Читать интересную книгу Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791) - Екатерина Вторая

Очаковцы, матушка Всемилостивейшая Государыня, не престают твердо защищаться. Присутствие флота их удерживает.

Фрегаты мои подходят, будучи вооружены большими пушками. Когда все пять придут, то прикажу Пауль Жонсу, избрав ветр способный, линию ближнюю неприятельскую, состоящую из фрегатов, атаковать с помощию Божиею.

Чрез два дни буду иметь известие от партий и тогда же с нарочным курьером донесу. Во всю жизнь

вернейший и благодарнейший

подданный

Князь Потемкин Таврический

893. Г.А. Потемкин — Екатерине II

29 сентября [1788]. Под Очаковом

Матушка Всемилостивейшая Государыня. Получил я знаки Вашей Высочайшей милости1. Они пребудут памятником оной, а не заслуг моих, не отличности. Я в виду моем полагаю, но по силе моей, — заслуживать столь много полученных уже. Или, лутче сказать, предмет моей службы всегда был и будет — привязанность моя к Вам.

Обращение сил неприятельских в мою сторону подтверждается ежечасно. Я послал открывать к Паланке и Аджигеру, то есть, к устью Днестра. Теперь крайне меня озабочивает сия сторона, хотя мы охотнее все ляжем на степи, нежели поддадимся неприятелю. Но только приметьте, что, содействуя союзникам к его границам, не обезпечили мы ни осады очаковской, ни границ собственных.

Прилагаю здесь письмы Графа Петра Алекс[андровича]. Он меня спрашивает о том, чего я не знаю2.

Флоту Севастопольскому приказал я выступить. Из рапортов Г[рафа] Войновича, здесь подносимых, изволите усмотреть состояние фрегатов, построенных от Адмиралтейства, и умножение больных. Я уже дал ему повеление выпустить греков крейсировать к Тендру и оказаться флоту неприятельскому, что и зделалось третьяго дни. Капитан-паша, узнав о приближении наших судов, со всем своим удалился в море. Сперва к Тендрам, потом к Хаджи-бею. А как ветр стал SW, то приближился к своей прежней позиции и, не доходя несколько, лег на якорь. Однако ж почти половины судов его не достает. Теперь NO, нельзя ему приближиться на прежнее положение. Зделал ли он вред нашим кораблям, знать нельзя, и куда суда его девались, неизвестно. Отряжены ли они, или сильный ветр унес их в море, который еще продолжается. Бог нам всегда помогал, может и тут Его милость будет, на что я больше всего надеюсь.

Из записки, здесь вложенной, изволите, матушка, увидеть положение цесарцев. Ежели бы он вместо Лассия (Улисса своего) пустил Лаудона, иные бы были следствия3, а то перехитрили. Вздумал кордоном держать границы. Извольте вспомнить мое мнение с начала войны, чтобы ему войтить из Трансильвании в Валахию, а из Темешвара в Банат, то бы визирю не было способу перейтить в Кладов, и он бы вечно держался в Софии. Бог с ними. Как хотят, лишь бы оставили меня в покое.

Двадесятое число на флоте турецком со всех судов палили викторию. Я узнал, что сие было о успехах над цесарцами. К капитану-паше прислано, что они у Цесаря взяли Корону и все города, оставя ему одну Вену.

Теперь уже пришли мы своими батареями на ближнюю дистанцию; из траншей наши из ружей уже друг по другу стреляют. Отрыв все батареи, с помощию Божиею, станем форсировать их укрепления. Другого способа нет. Да поможет Господь Бог. Город снабжен всем надолго. На сих днях удавили они коменданта, который предлагал город сдать4.

Простите, матушка Всемилостивейшая Государыня, мы не могли здесь в Ваш и наш праздник стрелять из пушек, чтобы турки не подумали, что мы делаем фанфаронаду против их пальбы. По смерть

вернейший и благодарнейший

подданный

Князь Потемкин Таврический

P.S. Ожидаю от Текеллия, ибо изчисляя время, должно ему уже быть у Анапы или в Суджук-Кале. То же и от посланного на Юг к берегам Антольским моего Генеральс-адъютанта Сенявина с корсарами, ради перехвачения с войсками восьми судов транспортных.

894. Г.А. Потемкин — Екатерине II

Того ж числа. [29 сентября 1788]

Матушка Всемилостивейшая Государыня, письмо о Короле Шведском Императорово означает северного Амадиса ветренность, но я бы желал знать, что Цесарь его министру отвечал1. Датчане когда примутся хорошо, то зделает конец. Естли бы при сем случае возможно было нацию довести просить нас о возстановлении прежней конституции и при ней союз вечный с нами оборонительный и наступательный. А как линия королевская коротка, то не худо в тайне подумать Константина Павловича к ним в Короли2. Я сказал линия коротка, потому что сына не признает законным, а братьям можно другую судьбу зделать: одного князем Померанским, а другого — куда сыщется3. Ежели бы сия мысль Вам понравилась, то нужно крепко ее таить.

