Читать интересную книгу Холодный дом (главы XXXI-LXVII) - Чарльз Диккенс

Правильно. Сэр Лестер делает огромное усилие, стараясь не испускать нечленораздельных звуков, и ему удается выдавить из себя слово: "Правильно".

Но вдруг из вестибюля доносятся чьи-то громкие голоса. Прислушавшись к ним, мистер Баккет идет к двери и, бесшумно повернув ключ, открывает ее, а затем снова прислушивается. Немного погодя он оглядывается и говорит торопливым, но спокойным шепотом:

- Сэр Лестер Дедлок, баронет, эта прискорбная семейная история разглашена, чего я и ожидал, после того, как покойный мистер Талкингхорн скончался так внезапно. Единственный шанс замять ее - это впустить сюда людей, которые сейчас препираются внизу с вашими лакеями. Может, вы посидите спокойно - ради чести вашего рода, - пока я разделаюсь с ними? И будьте так любезны, кивните мне головой, когда вам покажется, что я прошу кивнуть.

Сэр Лестер отвечает заплетающимся языком: "Как знаете, инспектор, как знаете!", а мистер Баккет, кивнув ему и с проницательным видом согнув указательный палец, шмыгает вниз в вестибюль, после чего голоса быстро умолкают. Вскоре он возвращается, а в нескольких шагах за ним шествует Меркурий, который вместе с другим родственным ему божеством в пудреном парике и персиковых штанах несет в кресле расслабленного старика. За ними идут мужчина и две женщины. Приветливо и непринужденно указав, куда поставить кресло, мистер Баккет отпускает обоих Меркуриев и снова запирает дверь на ключ. Сэр Лестер смотрит ледяным взором на это вторжение в его святилище.

- Ну-с, вы, может, знаете меня, леди и джентльмены, - начинает мистер Баккет конфиденциальным тоном. - Я Баккет, инспектор сыскного отделения, вот кто я такой, а вот это, - говорит он, высунув из внутреннего кармана кончик своей дубинки, которая всегда у него под рукой, - это знак моей власти. Значит, вы хотите видеть сэра Лестера Дедлока, баронета? Прекрасно! Вы его видите, и заметьте себе, что не всякий может удостоиться такой чести. Ваша фамилия Смоллуид, дедушка, вот какая у вас фамилия, и мне она хорошо известна.

- Ну и что же? Вы ведь о ней ничего дурного не слышали! - визжит мистер Смоллуид громко и пронзительно.

- А вы случайно не знаете, за что зарезали одну свинью, а? - спрашивает мистер Баккет, глядя ему прямо в глаза, но ничуть не раздражаясь.

- Нет!

- Так вот, ее зарезали за то, что она вела себя чересчур нахально, говорит мистер Баккет. - Смотрите, как бы и вам не подвергнуться той же участи, - это вам совсем ни к чему. Может, вы привыкли разговаривать с глухими, а?

- Да, - рычит мистер Смоллуид, - у меня жена глухая.

- Вот почему вы так пронзительно визжите. Но раз ее здесь нет, визжите, пожалуйста, на одну-две октавы ниже - так и мне будет приятнее и для вас приличнее, - говорит мистер Баккет. - А этот джентльмен, он из проповедников, сдается мне.

- Это мистер Чедбенд, - отвечает Смоллуид, резко сбавив тон.

- Я когда-то знавал одного вашего однофамильца - приятель мой был, тоже сержант, - говорит мистер Баккет, протянув руку Чедбенду, - так что мне ваша фамилия нравится. А это, наверное, миссис Чедбенд?

- И миссис. Снегсби, - представляет мистер Смоллуид вторую свою спутницу.

- Ее муж держит писчебумажную лавку, и он мой закадычный друг, говорит мистер Баккет. - Люблю его, как брата родного!.. Ну, в чем дело?

- То есть вы спрашиваете, по какому делу мы пришли? - осведомляется мистер Смоллуид, немного озадаченный столь неожиданным поворотом.

- Ага! Вы прекрасно понимаете, о чем я спрашиваю. Выкладывайте, а мы послушаем в присутствии сэра Лестера Дедлока, баронета. Ну! Валяйте.

Подозвав к себе мистера Чедбенда, мистер Смоллуид кратко совещается с ним шепотом. Мистер Чедбенд, выделяя из пор своего лба и ладоней значительное количество пота, произносит громко: "Да, вы первый!" - и возвращается на прежнее место.

- Я был клиентом и другом мистера Талкингхорна, - верещит дедушка Смоллуид, - я вел с ним дела. Я был полезен ему, а он был полезен мне. Покойный Крук был моим шурином. Он был родным братом зловредной сороки... то бишь миссис Смоллуид. Я унаследовал имущество Крука. Я осмотрел все его бумаги и веши. Все они были перерыты на моих глазах. Среди них нашлась пачка писем, которая осталась от его покойного жильца и была запрятана на полке рядом с подстилкой Леди Джейн - Круковой кошки. Старик повсюду рассовывал всякую всячину. Мистер Талкингхорн пожелал иметь эти письма и получил их; но сначала я сам их прочитал. Я деловой человек, ну, я в них и заглянул. Это были письма от любовницы его жильца, а подписывалась она "Гонория". Но ведь Гонория - это, черт побери, довольно редкое имя, а? Нет ли случайно в этом доме какой-нибудь леди, которая подписывается "Гонория", а? Да нет; не думаю, что есть! Нет, нет, не думаю? А может, подпись у нее похожа на ту? Нет, нет, не думаю, что похожа!

