Читать интересную книгу Йога. Скрытые аспекты практики - Виктор Бойко

Но есть вторая категория апологетов йоги, несравнимо более опасная в силу своей интеллектуальной утонченности и одновременно отсутствия моральной ориентации. При высоком эгоцентризме такие личности также самоутверждаются, и если они находят друг друга, то возникает определенная опасность для окружающих. Двое или трое единомышленников — это уже элита. Потом события приобретают типовое развитие, что можно было не раз наблюдать при прорастании ядовитых семян «Живой этики». Не найдя равных по «пониманию» или считая, что таковых больше нет, активное ядро «призванных» начинает набирать рекрутов и сочувствующих. Те, явно не понимая доктрины, но зачарованные водопадами духовности или телесным трюкачеством (ранее мы уже говорили о категории людей, которые высокий уровень сложности выполняемых асан считают признаком постижения йоги вообще, не смущаясь мыслью, что великие учителя йоги на каком-то этапе оставляли асаны как исчерпавший себя элемент развития), создают круг сочувствующих и приверженцев. Таким образом складывается структура, которая затем при желании может быть более или менее гибко формализована. Это можно видеть на примерах распространения «Агни-йоги», «Белого братства», «Академии йоги», новосибирской школы «Сатчитананда» и многих других. Складывается внутренний и внешний круги организации, задача которой всегда одна: расширяться и приносить материальную выгоду узкому кругу лиц, стоящих во главе. Все выражается в голой иерархии, так воспетой и духовно обоснованной Е.Рерих. А уже далее мы видим деление на «духовно продвинутых» и «задвинутых», на высших и низших, на своих и чужих. В итоге появляется «самое истинное» — сплошные заглавные буквы и восклицательные знаки. На этой стадии хоть какая-то реальная деятельность с конкретных направлений переходит на одно — идейное. Начинается борьба за утверждение новой школы. Не правда ли, до боли знакомо из политической истории XXвека? Четыреста лет назад Сюй Сюэмо писал: «Если вы встретите человека, который смотрит в одну точку, значит, он повредился в уме. Если вы встретите человека, одержимого одной идеей, значит, он способен на подлость».

Духовность — это не то, что может быть открыто кем-то благодаря исключительным личным качествам и роздано как подарок или милостыня. Как известно, к свету можно прийти только из собственной темноты. Путем труда мысли, а не принятием на веру откровений со стороны, пусть им хоть тысячи лет.

Йога, которую я практикую много лет и пытаюсь объяснить интересующимся, вовсе не претендует на обладание духовностью. Если она в каком-либо человеке и проявляется, то причин этого не найти. Единственное, что может быть как-то установлено, и то с большой натяжкой — это причины ее отсутствия. Если удалось проделать определенную работу, то, возможно, духовность во мне проявится. Но никакая йога не может быть причиной или поводом для проявления духовности в большей степени, чем все остальное, йогой не являющееся!

Ни в коем случае не следует путать духовность с силой, которая может быть следствием длительной и интенсивной йогической практики. В связи с этим приведу слова дона Хуана Матуса, которые могут быть и полностью отнесены к йоге: «Когда человек начинает учиться, он никогда не имеет представления о препятствиях. Его целеустремленность неустойчива. Его цель расплывчата и иллюзорна. Он ожидает вознаграждение, которое никогда не получит, потому что еще не подозревает о предстоящих испытаниях. Постепенно он начинает учиться, сначала понемногу, потом все успешней. И вскоре он приходит в смятение. То, что он узнает, никогда не совпадает с тем, что он представлял себе, и его охватывает страх. Учение всегда оказывается не тем, что от него ожидают». Далее дон Хуан говорит о врагах, подстерегающих того, кто идет путем учения, — это страх, ясность и сила. Со страхом, его природой и средствами преодоления мы более или менее разобрались. Ясность — это продукт самомнения, которому умный человек почти неподвластен. Но вот сила…

Существует определенное следствие саморазвития: уходя вперед, ты оказываешься там в одиночестве, понятия «впереди» и «позади» становятся равнозначными. Всякое развитие, в том числе и духовное, ведет к обособлению и одиночеству. На свидание с истиной можно прийти лишь одному.

