Читать интересную книгу Невеста Нила - Георг Эберс

И сколько было в Элиодоре истинной женственности, как она цвела красотой!

Ее дивные глаза надоели Ориону в Константинополе; они смотрели на него с такой же мольбой, когда она старалась отдалить час разлуки или просила надеть ей плащ. Но теперь этот поразительный взгляд, пленивший с первого раза молодого египтянина, был полон для него новой прелести и будил в душе уснувшие чувства.

Элиодора победила; юноша обещал ей по крайней мере обдумать, не может ли он освободиться от своего обязательства, но тут он вспомнил про Паулу, и внутренний голос подсказал ему, что она принадлежит к высшему разряду людей, чем эта увлекающаяся, подобострастная женщина, союз с которой угрожал заглушить в нем и жажду благородных подвигов, и стремление к нравственному совершенству.

Наконец Ориону удалось вырваться из объятий чародейки, и едва он успел стряхнуть с себя ее чары, как устыдился своей слабости: он изменил любимой девушке в той комнате, где она жила!

Вопрос Элиодоры о беленькой собачке, подаренной ему на память, воскресил перед ним историю несчастного смарагда. Он завел обиняками речь о страсти молодой женщины к редким камням и намекнул, что им надо переговорить о крупном изумруде, недавно посланном ей. Элиодора встрепенулась при этил словах и с такой детской радостью принялась благодарить возлюбленного за редкий подарок, так вкрадчиво убеждала его в необходимости отложить свою поездку, что молодой человек уступил ее мольбам. Он говорил сам себе, что старик Руфинус может обойтись без него, и оправдывал свое непостоянство долгом благодарности к добрым друзьям, которые нуждались в помощи. Его присутствие на барке не могло принести особенной пользы мелхитским монахиням, тогда как пленный Нарсес рисковал жизнью, если его рабство продлится еще долее. Во всяком случае пришла пора принять какое-нибудь твердое решение, и Орион решил остаться.

Руфинуса следовало немедленно уведомить об этом; однако сын Георгия не нашел в себе достаточно силы, чтобы написать старику, и вздумал послать для переговоров Нилуса, который так сильно восставал против опасной поездки.

Элиодора от радости захлопала в ладоши, и когда Мартина постучалась к ним в дверь, молодые люди вышли в ярко освещенную прихожую.

Вдова сияла счастьем; дорогая одежда, сшитая по последнее моде, придавала ей царственное величие, несмотря на средний рост; недаром все мужчины в Византии восхищались грацией Элиодоры, а женщины завидовали ей. Орион был весел, но по его губам скользила задумчивая улыбка. Он не успел еще растворить дверей, как в прихожую вошли две женщины — это были Катерина и ее горничная. Больного Анубиса перенесли в комнату, которая примыкала к бывшей спальне Паулы. Несмотря на приезд знатных гостей, Филипп не позволил тревожить пациента. Мать злополучного шпиона, кормилица Катерины, находилась при нем.

Молодая девушка пришла навестить молочного брата, ей хотелось расспросить его хорошенько обо всем случившемся, но юноша был так слаб и так страдал, что не смог выговорить ни слова; впрочем, Катерина пришла недаром. Встреча с Орионом, который выходил из уединенной комнаты вслед за какой-то незнакомой красавицей, дала новую пищу любопытству девушки. Она охотно прогулялась бы даже два раза в дом наместника, ради того чтобы полюбоваться на роскошную одежду и дорогой убор этой упавшей с неба посетительницы. Подобные явления стали в Мемфисе большой редкостью. Пожалуй, та, «другая», на которую намекал Орион, была вовсе не Паула, а эта прелестная знатная дама. Разве Орион не мог так же бессердечно обманывать дамаскинку, как обманул Катерину? Черты очаровательной блондинки дышали такой радостью, что нетрудно было догадаться, какая нежная сцена только что происходила между ней и Орионом. Дочь Сусанны была готова задушить вероломного юношу своими руками, но ей было приятно думать, что и другие женщины, кроме нее, попадали в его сети и мучились пыткой обманутой любви.

— Он остается! — воскликнула Элиодора, обращаясь к тетке.

— Пусть Бог вознаградит тебя за это, — сказала растроганная сенаторша, протягивая руку Ориону.

Она заметила счастливое выражение в чертах племянницы, но, по своей природной живости, в то же время увидела и Катерину, остановившуюся в прихожей. Матрона ласково кивнула ей и спросила хозяина:

— Это твоя сестра или сиротка Мария, о которой ты рассказывал?

Юноша подозвал Катерину и представил ее гостям. Она тотчас объяснила, что привело ее сюда. Мартина с племянницей были тронуты участием девушки к молочному брату и выразили надежду увидеться с ней опять.

