Проводив Инну в кресло, Пенка вернулась. Проворно начала убирать со стола.
– Додик, иди к себе в комнату, можешь поиграть немного на компьютере. Мне надо поговорить с Ритой.
– Я тоже хочу послушать, что вы говорите. Не пойду.
Пенка молча взяла его за руку и повела. Рита пошла домывать посуду. Вскоре вернулась Пенка, налила еще по кружке чая, подвинула к Рите булочки и масло.
– Ешь, вон какая тощая, – сказала она.
Рита взяла булочку.
– Инне 53 года, хотя она всем говорит, что ей 48. Болеет более десяти лет. Она и Додика родила, когда уже болела. Врачи не советовали, но она хотела этим удержать мужа.
– Удержала?
– Где там, – махнула рукой Пенка, – он сразу знал, что жить не будет, ему документы нужны были.
Пенка глянула на дверь, не подслушивает ли Додик, и продолжала:
– Он тоже еврей, приехал с каким-то еврейским певцом из Москвы, или как друг, или как помощник не знаю. Инна билеты распространяла на его концерт. Познакомились. Он сам врач, так что знал, что брал. Тут же во время гастролей и поженились. Он категорически был против, чтоб она рожала, не входило это в его планы, да и опасно рожать в ее состоянии, но Инна настояла, родила. Получив гражданство, он тут же развелся, уехал в Калифорнию и вызвал по визе невесты свою давнюю сожительницу, которая терпеливо ждала его все эти годы. Додик родился слабый, много болел. Да, вот что хочу тебе сказать: он все еще писается в постель. Памперсы не хочет надевать. Так что каждый день постельное менять надо. Иногда может и обкататься. Моется со скандалом, зубы не чистит, истерики закатывает по всякому поводу и без повода. Инне, когда она встает с кресла, нужно время выйти из ступора, потом она только может передвигаться. Так что тоже может обкататься и описаться. Стирка каждый день. Ей дают лекарства, у них сильный побочный эффект. К вечеру она уже ничего не соображает, всякую ерунду будет нести, не обращай внимания. Днем не давай ей много спать. Она ночами боится умереть и будет будить тебя. Спать будешь на диване, рядом с ее креслом.
– А она где спит?
– Она уже не может спать в кровати, на кресле и спит. Лекарство давать утром и вечером, она сама за этим следит. Утром Додика надо собрать в школу, за ним мой зять Драгош заезжает в 8:30. После уроков он остается на продленку, в 5 часов. Драгош его привезет обратно. Вечер – самая веселая часть нашей работы: Инна гонит и Додик невменяемый.
– Пенка, а Вы где живете?
– Я из Румынии. Моя дочь Мирела с мужем выиграли Грин-карту, живут здесь уже четыре года, квартиру купили. Я на пенсии, врачом-терапевтом работала. Приезжаю на шесть месяцев по туристической визе подработать. Второй год уже с Инной. Так что мне проще: отработала неделю и ушла. А ты здесь жить будешь. Никто больше двух месяцев не выдерживает.
– Спасибо, Пенка, за разъяснение. А варить им что?
– Трудный вопрос. Овсянку на утро, на обед ей какой-нибудь суп, на ужин что найдешь. Пенсия у нее маленькая, почти вся уходит на оплату сиделкам. Еврейская община или друзья иногда что-нибудь приносят. Алименты на оплату счетов уходят. Поесть она любит. Я ей из дома что-нибудь приношу. Пошли, я покажу, где что лежит.
В субботу Рита с Настей отправились на танцы в Вондерленд. Рита надела бордовое облегающее платье, которое купила в Секонд-хенде, работая у Марины, завила волосы и сделала макияж. За час до начала вечера здесь давали бесплатный урок танцев. Подруги приехали раньше и застали часть урока. Анастасия тут же присоединилась к танцующим и стала повторять танцевальные па. Рита постеснялась, села в кресло и стала наблюдать. Вскоре рядом в кресло опустился мужчина примерно Ритиных лет. Он обратился к ней:
– Почему не танцуешь?
– Я буду танцевать позже, – ответила Рита.
– Ты одна здесь?
– Нет, моя подруга танцует, – ответила Рита и указала глазами на Настю.
– Ты русская?
– Да. Как ты догадался?
– Просто. Если красивая и с макияжем – значит русская. Как долго ты в Америке?
– Три месяца.
– Я родился в Венгрии, 30 лет уже живу здесь. Я немножко говорю по-русски, – добавил он на русском языке.
Рита обрадовалась.
– А я немножко говорю по-английски, – сказала она тоже по-русски.
Оба засмеялись.
– Питер Фаркас, – представился он, протягивая руку.
– Маргарита Щербацкая, – ответила Рита, пожимая ее.
– Это же польская фамилия.
– Да, мой дед был поляк.
Теперь Рита сидела в полуоборот к нему и могла рассмотреть Питера. Невысокого роста, плотный, но не толстый, с острым носом, вокруг которого роились неяркие веснушки, русые аккуратно подстриженные волосы почти скрывали залысины на висках, глаза ореховые, взгляд орлиный.
Подошла Настя, поздоровалась.
– Питер, – снова представился он, теперь Насте.
– Анастасия, -ответила она, – я видела тебя здесь раньше.
– Я каждую субботу здесь. Я тоже помню тебя. Ты бываешь здесь с другой, немножко смешной русской.
Анастасия поняла, что он имеет в виду Валю.
– Ничего она не смешная, нормальная женщина, – заступилась за подругу Настя.
– Извини, извини, я никого не хотел обидеть.
Заиграл первый танец. Питер встал, галантно поклонился, приглашая Риту. На Рите были туфли на высоком каблуке, и новый знакомый оказался выше ее всего на сантиметр. «Да, не везет мне на высоких мужчин», – вздохнула она про себя. Питер танцевал умело, был очень корректен, чем завоевал симпатию Риты. Следующие пару танцев он снова приглашал ее, потом к нему подошла пожилая пара, и они начали разговаривать. Зазвучала музыка, тут же какой-то высокий белокурый мужчина пригласил ее на быстрый танец.
– Рита? Ты меня помнишь? Это я, Эрик.
Рита вспомнила, что она познакомилась с ним, когда жила у Марины. Они договорились встретиться на танцах, но Рита больше там не появлялась.
– Привет, – ответила она, – как ты?
В круг танцующих вошли Анастасия с Питером. Во время танца он стал между Ритой и Эриком. Разговор прекратился. Когда танец закончился и Эрик подвел Риту к ее стулу, тут же появился Питер и пригласил ее с Настей в бар, который находился в соседнем зале. Рита хотела отказаться и продолжить танцевать, но Настя, нажав ей на локоть, ответила, что они согласны. Питер спросил, что они будут пить, и Рита попросила каберне, такое сухое вино она знала еще из России. Какие вина пьют здесь еще предстояло узнать. Настя взяла то же. На закуску он заказал тарелку нарезанного ломтиками сыра. Сели за столик у стены так, чтобы можно было