Читать интересную книгу Паломничество Ланселота - Юлия Вознесенская

— Дженни будет жить либо в Гефсимании, либо в Елеонской обители.

Моментально поднялся переполох, дети разделились на гефсиманских и елеонских и принялись спорить, где должны жить Дженни с Патти.

— Идите к нам, в Елеонский монастырь! С нашей колокольни всю землю видно, — сказала одна из девочек. — И вообще у нас лучше!

— У вас не лучше, а хуже, — возразил ей мальчик из Гефсимании. — От вас даже Спаситель улетел!

— А у вас в Гефсимании Он плакал! — срезала его девочка.

— Так, начинаются религиозные распри при конце света. Не спорьте, дети! — остановила их Мира. — Мы сначала зайдем в Гефсиманию, а если там не найдется места для Дженни с Патти, поднимемся на Елеон. Скажите-ка лучше, а вы ослика кормили?

— Да, мы его покормили кукурузным половичком и розами!

— Розами — зря, — сказала Дженни. — Не надо приучать Патти есть садовые цветы. Он с большим аппетитом ест колючки.

— Ну и от половичка-другого, само со бой, тоже не откажется, — добавила Мира. — А больше всего на свете он любит соломенные шляпки.

— Точно! — подтвердил Антон и добавил: — Одну он сегодня уже съел — мамину, любимую. Тетя Дженни, а можно, мы всегда будем его сами кормить и прогуливать?

— Пока я здесь, он в вашем распоряжении. — Тогда можно мы с ним еще погуляем? — Патти, ты хочешь пойти с детьми? Патти так энергично закивал головой, что жасминовый венок съехал ему на один глаз.

— Он хочет, хочет идти с нами! — обрадовано закричали дети. — Они его не замучат? — спросила Мира.

— А он не дастся. Остановится и будет стоять как вкопанный.

Отпустив детей и Патти, они поднялись вверх по улице к Гефсиманской обители. Обитель находилась на склоне горы и спускалась к воротам террасами, поэтому снизу нельзя было увидеть всего, что располагалось вверху — мешали деревья и кусты, но прекрасный храм Марии Магдалины из желтоватого иерусалимского камня был виден отовсюду.

Сразу за воротами стоял небольшой домик, из него выглянула сухонькая старушка-монахиня в белом апостольнике.

— Благословите, сестра Елена, — сказала Мира, — я вам новую паломницу привела.

— Бог благословит, сестра Мириам, — ответила та и прищурившись поглядела на Дженни. — Что-то уж больно ты молода для нас. Ты здорова, девица?

— Здорова, — удивившись вопросу, ответила Дженни.

— Зовут-то тебя как? — Дженни. Можно Евгения.

— А ты знаешь, девица Евгения, что наши насельники все больше старые да хворые? Те, кто помоложе, вроде тебя, либо самостоятельно на горе селятся, либо идут к елеонским сестрам. Скучно тебе здесь будет. — Я не ищу веселья.

— Если у вас нет места, я ее к елеонским сестрам отведу.

— Это, сестра Мириам, не нам с тобой решать: как матушка скажет, так и будет. А тебе у нас нравится, девица Евгения? — Нравится. Тихо у вас.

— У Дженни горе, — сказала Мира, — ее жених отправился на исцеление к Антихристу. — И ты, бедная, не сумела его отговорить? — Не сумела… — И впрямь большое горе.

Они поднялись по круто идущей вверх садовой дорожке. Вокруг стояли высокие кедры и пышные плодовые деревья. И почти под каждым деревом лежали на раскладных кроватях, на матрацах и ковриках дряхлые старики и больные, а между ними сновали монахини в черных одеждах и белых апостольниках — разносили лекарства, поили и кормили немощных, перестилали постели.

— Не надо бы тебе этого говорить, но и молчать нельзя, — со вздохом сказала сестра Елена. — Почти все эти люди прошли антихристово исцеление. Он торжественно исцелил их перед народом, а потом увечья и болезни к ним снова вернулись, и многим стало еще хуже. Вот тогда некоторые из них покаялись и пришли к нам.

— Правда? — встрепенулась Дженни. — И даже те, кто раньше совсем не верил в Христа?

— Да они почти все не верили. Антихристово добро всегда злом оборачивается, но и Господь любое зло в добро претворяет.

Они поднялись по белой каменной лестнице на следующую террасу. Здесь была широкая площадка перед скалой, а в скале был виден вход в пещерку, забранный решеткой. Неподалеку от нее стоял небольшой каменный киот с иконой Божией Матери и красной лампадкой за стеклом.

— Тут у нас негасимая лампада, — сказала сестра Елена. Они подошли к иконе и поклонились.

— А пещерка эта осталась с древних времен, и мы думаем, что в ней мог молиться Спаситель. Там у нас икона "Моление о чаше". Будет тяжело на душе — войди туда и молись пока не полегчает. Помогает. — Спаси, Господи.

