуации и потому не может принять решения? Конечно, ситуация была важнее какой-то стычки, и пускай речь не шла о жизни и смерти, но все же в каком-то смысле шла — о жизни и смерти двух миров.
Не каждый день от тебя зависят судьбы двух миров, верно?
— А работа? — спросила Нидейса после паузы.
— Что работа? — отозвался Алтай.
— Ну, вот ты работаешь… не знаю, гончаром, допустим.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Допустим.
— И твой заказчик поручил тебе сделать вазу. А у тебя не выходит. Как тут тебе поможет удар?
— Очень просто. Один хороший удар и нет заказчика. Нет заказчика — нет проблемы.
— Это убийство, а значит у тебя проблемы! — торжествующе воскликнула Нидейса.