Хотя пожалуй, ведьма и сама немного удивилась, когда поняла, что всколыхнула столь древний пласт истории цивилизации. Фаина подпевала не словам на неизвестном языке, а ритму — СМЫСЛУ.
…Как долго по комнате кружила древняя молитва, Платон не уловил: время исказилось и размылось. Шаг за шагом, двигаясь по внутренней спирали, Извеков отделялся, уходил от личности Киреева… Он вдруг почувствовал приятный волнующий запах, смесь ароматов навевала восхитительные памятные мгновения…
Цепкая память обоняния вызвала видение огромного зала, множества людей… Извеков был там когда-то. Стоял в толпе и ждал… Гордился.
Внезапно Платону страстно захотелось — ТУДА! Но не в толпу размытых лиц, ничем не примечательную, тусклую, подобострастную. Его влекло на место человека, которого все ж д а л и.
Извеков почти оторвался от носителя, почти что полетел! Но на последнем витке разрывной спирали, втягивая ноздрями несуществующий навеянный аромат, Платон внезапно понял, ЧЕМ пахнет воздух огромного зала со многими зеркалами!
Воздух пах, ассоциировался с ВЛАСТЬЮ. Много лет назад Платон Извеков, в числе многих, был приглашен в Президентский Дворец для вручения правительственной награды. Стоял в толпе таких же награждаемых, ждал президента.
Три года назад, старая шаманка, не зная с чем столкнулась, пыталась этим же обрядом разлучить Миранду и Арсения: в их случае обряд изгнания навеял парню и пришелице запахи д о м а. Места, где хотелось бы быть. Куда хотелось бы стремиться. Миранду утягивал, вырывал из тела носителя Журбина аромат морского побережья, чистого белья, шампуней, свежести, уюта. Призывали вернуться крики чаек, летающих над домом. Шестнадцатилетнего, оголодавшего в подвале Сеньку манил запах свежевыпеченных пирогов, картошки с мясом, жар от печки, куда Ирма хлеб поставила!
У карьериста Извекова дом был безликим и пустым, он не имел влечения. Точкой притяжения Платона служила — ВЛАСТЬ. И если бы раньше его спросили, чем может пахнуть в е л и ч и е, Извеков посчитал бы вопрос шуткой: власть не имеет запаха! Она — величина.
Но оказалось, пахнет. Дворцом. Начищенным паркетом. Старинными картинами. Смесью многих духов и одеколонов верноподданных граждан. Дыханием толпы. Ружейной смазкой от взявшей на караул охранной роты.
Господи, как же захотелось Извекову на место того, чье появление все ждали!!! Хотелось выйти под уважительные взгляды, ощутить себя ВЛАСТИТЕЛЕМ!! Быть — ПЕРВЫМ. Лучшим. Быть, быть, быть…!!
…Губы Киреева-Извекова уже шептали Отче Наш:
— Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки…
Платон не заметил когда с древнеарамейского перешел на русский. Он проговаривал молитву истово, полный экстаза и желания — у й т и!! Уйти туда, где его МЕСТО!
— Аминь, — вторила ему Фаина.
Платону показалось: он уподобился растянутой белесой мути, его личность становясь видимой, вытягивалась из тела Артема. Он уже глядел на Киреева со стороны!.. Извне…
Удивление позволило очнуться. Вид синевато-белого, знакомого до мельчайших деталей лица напротив так поразил Извекова, что стер все прочие мысли. Видение Дворца поблекло. Извеков снова очутился в деревенском доме.
Мимолетное разочарование сменила ярость! Зверя раздразнили видением СВОБОДЫ АБСОЛЮТНОЙ ВЛАСТИ. Как разогнувшаяся пружина, Извеков взвился в воздух!
Возможно, старая колдунья слишком устала, проводя обряд изгнания и потому ослабила удерживающий круг. Возможно разъяренный диверсант преисполнился испепеляющей решимости. Как бы там ни было — круг в ы п у с т и л Киреева-Извекова.
В один прыжок Артем-Платон подлетел к кряжистому усатому мужику, чье появление в доме он и не заметил, и ударом в горло, раскрошил ему кадык! Мощными словно стальные клещи пальцами, вцепился в гортань и практически вытащил ее наружу!
Мужчина рухнул бездыханным.
Расставив руки, с одной из которых капала кровь, озираясь в бешенстве, Артем-Платон смотрел на опешившую колдунью и ее окружение — Егора и второго мужика в измазанной краской рабочей одежде. Извеков мог бы убить их всех. Ведьма потеряла над ним власть!
Но убийство не решит его проблемы, старуха пока нужна ему живой, обожаемый племянник послужит заложником.
Еще думая, как поступить с «маляром», Артем-Платон резко обернулся к нему…
— Не надо! — прокричала ведьма. — Не трогай Назара!
Фаина поняла, что проиграла.
Артем-Платон расслабил мышцы. Тряхнул плечами. И встал напротив шаманки, глядя ей в глаза, сказал:
— Если ты попробуешь хоть что-то учинить против меня, я вернусь, старуха. Вернусь, чтобы ты ни делала. Живой и сильный. — Почерневшие от расширившихся зрачков глаза Артема буравили колдунью. Фаина молча выслушивала приговор. — Я убью всех, кто тебе дорог, ведьма. И ты меня не остановишь, я начну — с него.
Палец, окрашенный кровью Лазаря, показал на внучатого племянника Егора.
* * *
Валера Силкин любил вяленую рыбу так называемого сигового засола — влажную, с душком. Причмокивая, главарь таежной шайки обсасывал хребет чехони да пальцы жирные облизывал, деревенским увальнем-разбойником прикидывался. И мозговал тем временем: можно ли верить городскому пижону, старательно не морщившему нос от специфического запаха? проверку делал, так сказать на совместимость. И паузу держал.
Рядом с Валерой сидел его верный кореш Андрюха Самосвал. Пивко потягивал. На фраера поглядывал через прищур. Но комментариев уже не делал. Полчаса назад кореша выходили покурить, тему перетерли. По адресу гостя Андрюха высказался просто:
— Мутный чел, Валера. Фигурист, на понт берет. На кой болт с ним связываться?
По сути дела и Валера так же думал. Гость, назвавшийся Артемом, был либо болтуном, либо…
Либо он был сверхсерьезным человеком. С завязками на самых верхах.
Но что такому нужно в забытой органами и богом деревне? С такими бабками Артем мог подобрать себе команду и в первопрестольной. Иностранный легион себе набрать. Вооружить по первому разряду.
Но человек пришел сюда. Сказал, что ему требуются надежные люди для серьезных дел. О Валере ему, якобы, рассказал Серега Меченый, с которым Артем познакомился в больнице.
А Меченый был авторитетным человеком. Такой с бакланом не связался бы и к Валере его направил.
Но вот проверить историю знакомства Артема с Меченным уже не получится. Зимой Сережа поломался на снегоходе, полгода, до самой смерти, в больничке провалялся… Где, получается, и встретил его хитро навороченный чужак…
— Замазались, Андрюха, — гася окурок в железной банке, кивнул Силкин. — Проверим человека. Если выполнит, что обещал, тогда и потолкуем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});