Вадим тупо взглянул на листок с росчерком Медоварова, потом посмотрел поверх красной фуражки, на большие круглые часы, и устало вздохнул.
— Честно предупреждаю — поеду без билета.
— Заплатите штраф.
— Ну что ж, заплачу, — заявил Вадим, хотя этот непредвиденный расход оказался бы для него полной катастрофой. — Чуткости в вас нет, заботы о человеке. А еще фуражку надели!
Насчет фуражки у Вадима вырвалось не случайно. В очереди он слышал какие-то оскорбительные намеки по поводу его шляпы, но он никак это не связывал со служебной формой дежурного по вокзалу. Красная фуражка, по мнению Багрецова, обязывала дежурного относиться к пассажирам заботливо и доброжелательно, во всяком случае, не так равнодушно, как эта кудрявая девица. Пассажир погибает, а она штрафом грозит. Разве за этим ее сюда посадили?
Всего лишь месяц Дуся Гуляева носила красную фуражку, а потому особенно болезненно воспринимала, всякий намек на некоторое несоответствие высокой должности дежурного по вокзалу с ее ничтожным опытом, молодостью и кокетливыми локонами. Если же это был не только намек, а прямой выпад против красной фуражки, да еще со стороны какого-то мальчишки, причем в кабинете дежурного по вокзалу, при исполнении им служебных обязанностей, то остается единственный выход — вызвать милиционера и составить протокол.
Плохо пришлось бы Вадиму, но, к счастью, даже самые строгие инструкции рекомендуют прибегать к административным воздействиям лишь в случае крайней необходимости. Люди есть люди, многие из них ошибаются: и пассажиры и пешеходы, квартиросъемщики и налогоплательщики, любые указанные и не указанные в инструкциях лица. Так будьте, по возможности, к ним снисходительны: далеко не все они злостные нарушители, у них добрые и честные глаза.
Нет, не из-за этих, как говорится, прекрасных глаз смягчилось сердце дежурного в огненной фуражке. Отвечая на телефонные звонки, девушка наблюдала за пассажиром, оказавшимся с большими странностями. Он размахивал маленьким чемоданом и не просил, а требовал, причем уже ссылался не на командировочное удостоверение, а на какие-то стихи Маяковского о бюрократизме.
— Поймите, что если бы я не вез с собой радиостанции, то никогда бы в жизни не обратился к вам с просьбой.
— Значит, у вас еще багаж? — Гуляева повернулась к часам. — Все равно не успеете оформить.
— Какой багаж? Здесь, здесь все! — пассажир потрясал чемоданчиком.
В глазах дежурной засветился искренний интерес.
— Радиостанции? Такие маленькие? Покажите.
— Вы что же? Не верите? — совсем разобиделся Багрецов. — Почему я должен врать?
Щеки девушки постепенно приобретали цвет ее фуражки.
— Да я не потому… — Она явно позабыла о своем служебном положении, смущенно наклонилась над столом, где лежала тонкая брошюра с подробным изложением всех прав и обязанностей дежурного по вокзалу. — В нашем железнодорожном клубе, — все еще не поднимая глаз, продолжала она, — есть радиокружок. Хотели построить маленькие станции, для маневровой службы. Сделали одну переносную для дежурного, того, кто списывает номера вагонов, а она оказалась тяжелой. — Дуся вздохнула огорченно. — Жалуется старик.
— Какие там батареи? — прежде всего спросил Багрецов.
— Галетные, шестидесятивольтовые. Две штуки.
Вадим снял шляпу и положил ее на стул.
— Тогда вполне понятно. Это уже два килограмма. Да еще аккумулятор. А дальность какая требуется?
Багрецов почти два года возился со своими маленькими аппаратами, на собственной шкуре испытал все неудачи при проектировании, выстрадал полсотни вариантов, доводя до совершенства каждую деталь, познакомился с капризами разных схем и потому не случайно принял так близко к сердцу печальный опыт начинающих конструкторов.
— Здесь надо выбирать иной путь, — решительно заявил он, положив на край стола чемодан. — Кто-кто, а я с этим делом здорово помучился.
Изобретатель щелкнул запором, открыл крышку, но тут же закрыл испуганно.
Под ней на салфетке лежали засохшие куски черного хлеба, две луковки и обгрызанный кирпичик плавленого сыра. Поистине скудная, сиротская пища, которая могла бы вызвать у девушки жалость, а не уважение к молодому изобретателю… В подобных случаях Багрецов был щепетилен. Он видел не только красную фуражку, но и девичьи с золотыми искорками глаза под лакированным козырьком, видел детски надменные губы, — короче говоря, видел свою сверстницу, внешний облик которой ему не мог не понравиться. Чем-то она напоминала Надю, и Вадим уже позабыл, что находится в кабинете дежурного по вокзалу.
Просунув руки под крышку чемодана и отбросив салфетку, он искал карманную радиостанцию. Сверху лежали куски хлеба, луковицы. Кроме них, попадались еще плоскогубцы, отвертки, разный мелкий монтажный инструмент, носки, галстуки, запасные лампы, мыльница, а радиостанция так и не находилась.
Дежурная отвечала на телефонные звонки, что-то записывала и постепенно хмурилась. «Фокусничает парень… Может, и нет никаких аппаратов?»
— Наконец-то! — обрадовался Багрецов, вытаскивая коробку, похожую на карманный словарь, и нажимая кнопку на его корешке.
Крышка откинулась, как в портсигаре. Под ней несколько разноцветных ручек, окошечко шкалы. Багрецов повернул центральную ручку — в окошке замелькали цифры.
— Великовата получилась. — Он конфузливо усмехнулся. — В карман пиджака не положишь, а сюда можно. — Щелкнув крышкой, изобретатель сунул радиостанцию в карман плаща. — Новую сделаю, еще меньше.
— А где же батареи? — спросила Гуляева. — Отдельно?
К удивлению Багрецова, она вполне прилично разбиралась в радиотехнике, так как сразу же задала кучу вопросов о диапазоне, дальности, типах ламп и прочих особенностях малых радиостанций.
Вадим бегло рассказал о конструкции, а самое главное приберег к концу.
— Теперь насчет батарей, — заранее предвкушая эффект, он потирал руки. — У меня их совсем нет.
— Понимаю. Значит, аккумулятор с преобразователем?
— Не угадали. Смотрите.
Багрецов взял радиостанцию, поставил ее перед собой, как раскрытую книгу, потом откинул круглую, с пятачок, задвижку и полез в карман за спичками.
Дежурная по вокзалу не могла себе представить, что в ее кабинете будут демонстрироваться подобные чудеса, держала в руках талон на билет и безотрывно смотрела на радиостанцию. Изобретатель зажег в ней крохотную лампочку. Но какую? Не электрическую, а керосиновую. Сквозь прозрачное слюдяное окошко виден был дрожащий огонек.
— Вот вам моя «керосинка»!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});