Оба были переодеты в чужое платье и приехали в Витербо специально – убедиться, сопровождает ли короля Филиппа интересующий их человек.
– Он непременно должен быть здесь, – сказал один. – Я слышал, он покинул Эдуарда, а стало быть, наверняка присоединился к свите короля. Час близок, брат.
Второй (то был Ги де Монфор) кивнул:
– Не беспокойтесь, Симон, ждать осталось недолго.
– У меня до сих пор перед глазами толпа этих негодяев. Они глумятся над головой нашего отца, гогочут, похабно ругаются… Наш отец был великим человеком…
– Говорю вам, он от нас не уйдет, – прошептал Ги.
Глаза его горели дьявольским огнем. Он был еще кровожаднее брата. Ги вспоминал детство, когда в компании принцев верховодил Генрих Корнуэлльский. Он подчинил своему влиянию Эдуарда, отвадил от наследного принца всех прочих друзей.
– Этот святоша, – процедил Ги. – Этот праведник. Благородный Генрих! Ничего, скоро мы с ним разберемся.
– Мне говорили, что Генриха Корнуэлльского не было, когда убивали нашего отца.
– Неважно. Отца убили их сторонники, и Генрих за это ответит. Смотрите-ка, кто это там?
– Ей-богу, это он!
Ги схватил брата за локоть:
– Значит, он здесь. Теперь главное – не упустить момент.
* * *
Генриху было о чем попросить Всевышнего. В первую очередь об исцелении отца; об успехах Эдуарда в Святой Земле; о мире на родине; о семейном счастье.
Рано утром в пятницу Генрих отправился в собор святого Сильвестра. Свиту он оставил на постоялом дворе, ибо хотел побыть один. С утра принц пребывал в странном расположении духа.
Пред алтарем он преклонил колени. В храме было тихо, и на душу Генриха снизошел покой.
Молясь, он услышал, как распахнулись церковные ворота, но не оглянулся, хотя по каменным плитам гулко застучали сапоги.
Внезапно Генрих услышал свое имя и обернулся. У него за спиной стояли братья Монфоры в окружении вооруженных людей.
– Тебе конец! – вскричал Ги де Монфор. – Прощайся с жизнью.
Генрих увидел, что глаза кузена налиты кровью.
– Ги… – начал было он, но Ги де Монфор свирепо рассмеялся:
– Вот тебе за смерть моего отца!
Он взмахнул мечом и отсек Генриху пальцы, которыми принц вцепился в алтарь. Покачнувшись, Генрих поднялся с колен.
– Братья мои! – вскричал он. – Сжальтесь! Я не сделал ничего дурного вашему отцу!
– Ну уж нет! – с сатанинской радостью возопил Ги. – Наш отец мертв. Что вы встали? Делайте свое дело!
Сверкнули мечи, и Генрих рухнул на пол, обливаясь кровью.
Братья Монфоры стояли над умирающим.
– Мы отомстили за нашего отца, – сказал Ги.
– Нет, милорд, – произнес один из воинов. – Над телом вашего отца надругались.
– Это верно! Поступим же и с ним подобным образом.
Люди Монфоров выволокли тело Генриха из церкви, содрали с него одежду и изрубили труп на куски.
* * *
Ричард Корнуэлльский, император Священной Римской империи, чувствовал себя безмерно усталым и больным. Апатия, приступами которой он страдал уже много лет, теперь почти не оставляла его. Ричарду нечасто сопутствовала удача в делах. Вот и управление империей оказалось для него ношей непосильной. Недавно император женился на прекрасной, юной девушке, но и это не принесло ему счастья, а лишь усилило ощущение собственной немощности и старости.
Старшему брату Генриху в жизни повезло гораздо больше. Он обладал способностью не падать духом в злую годину, быстро оправляться от потрясений. Прежде Ричард презирал брата за подобное легкомыслие, теперь же стал склоняться к мысли, что такое качество должно считаться добродетелью. Трижды Ричард был женат. И Изабелла, и Санча, и Беатриса были писаными красавицами, и все же ни с одной из них он не был по-настоящему счастлив.
Главным свершением своей жизни Ричард считал рождение двух прекрасных сыновей, Генриха и Эдмунда. Ради них император и цеплялся за уходящую жизнь. А из двоих принцев ближе ему был старший, Генрих.
Временами Ричард поражался, как мог у такого несовершенного отца появиться на свет столь безупречный сын. Должно быть, Генрих пошел в мать, а Изабелла была женщиной поистине добродетельной. На склоне лет Ричард не раз вспоминал свою первую жену и то, как скверно с ней обошелся.
Слава Богу, Генрих возвращается из Святой Земли. Ричард с самого начала был против затеи с крестовым походом, очень боялся, что сын попадет в плен к сарацинам или умрет от какой-нибудь страшной болезни. Но все обошлось, хвала Всевышнему.
Скоро Генрих вернется. Поскорей бы уж.
Раздался стук копыт – должно быть, в замок прибыл гонец. Может быть, письмо от Генриха или от Эдмунда, тоже находившегося в отъезде?
– Милорд, к вам гонец.
– Откуда?
– Из Италии.
– Значит, от Генриха! Скорее введите его.
Гонец вошел, но не произнес ни слова, а просто стоял и молчал.
– Ты привез письмо?
– Нет, милорд…
– Но ведь ты от моего сына?
Гонец молчал.
– Да что с тобой? – вскричал Ричард. – Что стряслось? Что-нибудь с Генрихом?
Он приподнялся на постели и задохнулся от острой боли в боку.
– Ну, что там?
– Несчастье, милорд.
– С сыном?
Гонец кивнул.
– С моим Генрихом? Он жив?
Посланец лишь покачал головой.
– О Боже… Мой Генрих! Нет!
– Милорд, это случилось в Витербо, в храме. Лорд Генрих пал от руки коварных убийц.
– Генриха убили? Но ведь он никому не сделал дурного!
– Его убили двоюродные братья, Ги и Симон де Монфоры. Убили в отместку за своего отца.
Ричард покачнулся, и гонец едва успел подхватить его.
– Мой сын, – бормотал император, – мой любимый сын…
* * *
Неделю император лежал, не принимая пищи и не смыкая глаз. Он невидяще смотрел в пространство, повторяя имя сына.
Затем Ричард поднялся и призвал к себе оруженосцев. Они должны были немедленно отправиться во Францию и привезти Эдмунда. Кто знает, не вздумают ли убийцы расправиться и со вторым сыном. Ричард сказал, что не успокоится до тех пор, пока Эдмунд не будет рядом с ним.
Когда Эдмунд прибыл, император обнял его и разрыдался. Потом ему снова стало хуже. Силы совсем оставили Ричарда.
Он перестал улыбаться, почти не выходил из своих покоев. Приближенные часто слышали, как император разговаривает сам с собой, поминая имя Генриха.
Тело убитого принца привезли в Англию и похоронили в Хейлесе. А однажды, холодным декабрьским утром, слуги обнаружили, что Ричард лежит в постели, безгласный и недвижный.
Больше император не поднялся, хотя прожил еще несколько месяцев. В апреле следующего года его сердце остановилось. Все говорили, что императора сломила смерть наследника.
Ричарда тоже похоронили в Хейлесе, в Цистерцианском аббатстве, которое он сам выстроил неподалеку от Винчкомба.