После того как практика стала правильной, с увеличением суммы приложенной к себе работы, начинает расти твой внутренний «вес» — это и есть то, что называется силой. Со временем сила становится заметной для тебя, потом для окружающих. Вне своего желания ты начинаешь оказывать воздействие на людей и события. Если в это не вмешиваться и все происходит само собой, постепенно направленность событий начинает складываться в нужном тебе направлении. Начинает сбываться то, что тебе действительно необходимо. Но сила продолжает накапливаться. И если ты не понимаешь, что происходит, она начинает мешать. Твоя сила перестает защищать тебя от последствий ее использования тобой самим. Люди, вещи и события приобретают опасную хрупкость, и тогда, чтобы не разрушить окружающее и себя, приходится резко ограничивать свои желания и потребности. Когда величина силы, которой ты располагаешь, превосходит какой-то предел, то можно считать, что ее просто нет. Она перестает быть применимой в личных целях и только тогда быть может! — в ней возникает признак духовности.

Так же своеобразно дон Хуан объясняет Кастанеде тот факт, что не может быть царства Божьего на земле: «Ты думаешь, что для тебя имеется два мира, два пути. На самом деле это один мир и один путь. Единственный доступный тебе мир — это мир людей. И этот мир ты не можешь покинуть по собственному желанию». Также дон Хуан говорит, что «человек знания должен быть легким и текучим». Это то же самое, что «человек без свойств» Музиля. Фиксированные свойства являются препятствиями для самореализации.

И самое основное: «Когда человек становится человеком знания, то это его не меняет. Если все в порядке, то не меняет». Меняются возможности, но не ты сам. Учитель не тот, кто сохранил других, а тот, кто с помощью других сумел сохранить себя. Смысл этого в том, что только сохраняя нормальные отношения с людьми, не подавляя их знаниями, авторитетом, статусом, можно остаться самим собой. Духовность никак не коррелирует с тщеславием, самолюбованием, спесью. Не надо забывать: люди проецируют на тебя свои надежды, свою веру, дополняя твой образ всем тем, чего им так не хватает в жизни. И этому можно лишь попытаться соответствовать, но пользоваться этим…

Есть и третий путь — стать равнодушным. Мне встречались такие люди, обтекаемые и гладкие. Наблюдая однажды за стариком — заслуженным педагогом России, — я был поражен степенью его участия в каждом, с кем он общался, будь то первоклашка или коллега. Для него никого и ничего не существовало, кроме собеседника. Но как только контакт заканчивался, старик мгновенно забывал предыдущего и с такой же увлеченностью общался со следующим. Искусство? Пожалуй, да. После я сам общался с этим учителем, чтобы понять и почувствовать. Он не тратил души на общение, он имитировал его всем слегка преувеличенным комплексом эмоциональных проявлений: участия в собеседнике чуть больше, чем требуется по ощущению, это даже вызывает внутренний дискомфорт — он говорит с тобой так, словно ты его задушевный друг, а видитесьто впервые. Доверительность необъяснимо настораживающая своей неподдельностью. Игра интонациями с барской непринужденностью. И многое другое, что составляет грамотную технику общения. Но кроме безупречной техники — нет человека, ничего нет. Он безупречно приспособился, идеально соответствовал атмосфере. Он был как вода, не имеющая формы, человек без свойств. Он все построил правильно, экономя душу. Правда, есть один нюанс. Было такое древнее изречение: «Чтобы получить все, нужно отдать все». Душа, духовность — это расходная часть тебя, особенно если ты общаешься с людьми и они что-то от тебя берут. Человек — это прежде всего контакт душевный. И в этом плане что ты можешь, то ты и есть. Безупречность ценнейшее качество на пути, но, пожалуй, оно имеет ценность лишь для того, кто изначально желает тратить свои силы только на себя. Но сколько бы ты ни тратил себя на других возвращается еще больше. Повторяю, если дорога настоящая, то никакое общение с людьми и сама практика йоги ничего в тебе не меняют. Как и большие деньги: если их наличие влияет на человека, значит, человека еще не было.

Теперь о пути. Самое трудное в йоге, а может быть, и в жизни — признаться, что ты ошибался. «Никто пути пройденного у нас не отберет», и прежде всего мы сами. Мы цепляемся за пройденное, каким бы оно ни было, потому что больше цепляться не за что.

Стремясь к совершенству, мы пытаемся идти за великими людьми, йогами, учителями. Часто не отдавая себе отчета в том, что, каким бы славным и достойным подражания ни был чей-то путь, его никогда повторить нельзя. Путь Кришнамачарьи, Айенгара, Гурджиева, Брэгга, Раджниша — это личный путь для каждого из них. Личное — неповторимо. Если, конечно, вы верите, что идти дорогой Раджниша или Рерихов, или еще кого-то значит прийти к истине автоматически, — мне не о чем с вами говорить. Я пишу для думающих, но не для тех, кто верит. И повторяю, что нельзя прийти к истине чьим-либо путем, рано или поздно вы упретесь в стену, не будучи тем, кто построил эту дорогу.