Она содрогнулась: его голос, шепчущий в ухо, прошел по всему телу тревожной, волнующей щекоткой. И в самом деле, почему они все еще здесь? Пять минут никому вреда не сделают. Равно как и десять.
— Леви, я выйду подышать свежим воздухом, — небрежно бросила она как бы между прочим. — Скоро вернусь.
Бармен невозмутимо кивнул с понимающим видом.
— Прогуляйтесь, — он понимающе помахал рукой, словно благословляя в путь.
Кэйди начала пробираться между столами. Джесс следовал за ней, но на каждом шагу кто-нибудь непременно останавливал его, чтобы поговорить.
— Привет, мистер Воган!
— Как дела, мистер Воган?
— Ставлю вам выпивку, мистер Воган!
— Я тебя на улице подожду, — шепнула Кэйди ему на ухо.
— Нет, я иду, — засмеялся он, однако за следующим столиком его опять кто-то зацепил.
Она послала ему улыбку, полную кроткого мученичества, и выскользнула за двери.
Оказалось, что не ей одной захотелось подышать свежим воздухом. Доктор Мобайес стоял, опираясь на поручни крыльца, и курил.
— Привет, Док, — окликнула его Кэйди. Док был не один. Кэрли Боггз пил прямо из горлышка, сидя на ступеньках, а рядом, на тротуаре, спорили Леонард и Джим Танненбаумы. Кэйди вышла на улицу и незаметно направилась к переулку позади салуна.
Наконец-то она осталась одна! За деревьями вставала луна, напомнившая ей о той ночи, когда они с Джессом впервые были вместе. Как и в ту ночь, луна созрела на три четверти. Значит, это добрый знак.
Звуки музыки доносились и сюда — тихие и печальные. Очевидно, Чико пришел в меланхолическое расположение духа: он стал наигрывать «Умирающего ковбоя» или «Умирающего лесничего», а может, и «Умирающего калифорнийца», — Кэйди всегда их путала. В каждой из этих песен смерть героя была мучительна и растягивалась на добрую сотню куплетов.
Заслышав звяканье шпор, Кэйди обхватила себя руками. Дрожь предвкушения охватила ее. Высокая стройная мужская фигура, выделяясь чернотой, на более светлом фоне летней ночи, двинулась к ней от угла. Кэйди тоже пошла навстречу Джессу, улыбаясь и на ходу раскрывая объятия.
— Мне не терпится увидеть тебя в красном, — сказала она, когда он притянул ее к себе. — Или в синем, или в зеленом. В желтом. Они поцеловались.
— Ты хочешь сказать, что я должен носить цветное? И это все, что нужно, чтобы тебя заполучить?
Джесс вел ее задом наперед, пока она не уткнулась спиной в стену.
—Жаль, что я раньше не знал. Сколько времени мог сберечь, ты только подумай!
— Ну ты, кажется, не слишком перетрудился, стараясь меня заполучить.
— Тебе легко говорить.
Упираясь спиной в твердую стену, Кэйди возразила:
— Я бы не сказала, что сейчас мне очень легко.
Джесс засмеялся, и сердце Кэйди воспарило к небесам. Как ей нравилось вызывать его смех! Крепко обнимая любимого, она с лихорадочной нежностью покрывала поцелуями его лицо.
— Как хорошо, что он тебя не убил!
— Я тоже этому рад.
— Но, Джесс, почему ты мне не сказал? Веди ты и есть настоящий Голт!
— Голт умер. Ты выходишь замуж за Джесса Вогана.
— Я сама знаю, за кого выхожу замуж.
Почему он не захотел ей сказать? Да ладно, это не имело особого значения. Все сомнения в прошлом, а спереди лежало будущее — безоблачное, счастливое. Вот что важнее всего.
— Миссис Джесс Воган, — прошептала она, упиваясь любовью, которую читала в его глазах. — Это я…
— Это ты. — Он поцеловал ее в губы, и у нее закружилась голова от этого нежного прикосновения.
— Ужасно не хочется возвращаться в салун, — признался Джесс.
— Ну и не надо.
— Я хочу…
Хруст гравия под копытами лошади заставил ее насторожиться. Кэйди повернула голову, и губы Джесса прочертили дорожку к ее уху.
— Милая, — прошептал он.
Но тут хруст раздался снова, и он тоже расслышал.
Они обернулись.
Показался всадник. Высокий, в черном. На черном коне. Джесс схватил Кэйди за руку и проговорил каким-то чужим голосом:
— Пошли отсюда. — Но как раз в эту минуту лунный свет упал на лицо всадника. Кэйди ахнула:
— Джесс!
— Кэйди, давай…
— Это он!
Дрожа от ужаса, она отшатнулась и попыталась вжаться в стену. Всадник медленно и неумолимо приближался. Вот он поравнялся с ними и сковал их своим страшным одноглазым взором.
— Джесс… о. Господи, он… он скроется! Сделай что-нибудь!
С загадочным выражением на лице, в котором тревога и волнение сочетались с весельем, Джесс вытащил один из своих шестизарядных «кольтов» и наставил его прямо в лицо незнакомцу. Он выстрелил… и промахнулся.
У Кэйди открылся рот.
— Стреляй еще раз.
Бух!
Опять промах. Но это невозможно — он же стрелял в упор! Незнакомец даже не дрогнул. Нет, он усмехнулся, проезжая мимо, а поворачивая за угол, приподнял шляпу. Затем лихо пришпорил своего черного коня и скрылся.
Кэйди сделала три шага в сторону и опять привалилась к стене дома. В голове у нее все смешалось, но она не сошла с ума и не ослепла. Правда доходила до нее как сквозь туман.
У Джесса по-прежнему было все то же странное выражение на лице — не то паническое, не то истерически веселое. Ей удалось заглянуть ему в глаза, но лишь на секунду.
— Гм… Должно быть, заело, — пробормотал он, опустив глаза на револьвер. — Слушай, Кэйди, ты это видела? Оказывается, парень и не думал умирать! Не иначе как Док Мобайес был с ним в сговоре. Да и шериф, должно быть, тоже. Вот так фокус! Как ты думаешь…
Чтобы заставить его заткнуться, Кэйди выхватила у него револьвер.
— Ты лживый сукин сын. Ворюга!
Но он все еще пытался нахально отрицать очевидное.
— Погоди, погоди. Что ты имеешь в виду? Ты же видела кровь! Все ее видели. Парень был мертв. Ни малейших признаков жизни. Ну, погоди. Как же ты…
— Это был томатный сок. Ах ты, подлый скунс!
— Кэйди, миленькая моя…
Она была на девяносто девять процентов уверена, что револьвер заряжен холостыми патронами, а бушевавшей в душе ярости с лихвой хватило на единственный процент сомнения. Приставив револьвер прямо к лживому сердцу Джесса, Кэйди выстрелила.
Бац!
Он не упал, даже не дрогнул, но она все равно закричала. К тому же ее душил гнев, да и страх в последнюю секунду взял свое. На мгновение ее одолела слабость. Она покачнулась и даже не сразу высвободилась, когда он ее подхватил, но, придя в себя, изо всех сил оттолкнула его.
…— Скотина! — закричала Кэйди и ткнула трясущимся от негодования пальцем в конец переулка. — Кто этот человек?
— Кэйди, ну послушай…
— Кто он? Если не скажешь, клянусь, я достану настоящие пули. Кто он такой?
— Ш-ш-ш! Это был мой кузен Мэрион.
— Твой… Ты хочешь сказать, что это он — Голт?