Но тут, на вершине своего торжества, мистер Смоллуид обрывает речь, задыхаясь от кашля, и только охает:

- Ох, боже мой! О господи! Меня совсем растрясло!

- Ну-с, - говорит мистер Банкет, подождав, пока он откашляется, - когда вы соберетесь сказать то, что касается сэра Лестера Дедлока, баронета, имейте в виду, что этот джентльмен сидит здесь.

- А разве я этого еще не сказал, мистер Баккет? - визжит дедушка Смоллуид. - Неужто я не сказал того, что касается этого джентльмена? Может, его не касается капитан Хоудон со своей "навеки любящей Гонорией" и их младенцем в придачу? В таком случае, я желаю знать, где находятся эти письма. Это касается меня, если даже не касается сэра Лестера Дедлока. И я узнаю, где они! Я не потерплю, чтоб они улетучились под шумок. Я вручил их моему другу и поверенному мистеру Талкингхорну, а не кому-то другому.

- Да ведь он заплатил вам за них... заплатил щедро, - говорит мистер Баккет.

- Не в плате дело. Я хочу знать, кому они достались. И я скажу вам, чего мы хотим... чего мы все здесь требуем, мистер Баккет. Мы требуем, чтобы это убийство расследовали тщательно и досконально. Мы знаем, кому оно на пользу и по каким причинам, а вы сделали еще далеко не все. Если Джордж, бродячий драгун, и приложил к этому руку, так он был только сообщником, а подстрекал его кто-то другой. Вы не хуже прочих понимаете, на что я намекаю.

- Так вот что я вам скажу, - говорит мистер Баккет, мгновенно изменив тон, подойдя вплотную к старику и придав чуть ли не колдовскую силу своему указательному пальцу. - Будь я проклят, если допущу, чтобы хоть один человек на свете испортил мое дело, или вмешался в него, или опередил меня хоть на полсекунды. Вы требуете тщательного и досконального расследования! Вы этого требуете! А вы видите эту руку? По-вашему, я не знаю, в какое время нужно ее протянуть и схватить за руку того, кто стрелял?

Так страшна сила этого человека и такая угроза звучит в его словах, которых никак не назовешь праздной похвальбой, что мистер Смоллуид начинает извиняться. Сдержав внезапно вспыхнувший гнев, мистер Баккет обрывает старика:

- Вот что я вам посоветую - не забивайте себе головы этим убийством. Это мое дело. Следите за газетами, и я не удивлюсь, если вы скоро прочтете в них что-нибудь насчет него, только читайте повнимательней. Я знаю, что мне надо делать, и вот все, что я хотел вам сказать по этому поводу. Теперь насчет писем. Вы хотите знать, кому они достались? Охотно отвечу вам. Мне достались. Та самая пачка, а?

Мистер Смоллуид смотрит жадными глазами на маленький сверток, который мистер Баккет вынул из каких-то загадочных недр своего сюртука, и подтверждает, что это та самая пачка.

- Ну-с, что же вы еще скажете? - спрашивает мистер Баккет. - Только не больно широко разевайте пасть - вам это не идет, не очень красиво получается.

- Я желаю получить пятьсот фунтов.

- Нет, не желаете, - вы хотели сказать пятьдесят, - издевается над ним мистер Баккет.

Тем не менее выясняется, что мистер Смоллуид все-таки желает получить пятьсот.

- Имейте в виду, что сэр Лестер Дедлок, баронет, уполномочил меня рассмотреть эту вашу претензию (однако ничего не признавая и не обещая), говорит мистер Баккет. Сэр Лестер машинально наклоняет голову. - А вы требуете, чтобы я уплатил вам пятьсот фунтов. Но ведь это нелепое требование! Двести пятьдесят и то много, но все-таки разумнее. Не лучше ли вам попросить двести пятьдесят?

Мистер Смоллуид совершенно уверен, что лучше ему этого не делать.

- В таком случае, - говорит мистер Баккет, - давайте выслушаем мистера Чедбенда. Бог мой! Сколько раз я, бывало, слушал болтовню своего старого товарища-сержанта, вашего однофамильца, и до чего ж он был умеренный человек во всех отношениях - другого такого я в жизни не видывал!

Получив приглашение высказаться, мистер Чедбенд выступает вперед, источая пот из ладоней и расплываясь в елейной улыбке, а высказывается он в следующих словах:

- Друзья мои, ныне пребываем мы - Рейчел, супруга моя, и я сам - в палатах богачей и сильных мира сего. Почему пребываем мы ныне в палатах богачей и сильных мира сего, друзья мои? Потому ли, что мы приглашены, потому ли, что мы призваны пировать с ними, потому ли, что мы призваны ликовать с ними, потому ли, что мы призваны играть с ними на лютне, потому ли, что мы призваны плясать с ними? Нет! Тал почему же пребываем мы здесь, друзья мои? Знаем ли мы некую греховную тайну и требуем ли мы зерна, и вина, и елея, или - что примерно одно и то же - денег за сохранение сей тайны? Пожалуй, так и есть, друзья мои.