— Прелестная куколка! — сказала Мартина ей вслед. — Свежая, нарядная, подвижная! Как мило она лепечет!

— И прибавь к тому: самая богатая наследница в Мемфисе, а может быть, и во всем Египте, — заметил Орион.

При этих словах Элиодора с досадой опустила глаза. Желая загладить неприятное впечатление, юноша продолжал, смеясь:

— Моя мать хотела женить меня на Катерине, но такая крошечная жена мне не пара. Да и вообще мы во многом не сходимся между собой.

Орион извинился перед гостями и пошел переговорить с Нилусом. Казначей с радостью взял на себя поручение своего господина извиниться за него перед Руфинусом, передать поклон Пауле и объяснить причину, которая заставила его остаться в Мемфисе.

Неожиданная новость до того обрадовала тихого, сдержанного Нилуса, что он отечески обнял Ориона.

Молодой человек до поздней ночи просидел с гостями. На следующее утро Мартина пришла к своей племяннице; Элиодора казалась утомленной, но на ее лице играла счастливая улыбка. Сенаторша сообщила ей, что Юстин отправился с Орионом к наместнику халифа и что их дело, вероятно, сегодня же примет благоприятный оборот.

Однако спустя некоторое время мужчины вернулись, не добившись ничего. Сделав смотр войскам у Гелиополиса, Амру не вернулся в Фосфат, а проехал прямо в Александрию, чтобы остаться там несколько дней, а потом продолжать путь в Медину. Сенатору только оставалось последовать за ним. Орион добровольно вызвался сопутствовать старику. Он твердо решил порвать с Элиодорой прежнюю связь, и это путешествие выводило его из большой затруднения. Рано поутру он принялся писать Пауле, но ему не удалось этого сделать сразу, и юноша бросил несколько неоконченных писем. Наконец, он высказал невесте всю правду, уверяя ее в своей неизменной любви и прибавив, что он не покажется ей на глаза, прежде чем не покончит навсегда со своим прошлым.

Мартина и ее племянница проводили путников до экипажа. Вернувшись они встретили в прихожей Катерину с горничной. Мартина пригласила девушку к себе, но дочь Сусанны отказалась зайти к сенаторше, потому что спешила домой. Сегодня Анубис чувствовал себя лучше и, хотя с трудом, но передал Катерине подслушанный им разговор. Он знал, что монахини намерены бежать к северу, но не мог расслышать названия города, куда их хотели отвезти.

Слушая признания больного, Катерина выслала из комнаты его мать и сиделку, а когда Анубис кончил, она склонилась над ним и так сладко поцеловала его два раза, что бедный юноша чуть не лишился чувств. После ухода любимой госпожи он опять остался наедине с матерью и тут почувствовал себя бодрее, а воспоминание о пережитой им блаженной минуте смягчило жестокую боль в сломанной ноге, так что он перестал жалеть о принесенной им жертве.

Катерина не вернулась домой, а немедленно пошла к епископу, который узнал от нее о бегстве мелхитских монахинь. Кроткий Плотин не на шутку разозлился и поспешил в Фостат требовать помощи наместника.

Ввиду отсутствия полководца, епископ обратился к его векилу, убеждая Обаду послать погоню за беглецами.

Катерина торжествовала: благодаря ее вмешательству затеялось нешуточное дело, которое могло обернуться немалым злом для Ориона и Паулы, а пожалуй, и погубить их.

XXXIII

Казначей охотно исполнил возложенное на него поручение. Руфинус согласился, что побег монахинь можно устроить и без личного содействия Ориона, так как были приняты все необходимые меры.

Желание юноши угодить приезжим византийцам было вполне понятно, но его отказ сопутствовать друзьям все-таки встревожил старого врача. По его мнению, это предвещало мало хорошего для Паулы. Ее любовь к сыну мукаукаса не была тайной для Руфинуса и его жены.

Иоанна гораздо сильнее мужа была огорчена случившимся. Она предвидела опасности затеянного предприятия и пламенно желала, чтобы Руфинус отказался от него, но не смела противоречить, зная упрямство старика. Скорее можно было заставить Нил изменить свое направление, чем уговорить неутомимого скитальца по свету нарушить слово, данное игуменье. Таким образом, бедной женщине оставалось только молчать, сохраняя внешнее спокойствие. Руфинус полностью одобрил решение Ориона в присутствии Паулы, похвалил его щедрость и хороший выбор провожатых. Орион пожертвовал большую сумму на наем нильской барки и морского судна; навербованный им экипаж обещал отлично постоять за себя.