Ты не вейся, черный ворон,
Над моею головой...
Управлять подразделениями при чрезвычайно широком фронте атаки можно было лишь с помощью звуковых сигналов, и штаб-трубачу Скавриди досталось изрядно в тот день. На лошадях мы представляли довольно заметную мишень. Одна из пуль пробила раструб Афинусовой сигналки.
— Акнчательно, акнчательно пришел мне конец, — с трудом сдерживая рвавшегося вперед коня, мучительно улыбнувшись, жаловался штаб-трубач.
— Ахвинус, — успокоил его Бондалетов, красуясь в яркой черкеске, — не робей, двум смертям не бывать, одной не миновать.
— Легко тебе говорить, Иван: тебя коцнут — командир потребует другого коновода, а где он найдет такого сигналиста, как Скавриди? — попытался отшутиться Афинус и, услышав тонкое пение пролетавшей пули, склонил низко голову.
Но тут штаб-трубача поддел Семивзоров:
— Видать, хлопец, ты из верующего сословия?
— Сдалась мне твоя вера!
— Привычный богу кланяться, и кажинной пуле бьешь челом, — напирал казак.
В голубоватой дымке осеннего полдня, далеко на горизонте, наши люди обнаружили движение какой-то конной колонны. С той стороны мы с часу на час ждали появления пятой сотни Ротарева. Чтобы поторопить уральца, навстречу полетел взводный Гусятников.
— Разрешите и мне, — попросился музыкант, — мой гудок долетит скорей, чем конь взводного.
Когда пришпоренный Стригунок, сердито взмахнув хвостом, унес на галопе штаб-трубача вслед за взводным, Семивзоров не без ехидства процедил:
— Как-никак, а подалее от жаркого места...
Вскоре до нас донеслись мощные звуки боевого призыва. Укрывшись от петлюровцев за кустами можжевельника, штаб-трубач, напрягая всю силу легких, вслед за сигналом «Тревогу трубят» подавал: «Всадники, двигайте ваших коней в поле галопом резвей». Вскоре послышался новый — «Скачи, лети стрелой». Казалось, что это был идущий издали, с авратинской стороны, ответный сигнал. Здесь, под Стетковцами, атакующие, изнемогая от крайнего напряжения, поняли, что, послушные воле трубы, несутся на помощь свежие силы.
И эти свежие силы в самом деле были уже недалеко. Сначала из-за рощи показалось несколько всадников, потом голова кавалерийской колонны. Сотник Ротарев, покрыв огромное расстояние, привел из-под Калиновки рвавшуюся в бой нашу пятую сабельную сотню. Казаки, заслышав знакомые звуки трубы, полетели вперед. С новой силой ринулись на Стетковцы все наши сотни.
Ротарев, взяв у казака пику, завертел ею над головой. Выбросив страшное оружие вперед, пронзил грудь бандита. Уралец, охваченный боевым порывом, горланил изо всех сил:
Сам Егорий во бое,
Летит на рыжем он коне,
Держит в руце копие,
Петлюре тычет в ж...е.
Запорожец заметил среди гайдамаков крупного всадника на сером коне. Спешившись, разрядил в него винтовку, целясь в знакомую ему смушковую папаху. После второго выстрела раненый Палий, поддерживаемый казаками конной охраны, скрылся из виду. Забрав остаток кавалерии — 20–30 бандитов и покинув свое войско на произвол судьбы, атаман ускакал на северо-запад, к Авратину.
Запорожец, выбив из седла Палия, бросился на коне в деревню. Здесь какой-то бандит выстрелом из-за плетня ранил в локтевой сустав нашего славного лякуртинца.
Эти финальные события так преломились в сознании поручика Доценко. Он пишет, что понемногу их «цепь сбилась в кучу. Началось торопливое отступление. Каждый понимал, что лишь активная оборона может спасти дело и жизнь. Встреченные огнем 300 винтовок и 7 пулеметов, красные повернули. Снова атаковали. Петлюровцы отдавали двор за двором, и наконец «москали» отогнали их от последней хаты... Конница атаковала обоз. О его судьбе узнали те, кому довелось вернуться в калишские лагеря... Отряд потерял тогда 180–190 человек...»
Все это верно, но поручик сильно преуменьшил цифры потерь...
Кончился еще один бой. На площади у церкви расположился боевой обоз. На санитарной тачанке, в гимнастерке с обрезанным рукавом, вытянув вдоль тела перевитую бинтами руку, лежал наш штаб-трубач. Его бледное, бескровное лицо словно светилось. Соседом музыканта оказался его «враг». Семивзоров, раненный в колено, находился в полузабытьи.
Объявив Афинусу благодарность, комиссар велел выдать ему комплект нового обмундирования. Музыкант, пошевелив головой, сощурил воспаленные глаза.
— Ну... если б это сказал Мишка Япончик... другой разговор... А вы, — Афинус с трудом шевелил пересохшими губами, — вы меня обратно понимаете за арапа... Чхал я на робу... Вот комполка хотели писать моей мамуне... Настрочите ей за сегодняшний день...
По дороге из Стетковцев на Матрунки Ротарев подробно рассказал нам о поведении музыканта в бою. Когда пятая сотня, двигаясь на зов трубы, сравнялась с кустами можжевельника, за которыми от бандитских пуль скрывался Афинус, конь трубача, охваченный общим порывом, увлек всадника. Тут преобразился и сам штаб-трубач. Дав волю Стригунку, он, подбадривая казаков, все время сигналил «Тревогу трубят». Вскоре пуля угодила ему в правое предплечье. Перекинув инструмент в левую руку, с распущенными поводьями, не переставая трубить, Афинус летел вперед, пока сотня не опрокинула бандитов. И лишь после этого, выскользнув из седла, он побрел к санитарам...
Малой кровью
Еще один дружный натиск — и банда, как стекло под ударом молота, рассыпалась на мелкие куски. Этот Подольский отряд «партизанско-повстанческой армии» Петлюры, предназначенный склонить под атаманскую булаву все южное Правобережье Украины, просуществовал всего двенадцать дней, считая и ту, закордонную жизнь. У нас же он продержался семь дней, а с момента встречи с червонными казаками — три дня.
Петлюровский «Рiдний край» сразу же сообщил: «Во время упорных боев тяжело ранен командир повстанческих войск Палий, что, однако, не помешало его помощнику подполковнику Черному захватить (!) Проскуров...»
В тот самый день, когда Подольский отряд диверсантов под ударами червонных казаков перестал существовать, командующий «партизанско-повстанческой армией» Тютюнник, сколотив на территории тогдашней Польши другой — Волынский отряд, обратился к Петлюре с трогательным посланием, копия которого была вскоре обнаружена у захваченных гайдамаков.
«2 ноября 1921 года. Село Балашевка.
Пану головному атаману.
После принятия решения о необходимости поднятия общего восстания на Украине, партизанско-повстанческий штаб решил выпустить два отряда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});