Пушки из Риги долго до меня не дойдут. Нужно возобновить липецкие заводы, паче ядер и бомб, в которых недостаток.

Вернейший и благодарнейший подданный

Князь Потемкин Таврический

Что изволили писать, будто донцы нерады, что делают казаков из других, тому не верьте. Они очень больших выкомандировок не любят. А вот чего они боятся, то есть старшины их, чтобы не зделали казаками черкес у них живущих.

895. Екатерина II — Г.А. Потемкину

Друг мой Князь Григорий Александрович. Со днем Ваших имянин сим Вас поздравляю и Вам всякое благо от всего сердца желаю. Письмы Ваши от 11 и 19 сего месяца я получила и на оные впредь ответствовать буду. Отселе новейшее есть, что Король Шведский от королей Английского, Прусского, Французского, Датского и республики Голландской просил примирения, говоря каждой стороне, что ей в руки ввергается. Сам же поехал в Далекарлию мужиков вооружить против дворянства, которое просит Сейма, в чем он им отказал. Датчане со стороны Норвегии вошли в Швецию.

Прощай, Бог с тобою. Посылаю к тебе красный камень, прошу дать знать о получении оного, такожде — получено ли у Вас блюдо золотое и шпага с алмазами с надписью?

Сент[ября] 30 ч., 1788

896. Екатерина II — Г.А. Потемкину

Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Ген[ерал]-Майора Берхмана я приказала определить в мой полк на место умершего Уварова. Ты в письмах твоих говоришь еще о вооружении фрегатов, а у нас снег выпал четвертый уже день наравне с набережными перилами, да морозы пятиградусные, а как с семью градусами река мерзнет, то я уже послала повеление, чтоб флот вошел в порты. Все же Адмирал Грейг при смерти: был болен горячкою, а без него не думаю, чтоб что быть могло очень знаменитое на нынешнее время1. До днесь шведский флот, как парусный, так и гребной, заперт в Свеаборге и в шхерах. Сам же Король ездил в Далекарлию и там из мужиков набрал два полка, на что мужики согласились с уговором, чтоб оных из Далекарлии не выводить. Оттуда Король теперь, сказывают, на обратном пути. Он писал ко всем дворам, чтоб ему доставили мир: всякому двору обещал нераздельно миротворчество seuf.[357]

Весьма жаль, что визирь бьет и гонит цесарцев. Они с турками воевать, повидимому, не умеют.

За добрый аттестат: «Pour les merites non pas naissants mais innes»[358] я тебя от всего сердца благодарю. Что шпага и блюдо до тебя дошли, усматриваю из письма твоего от 29 сентября. О верности же твоей и привязанности ко мне нимало не сумневаюсь.

Гр[аф] Румянцев по письмам его в сорока верстах был от Рябой Могилы, когда Хотин сдался. Мои мысли суть, чтоб Кобурх шел в Валахию, где он и Темешварскому Банату зделает тем самым помощь, а Фельдм[аршал] Рум[янцев] тогда в Молдавии будет иметь свободные руки расположиться, как делам полезнее, сносясь с тобою. О сем походе Пр[инца] Кобурхского Вы б Линю писать велели, а здесь послу также говорено будет.

Что Адмиралтейством построенные фрегаты дурны, о том сожалительно; но при том вспомнить надлежит правила Адмирала Нольса2, который говаривал, что судно без крайности разломать не должно, а поправить можно, и что на всех верфях всегда много есть охотников к ломке судов, понеже при ломке много барышей ломателям, а флоту ущерб — одним судном меньше.

Что больных много, о том очень жалею. Дай Боже, чтоб твои крейсеры уцелели. Ради Бога, помогите советами цесарцам, ведь Линь напишет, что Вы ему говорить будете. Желаю тебе всякого благого успеха.

Цесарь принял предложение Короля Шведского с пренебрежением и, сколько известно, оставил без ответа. Шведская нация поныне еще весьма слабо оказывается и упражняется в тихом роптании.

Константину не быть на севере. Естьли быть не может на полудне, то остаться ему, где ныне. Константин со шведами не единого закона, не единого языка. Все же тамо три брата, да и сын. Сей с матерью нам бы был всего полезнее, а Константина никак туда не дам3, да и в том нет ни малейшей возможности.

Липецкие заводы приказано возобновить. Драгунский, гусарский и казачий полки формируют, как ты представил. Прощай, мой друг любезный, будь здоров, щастлив и благополучен.