Вот, например, что говорил на съезде народных депутатов СССР знаменитый писатель Валентин Распутин:
«Мы, россияне, с уважением и пониманием относимся к национальным чувствам и проблемам всех без исключения народов и народностей нашей страны. Но мы хотим, чтобы понимали и нас… Здесь, на съезде, хорошо заметна активность прибалтийских депутатов, парламентским путем добивающихся внесения в Конституцию поправок, которые позволили бы им распрощаться с этой страной. Не мне давать в таких случаях советы. Вы, разумеется, согласно закону и совести распорядитесь сами своей судьбой. Но по русской привычке бросаться на помощь, я размышляю: а может быть, России выйти из состава Союза, если во всех своих бедах вы обвиняете ее и если ее слаборазвитость и неуклюжесть отягощают ваши прогрессивные устремления? Может, так лучше? Это, кстати, помогло бы и нам решить многие проблемы, как настоящие, так и будущие».
В выступлении Распутина, которое шокировало и съезд, и Горбачева, много яда, острого сарказма, двойного смысла. Чего стоит одно это «по русской привычке бросаться на помощь». Кому бросается на помощь знаменитый писатель, который очень негативно относился к «западническому», как он считал, курсу Горбачева и совсем плохо к либеральным воззрениям Ельцина? Уж конечно не к прибалтам. В его словах звучит плохо скрытая угроза — хотите распада Союза? Будет. Но только какой ценой?
В том же 1990 году «Комсомольская правда» опубликовала статью Александра Солженицына «Как нам обустроить Россию?». Цитата:
«За три четверти века — при вдолбляемой нам “социалистической дружбе народов” коммунистическая власть столько запустила, запутала и намерзила в отношениях между этими народами, что уже и путей не видно, как нам бы вернуться к тому, с прискорбным исключением, спокойному сожитию наций, тому даже дремотному неразличению наций, какое было почти достигнуто в последние десятилетия предреволюционной России… Сегодня видится так, что мирней и открытей для будущего: кому надо бы разойтись на отдельную жизнь, так и разойтись… Уже во многих окраинных республиках центробежные силы так разогнаны, что не остановить их без насилия и крови — да и не надо удерживать такой ценой! Как у нас все теперь поколёсилось — так все равно “Советский Социалистический” развалится, все равно! — и выбора настоящего у нас нет, и размышлять-то не над чем, а только — поворачиваться проворней, чтоб упредить беды, чтобы раскол прошел без лишних страданий людских, и только тот, который уже действительно неизбежен.
И так я вижу: надо безотложно, громко, четко объявить: три прибалтийских республики, три закавказских республики, четыре среднеазиатских, да и Молдавия, если ее к Румынии больше тянет, эти одиннадцать — да! — непременно и бесповоротно будут отделены».
Идея о российском суверенитете просто-напросто носилась в воздухе. Ельцин, в отличие от писателей, которые изъяснялись велеречиво, а порой даже и не совсем понятно, сформулировал ее чересчур просто и лапидарно, зато придал проекту «Россия» форму четкой политической программы, к реализации которой собирался приступить сразу, не откладывая, в том самом 1990 году.
Но важно подчеркнуть — здесь программа Ельцина совпадает уже не просто с «общественным мнением», с позицией «демократической интеллигенции» (то есть далеко не самой многочисленной и влиятельной частью общества). Как раз у демократической интеллигенции четкой позиции по поводу «отдельной России» не было, поскольку по природе своей она интернациональна. Он попал в такт тотальному общественному резонансу.
Российское «возрождение» стало остроактуальной идеей абсолютно для всех классов, слоев, политических движений. Ельцин придал этой идее черты сухого прагматизма.
Россия — донор СССР. Она производит 60 процентов валового национального продукта. В то же время уровень жизни — чуть ли не самый низкий из союзных республик. Россия помогала другим республикам своим сырьем, ресурсами — и теперь ее природные да и интеллектуальные возможности оказались почти исчерпанными. Это лишь некоторые из положений Ельцина того периода. Почему Украина и Белоруссия являются членами ООН, а Россия — нет? Почему у России нет своей Академии наук, своего телевидения и радио, своего информационного агентства? Она что — Золушка?
Нет. Россия — такая же полноправная республика, как и все остальные, настаивал Ельцин.
СССР является добровольным образованием, все республики имеют право на выход, и в будущем Советском Союзе республикам должна быть предоставлена максимальная самостоятельность; только широкая конфедерация может спасти Союз, за Центром следует сохранить лишь минимальный аппарат для «стратегического планирования», все прочее в экономике должно решаться республиками.
Все это тогда, в 1990 году, воспринималось как политическая утопия, в лучшем случае — как дело очень отдаленного будущего. И лишь одно придавало проекту «Россия» очевидную для всех актуальность и остроту — это была явная альтернатива горбачевской политике.
Январь 1990 года. В столице Азербайджана Баку происходят кровавые события. Митинги «Народного фронта» с требованиями независимости приводят к уличным погромам. Погромы направлены против армян. Неслыханные в этом мирном городе зверства приводят к гибели 66 человек. Но и после того, как погромы остановлены, митинги продолжаются. «Народный фронт» требует отставки «промосковского» руководства. В город входят танки и подразделения десантников. Однако кровь продолжает литься, и еще 125 человек становятся жертвами подавления беспорядков. Кто же выступил в роли «экстремистов», кто затеял кровавые события? По оценке экспертов, сдвиг к национализму начался в тот момент, когда Горбачев стал теснить давно сложившиеся местные элиты… Неожиданно потеряв власть, они ответили Центру по-своему — на языке бушующей толпы.
«Не случайно… первые взрывы произошли там, где Горбачев менял республиканских лидеров: в Алма-Ате, в Ереване, в Баку, — пишут историки М. Геллер и А. Некрич. — Имеются свидетельства о провокационных действиях, направляемых из Москвы. В частности, о подготовке волнений в Баку, давших возможность ввести туда в январе 1990 г. войска и “проучить” мятежников».
История современного Азербайджана, современной Армении (да, наверное, и Грузии тоже, хотя кровавые события в ней произошли на год раньше) началась именно с этих январских дней. В истории отделения этих республик четко прослеживается общий для горбачевского СССР сценарий. У каждой стороны была своя горячечная, отдельная правда, свой счет убитых и оскорбленных, свой пафос, своя легенда. И для того, чтобы примирить враждующих, успокоить народы, — нужна не просто военная сила, которая лишь ненадолго «замораживала» этот национальный вулкан страстей, — нужен некий общеполитический план, общий проект, которого не было у союзного руководства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});