«Дивный новый мир» по Хаксли, как известно, родился в результате коренной переоценки западным обществом своих основополагающих ценностей. Первым делом, вслед за божеством Фордом, общество пришло к выводу, что история — это «полная и, главное, вредная чушь». Далее, оно отказалось от социального института семьи — в постфордовом мире слова «мать», «отец», «родители» суть синонимы непристойностям: «Господь наш Форд — или Фрейд, как он по неисповедимой некоей причине именовал себя, трактуя о психологических проблемах, — господь наш Фрейд первым раскрыл гибельные опасности семейной жизни». И наконец, с магистрального пути человечества были решительно отброшены такие мешавшие всеобщему счастью завалы, как искусство и наука. «Эту цену нам приходится платить за стабильность… Мы пожертвовали высоким искусством. Мы науку держим в шорах. Конечно, истина от этого страдает. Но счастье процветает. А даром ничто не дается. За счастье приходится платить».
Вот и подвел нас автор к сакраментальному вопросу, сформулированному выше. Итак, многочисленные «отказы» человечества на пути к утопии — всего лишь плата за счастье. И как же — стоит оно свободы?
Для нас, ранних читателей Хаксли, ответ был очевиден. Как очевиден он для одного-единственного человека в романе — Дикаря, выросшего не в Инкубатории, а в индейской резервации, где люди продолжали появляться на свет по старинке. Дикарь помнит свою мать, он в восторге от Шекспира, поэтому от предложенного ему «дивным новым миром» строго отмеренного счастья в пробирке простодушного Дикаря тошнит. Буквально… Человеку в этой антисептической утопии — не жизнь; к этому выводу писатель приходит так же логично, хладнокровно и убедительно, как до того он выстраивал свой мир «всечеловеческого счастья без свободы». Но единственный человек (не гомункулус, произведенный в колбе) в романе — Дикарь. Изгой, маргинал. И от этой констатации тоже отдает холодком.
До конца жизни Олдос Хаксли так и не разобрался со сформулированной им же жуткой альтернативой: рациональный мир тоталитарного подавления — или примитивная дикость. Есть ли третий путь — здоровое и одновременно свободное цивилизованное общество, — он для себя так и не выяснил. А мы?
Во всяком случае Дикарь так и не смог построить свою собственную микроутопию посреди ненавистной ему всеобщей. И тогда он воспользовался последним правом свободного человека — добровольно ушел из жизни, от насильственного счастья. Подобный бунт, считает автор, не интеллектуальное извращение и не умственный заскок. Да и откуда они у Дикаря! Это инстинктивный протест разумного существа против неведомых благодетелей, которые все решают за него. Отказ от рая, в который загоняют насильно. «Не хочу я удобств. Я хочу Бога, поэзию, настоящую опасность, хочу свободу, и добро, и грех». В этом, на первый взгляд, сумбурном предсмертном крике души свита, однако, безукоризненная логическая цепочка. Начат список пожеланий отказом от удобств, а заканчивается — добром и грехом. Пусть уж лучше они — связанные воедино, как исстари, и неотделимые от нашего естества, — чем лабораторное стерилизованное «счастье» в пробирке.
Конкурс
Конкурс "Рваная грелка"
Очередной этап старейшего в фантастической реальности сетевого конкурса «Рваная грелка» проходил с 17 по 20 апреля; итоги были объявлены в начале мая. За трое с половиной суток участники должны были написать рассказ на тему, предложенную Борисом Натановичем Стругацким (или, если угодно, Александром Сергеевичем Пушкиным): «В надежде славы и добра…».
В роли членов жюри выступили сами участники литературного состязания, каковых набралось 277 человек, приславших 327 рассказов. Голосующим потребовалось два тура, чтобы выявить победителя. В первом определились 56 лучших произведений, затем они получили «эстафетные» места.
По договоренности с организаторами конкурса наш журнал обязался опубликовать рассказ, завоевавший первое место, а также два-три произведения из первой десятки, но уже по собственному выбору. Поскольку в конкурсе до окончания итогов участвуют анонимы, то и редакция рассматривала лидеров, не зная их имен.
Итак, мы предлагаем вниманию читателей рассказ Лоры Андроновой «Темными тропами», занявший первое место, а также новеллу Александра Гордиана «А был ли Гагарин?», которая, как выяснилось позже, завоевала «серебро», и миниатюру Сергея Токарева, оказавшуюся шестой.
Хотим познакомить наших читателей с авторами публикуемых рассказов.
Андронова Лора Александровна родилась в Риге в 1976 году. Закончила физико-математический факультет Латвийского университета. Первый рассказ, «Чёрная полоса», был напечатан в журнале «Порог» в 2001 году. Публиковалась в журналах, сборниках. В 2004 году вышла книга «По велению Грома», которая в 2005-м стала лауреатом премии «Аэлита-Старт» и получила «Бронзовый Кадуцей» в номинации «Лучшая дебютная книга».
Гордиан Александр Владимирович родился в 1969 году в Ульяновске. Учился в Ульяновском государственном техническом университете. Кандидат технических наук. Пробовал себя в разных сферах — в образовании, науке, бизнесе, но работа всегда была связана с высокими технологиями. В настоящее время трудится в банковской сфере. Первая публикация состоялась в сборнике «Чистое небо» в 2008 году.
Токарев Сергей Викторович родился в 1974 году в Таганроге, но всю жизнь прожил в Сибири (последние 18 лет — в Томске). Закончил Томский политехнический университет по специальности инженер-электрофизик. С 2001 года как журналист и технический писатель сотрудничает с компьютерными журналами. В сентябре 2008 года на фестивале «Звездный мост» получил диплом за рассказ «Моление о ките». Этот рассказ и стал первой художественной публикацией (журнал «FANтастика»).
Лора Андронова
Темными тропами
Земля легко сыпалась сквозь пальцы, не пачкая кожу, оставаясь висеть в воздухе серым облачком. Убрав верхний слой, Пит поднялся, посмотрел на часы. Отряхнул джинсы и медленно, как учил дедушка, провел рукой над могилой. Та отозвалась — глухо, недовольно, не желая отпускать постояльца.
— Темными тропами, светлыми путями, выйди из сумерек, разорви цепи, — забубнил мальчишка, не отрывая взгляда от исчирканного листа школьной тетради.
Почва чуть шевельнулась. Пит со страхом посмотрел вниз и перевернул шпаргалку на другую сторону.
— Черное марево отмети прахом…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});