Ее ресницы затрепетали и опустились. Улыбаясь, она один за другим стала целовать его пальцы.
— Я скучала по тебе. Мне казалось, что ты никогда не вернешься домой.
Их губы слились в неторопливом поцелуе, и Себастьян подумал, что может считать себя счастливчиком, раз такая женщина принадлежит ему и ждет его. Он позволил руке соскользнуть вниз по ее щеке к подбородку и еще ниже, по бархатистой нежной шейке к воротнику платья.
— Как оно расстегивается?
Ее глаза широко и удивленно раскрылись и тотчас же затеплились радостным волнением. Ее улыбка околдовала его.
— Оно… на крючках. Сзади.
И Рейчел наклонила голову, чтобы ему было удобнее.
— Прелестное платье, — пробормотал Себастьян, расстегивая мелкие крючочки у нее на шее. — Прелестная леди.
Он действительно вернулся домой.
— Я все время о тебе думала, — шепотом призналась Рэйчел. — Вот об этом. Иногда мне кажется, что мое тело… что оно не мое. Оно твое.
— Значит, мне придется проявлять заботу о нем. Я постараюсь. Я буду очень хорошо о нем заботиться.
Он не заигрывал с ней, он говорил серьезно, словно давал обет. С трепетом касаясь ее кончиками пальцев, Себастьян освободил плечи и руки Рэйчел от платья.
— Посмотри на себя! — восхищенно воскликнул он.
Плавная округлость груди под тонкой белой сорочкой привела его в восторг. Он провел пальцами по отделанному кружевом краю, прислушиваясь к ее участившемуся дыханию. Луч солнечного света позолотил ее плечо. Прижавшись губами к этому месту, Себастьян прошептал:
— Как я люблю прикасаться к тебе вот так. Тебе нравится, как солнце пригревает кожу?
— Да.
— И ветерок…
— Да.
— И мои губы…
— Да…
От нее пахло лавандовым мылом, которое он ей подарил. Он спустил бретельки сорочки с ее плеч, чтобы полюбоваться обнаженной грудью. Рэйчел была неотразима, и Себастьян сказал об этом вслух, целуя и поглаживая ладонями ее соски.
— Я тону, — прошептала она, порозовев и томно склонив голову набок, как цветок, отягощенный росой.
Он сорвал поцелуй с ее полураскрытых губ.
— О, какая сладость! Словно глоток нектара!
Она тихонько вздохнула, улыбаясь, гладя его по груди.
— Рэйчел!
— Да?
— Я хочу любить тебя. Прямо сейчас.
Рэйчел подняла голову.
— Прямо здесь?
— Да. Здесь и сейчас.
— А вдруг нас кто-нибудь увидит?
— Сюда никто не заглядывает, кроме Маккорди, а он сегодня уже закончил работу. Вон там на траве, рядом с высокими лилиями. Ты позволяешь?
Рэйчел взглянула на то место, куда он указывал, прижав пальцы к губам, обдумывая предложение. Как он любил ее задумчивый профиль, крутой изгиб густых черных ресниц, изящный тонкий нос, нежный румянец на белой коже, напоминающий розовеющие края перламутровой раковины!
— Пожалуй, я согласна, — сказала она, и голос у нее задрожал от сдержанного волнения.
Они вместе опустились на колени в прохладной траве. Лилии кивали им белыми, желтыми и коралловыми головками. Аромат цветов витал повсюду, воздух был нежен, как шепот, как кожа Рэйчел. Ласточки носились в небе у них над головой, в парке громким карканьем перекликались рассевшиеся на сучьях деревьев вороны. Себастьян расстегнул рубашку и снял ее одним стремительным движением вместе с сюртуком, сам улыбаясь своему нетерпению. Действия Рэйчел казались куда более медленными и осторожными. Неужели она поддразнивала его нарочно? Такое предположение буквально заворожило его.
— Может, не надо все снимать? — задумчиво спросила Рэйчел, проводя пальцем по шелковой сорочке.
— Остаться одетыми?
— Ну… вдруг кто-нибудь придет?
Это была неплохая мысль, но Себастьян подумал, что она вряд ли оценит по достоинству, если он попросит ее остаться в одних чулках или башмаках. Нет, эти эротические изыски лучше отложить до другого раза.
— Коготок увяз — всей птичке пропасть, — бросил он, с вызовом глядя на нее, и начал расстегивать брюки.
Шаловливый блеск в ее глазах подсказал ему, что она уловила двойной смысл шутки.
Они обнялись, все еще стоя на коленях, с радостным нетерпением обхватывая друг друга руками. Себастьян заставил Рэйчел откинутьсяназад, страстно целуя, наслаждаясь упругим прикосновением ее груди, разминая ладонями крепкую округлую плоть ягодиц. Они опрокинулись на траву и покатились, поглощенные друг другом, не размыкая объятий. Руки Рэйчел были повсюду. Себастьян заметил в ее поведении новую, непривычную для нее смелость: она прикасалась к нему, требуя наслаждения и даря его с дерзким бесстыдством, составлявшим в его глазах самую суть обольщения. Он упивался ее страстностью, как самым редкостным даром, в сравнении с которым все те мелочи, что он сам ей дарил, казались просто жалкими.
Она притянула его к себе, торопя и призывая его без стеснения всем своим телом.
— Вот теперь я действительно дома, — изменившимся голосом прошептал Себастьян, овладев ею.
— Добро пожаловать домой, — ответила Рэйчел.
Ни один из них даже не улыбнулся двусмысленности: оба восприняли эти слова слишком серьезно. Они двигались вместе, охваченные единым порывом острого, почти пугающего наслаждения, и Рэйчел была так близка ему, что Себастьян уже не различал границ между их телами. «На этот раз, — мысленно обещал он ей, крепко обнимая ее и отдавая все, что мог дать. — На этот раз, дорогая моя».
Но у нее по-прежнему ничего не получалось.
Ее тело судорожно изгибалось дугой, так и не достигая желанного освобождения.
— Ну же, давай, — хрипло уговаривал Себастьян.
Он поглаживал ее осторожно и легко, прислушиваясь к ее вздохам и стонам, чтобы понять, какие ласки доставляют ей наибольшее наслаждение. Рэйчел не могла заставить себя заговорить, поэтому он вынужден был спрашивать:
— Так тебе нравится? А так?
Наконец Себастьяну пришлось сдаться. Все его мышцы были напряжены и слегка дрожали, когда он вытянулся рядом с ней и поцеловал ее убитое горем, мокрое от слез лицо.
— Прости, — прошептала она, обнимая его.
Улыбаясь, он повернулся на бок.
— Прости, — повторила Рэйчел. Себастьян сел, глядя на нее и задумчиво поглаживая ее живот. Она выглядела несчастной, пристыженной и разочарованной.
— Ты ведь доверяешь мне, правда? — спросил он, и она тотчас же кивнула в ответ. — Ты уверена?
— Да, я уверена.
Потянувшись за отброшенными в сторону брюками, Себастьян нащупал в кармане складной нож. Когда он открыл лезвие, Рэйчел взглянула на него расширенными, но не от страха, а от удивления, глазами. Он усмехнулся в ответ на невысказанный вопрос.