Игуменья, совсем древняя монахиня с золотым крестом на груди, выслушала рассказ Дженни и Миры, а потом прошелестела ласково:

— Поживи, побудь с нами, благочестивая паломница Евгения. А чтобы не изнывать в тоске, помоги нашим сестрам ухаживать за больными — у нас рук не хватает.

— Благословите, матушка. Но есть еще одна проблема: со мной на остров пришел мой ослик.

— Ослик? — удивилась матушка. — И где же он?

— Его дети увели, — усмехнулась Мира. — Они его пасут.

— А где же они его пасут? На острове травы нет. — Он с удовольствием ест колючки.

— Хорошо, мы ослика приглашаем тоже, но с условием: ночевать он будет здесь, привязанный у ворот, чтобы не тревожить наших паломников, а днем пускай гуляет с детьми. Согласна, Евгения?

— Конечно, согласна, матушка. Спасибо за приют, а я постараюсь быть полезной обители.

— Ну вот все и устроилось, — сказала Мира.

ГЛАВА 14

Мессия сидел в кресле на трибуне, а внизу проходил отряд особых клонов — последнее достижение клонологов, которым они чрезвычайно гордились. Предполагалось, что из них будет составлена особая личная клон-гвардия Мессии под управлением генерала Чарльстона. Мессия любовался не столько их выправкой и строевой подготовкой, сколько фигурами и лицами — все клоны были точной копией его самого. Мессии приятно было видеть свое помолодевшее лицо в тысяче копий, устремленных к нему с выражением искренней преданности и любви. — Слава Мессу!

Клоны остановились напротив трибуны, подняв к нему тысячекратные повторения его собственного лица. Мессия долго задумчиво глядел на них, а потом подозвал генерала Чарльстона, велел ему наклониться и тихо сказал: — Всех немедленно уничтожить. — Почему, мой Мессия?!

— Потому что я знаю, чего можно ждать от моих копий. Сегодня же сотри их с лица земли! Хотя нет, десяток оставь — мне пригодятся двойники. — Слушаюсь, мой Мессия. Через час никого из этих не останется в живых. Кроме десяти.

— Через час? Отлично. А трупики от правь в Храм к Апостасию. — Слушаюсь, мой Мессия.

Мессия вышел со стадиона, сел в мобиль и отправился в Храм.

У входа его встретил глава Мировой Церкви Папа Апостасий Первый. Они приветствовали друг друга поклонами и тонкими всепонимающими улыбками.

— Я решил сегодня спуститься в город и навестить тебя, Апостасий. Твои жертвенники, я вижу, исправно чадят. — Чадят помаленьку.

Папа провел Мессию в Зал поклонений. В дальнем конце зала на постаменте стоял трон, а на нем возвышалась огромная сидящая статуя, с головой, как у мумии обернутой листовым золотом. Над головой исполинской статуи по стене шла надпись "ВЛАСТЕЛИН МИРА".

— Как ты думаешь, Апостасий, а если размотать эти золотые бинты, под ними и в самом деле окажется мое изображение? — спросил вдруг Мессия, внимательно глядя на статую. — Не уверен. _?

— Видишь ли, по нашему заказу была изваяна именно твоя статуя, Мессия, и ты ее видел. Затем ее закрыли повязками из листового золота, дабы каждый мог представить себе под этим покровом своего бога по образу и подобию своему. Ему и приносятся жертвы. Одни приносят цветы и фрукты, другие — животных и птиц. Некоторые благочестивые горожане несут на жертвенники трупы своих родственников, чтобы не тратиться на похороны, и эту жертву мы также охотно принимаем.

— Я тоже сегодня принесу ему жертву. Или все-таки себе? — Опять замучил кого-нибудь, проказник?

— Увидишь. Это будет необычная жертва, ты будешь удивлен, обещаю тебе. Ну а где же наши поклонники? Что-то пусто у тебя сегодня в Храме, твое святейшество.

— Конкуренция, Мессия, очень сильная конкуренция. Весь Иерусалим сегодня на Башне, ведь идут гонки исцеления.

— Горожане требуют хлеба и зрелищ, а я дарую им сушеную саранчу и гонки исцеления. И все довольны, не так ли, твое святейшество?

Мессия хохотнул, папа Апостасий тонко улыбнулся, но тут же скорбно сжал губы. — Есть у меня и духовные конкуренты. — У тебя?! Апостасий, не верю! — Я говорю о пророках Илии и Энохе.

Неужели ты ничего не можешь с ними сделать, Мессия?

— Пробовал. Они неуязвимы. Пророки страдают явной пироманией: всякий, кто приближается к ним с недобрыми намерениями, сгорает на месте. — Яд?

— Твое любимое оружие. Пробовали распылять яд, устраивали газовую атаку. — И что же?