Внутри складских помещений разворачивались всевозможные системы жизнеобеспечения, ибо мертвый инопланетянин не представлял собой желанного приза. Его необходимо было взять живым, и для этого Ключник предусмотрел все. Что бы ни произошло с инопланетянином от длительного пребывания в чужеродной земной среде, у Ключника на все было готово противоядие. Были мобилизованы все достижения медицины. Все, что Земля могла предложить, было наготове и в любой момент могло быть представлено в распоряжение ученых для спасения плененного члена экипажа космического корабля.
Ключник не мог знать только одного, что созванная им куча специалистов способна лишь повредить маленькому инопланетянину, который довольствовался «М amp;М» и не нуждался ни во внутривенном питании, ни в трансплантации органов.
Но Ключник сплел гигантскую сеть, в которой было предусмотрено все. Здесь смогли бы даже оживить замерзшего в ледниковый период мамонта (если бы до этого дошло дело), оживить любой орган, любую клетку, создать любую среду обитания, мыслимую во Вселенной.
— Мне не нужен мертвец, — неустанно повторял он своим сотрудникам и приехавшим по его зову ученым.
Уже было смонтировано самое разнообразное оборудование. Если бы каждую проволочку, бывшую наготове, прикрепить к телу инопланетянина, он стал бы похож на телефонный коммутатор. Все, кто находился на складе, страстно желали поскорее вступить в контакт с инопланетным существом. Разве можно не мечтать об этом?…
Гигантская сеть Ключника была готова опутать маленькое, всего в три фута ростом, создание, прячущееся в чулане и каким-то образом знавшее о том, что готовится.
Герань начала вянуть, ее веточки клонились книзу, как и голова Ипа. Руки его безвольно поникли и опустились на колени, словно пара мертвых рыбок. Надежда на передатчик оставила его. Прибор действовал уже несколько недель, но космос безмолвствовал. Экипаж Великого Корабля был далеко, он мчался в пространстве, вне досягаемости сигналов с Земли.
«Я умираю. Хозяин», — едва слышно прошептала герань, но старый ботаник был бессилен помочь — цветок впитывал его эмоции, а он уже не мог ими управлять. Космическое одиночество пронизывало Ипа до мозга костей. Он оперся о Маппита, с трудом привстал и выглянул в окошко. Взгляд его устремился к небу, в небесную голубизну, но никаких признаков сияния излучаемой кораблем энергии, ни следа туманности от него там не было. Только самолет землян выписывал в небе буквы, рекламируя торговый центр, куда для привлечения покупателей завезли пару орангутанов.
Ип отвернулся от окна. Еще немного, и его тоже выставят на всеобщее обозрение. Набьют поролоном, покроют лаком и станут показывать в витрине или в стеклянном шкафу. А рядом еще положат несколько печений «Орео», вот, мол, чем питалось это существо…
Он открыл дверь чулана и вышел в комнату Эллиота.
Переступая через разбросанные по полу вещи мальчика, он уныло проковылял в коридор, спустился в прихожую, прошлепал утиными лапами по ковровой дорожке и остановился, всем телом ощущая пульсацию дома. Это было беспорядочное, сумбурное место, но ему здесь нравилось. Как бы он хотел принести счастье его обитателям, осуществить все их несбывшиеся мечты, но в его силах было разве что заставить мебель плавать по воздуху… Что толку от этого? Станет труднее садиться в кресло — вот и все.
Он прошаркал по прихожей, неуклюжий, маленький, ростом не выше зонтика, потом побрел в кухню и открыл холодильник.
У него возникло желание съесть кусок швейцарского сыра.
«Чем бы его запить?» — подумал он и остановил свой выбор на небольшой светлой бутылке. Сев за стол, он пригубил напиток: ячменный солод, хмель с добавлением риса и кукурузы. По-видимому, совершенно безвредное питье.
Он выпил бутылку до дна, напиток ему понравился, и он осушил вторую.
Солнце расплескало золотистые лучи по столу. Ип обернулся к окну. Ему показалось, что оконная рама слегка покачивается, сперва налево, потом направо.
Что за странность?…
Ип откупорил еще бутылку и залпом опустошил ее прямо из горлышка, наслаждаясь бульканьем влаги.
Поднявшись со стула, он обнаружил, что не может сделать ни шагу.
«Свершилось», — сказал он самому себе, цепляясь за край стола, чтобы удержаться на ногах. Земное притяжение… Колени у него подгибались, он предчувствовал, что именно так и случится, когда пробьет его час и сила земной гравитации станет непосильной для ослабевшего скелета.
Ноги разъезжались в разные стороны, колени словно размякли. Он налетел на плиту, отшатнулся, ударился о дверь. Руки не подчинялись ему, безуспешно хватая воздух.
Шатаясь из стороны в сторону, старый ученый просеменил в гостиную; живот его волочился по ковру, свесившись больше обычного. «Хорошо бы, — подумал он, — приделать колесики». Он даже представил их себе, по одному колесику по обе стороны живота, и фонарики, как на велосипеде Эллиота.
Ип включил телевизор.
«…протяни руку, — раздалось оттуда, — протяни руку и коснись кого-нибудь…»
Моргая, он тупо уставился на экран.
Зазвонил телефон. Он поднял трубку, как это делал Эллиот, и прислушался. Откуда-то из глубины ее послышался женский голос, похожий на голос Мэри, но много старше, сварливый и нервный.
— Послушай, Мэри, у меня всего одна минута, запомни рецепт, уверена, он тебе понравится, при твоем сумбурном питании…
«…протяни руку, — вопил телевизор, — протяни руку и скажи: «Привет»…»
— Привет, — повторил захмелевший гоблин.
— Эллиот, это ты, мой ангел? Что ты делаешь дома? Почему не в школе? Ты заболел? Это твоя бабушка, ненаглядный мой… Тебе нужно лечь в постель, Эллиот. Немедленно ложись! Пусть мама мне позвонит.
— Позвонит…
— Тебе станет лучше, сладкий мой. Укройся потеплее, рассеянная старая курица зачмокала в трубку, целуя внука.
Подвыпивший инопланетянин зачмокал в ответ и опустил трубку на место.
Он открыл новую бутылку пива, задрал ноги кверху и продолжал смотреть на телевизионный экран.
Напевая себе под нос, он постукивал одной ногой о другую, напрочь забыв, что его телепатический передатчик включен на полную мощность, но отравленный алкоголем мозг был настроен на весьма хмельную волну.
Волна обежала вокруг комнаты, прошла сквозь стену, и, качаясь, поплыла через город, пока не достигла школы.
Эллиот сидел за партой в биологическом кабинете, когда вихляющаяся волна достигла его.
— Перед каждым из вас стеклянная банка, — в этот самый момент говорил учитель. — Я обойду класс и посажу в каждую банку по лягушке. Затем мы опустим туда же ватку, смоченную эфиром, и подождем, пока лягушка перестанет шевелиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});