Читать интересную книгу Не мешайте палачу - Александра Маринина

И четвертый случай, последний. На этот раз погибшим оказался человек, который, судя по всему, совершил серию жестоких убийств одиноких стариков. Труп обнаружен на детской площадке рано утром, смерть наступила около двух часов ночи. Все бы ничего, но рядом с трупом обнаружены несколько окурков, и экспертиза уверенно утверждает, что на них осталась слюна именно убитого. Другими словами, до того, как его убили, он сидел себе на этой детской площадке и спокойно покуривал. Вряд ли палач оказался настолько предусмотрительным, что прихватил окурки с собой с настоящего места убийства и подбросил их рядом с детской песочницей. Конечно, чего на свете не бывает…

Настя сделала еще одну пометку в блокноте: спросить, не смотрели ли наличие микрочастиц одежды потерпевшего на скамеечках. Если он действительно сидел какое-то время на детской площадке, то микрочастицы одежды обязательно должны быть. Хотя, может быть, он и не сидел, а стоял, расхаживал взад-вперед. Тогда должны остаться многочисленные накладывающиеся друг на друга следы ног. Она достала из папки ксерокопию протокола осмотра места происшествия. Нет, о многочисленных следах обуви потерпевшего – ни слова. Следов нормальное количество, и они обнаружены на всем протяжении от края площадки до «грибочка», рядом с которым лежало тело. Там и других следов было множество, поди знай теперь, какие из них принадлежат убийце. Сколько окурков обнаружено? Шесть. На одну сигарету уходит пять-семь минут. Итого – тридцать-сорок минут. Плюс интервалы между сигаретами – в общей сложности накинем еще полчаса. Потерпевший провел на детской площадке как минимум час. И при этом сидел. Должны быть следы одежды.

Как бы там ни было, получается, что все жертвы палача были убиты там, где их и нашли. Почему же они позволили себя задушить, не оказав ни малейшего сопротивления?

Охая и хватаясь за поясницу, Настя выпрямила ноги и встала. Надо звонить и выяснять детали, благо Александр Семенович Коновалов дал ей все нужные телефоны, по которым ей должны были давать любые необходимые справки. Алексей на кухне с упоением читал новый детектив, периодически запуская руку в плетеную корзиночку с сырными крекерами.

– Проголодалась? – спросил он, не отрывая глаз от книги.

– Нет пока. Пришла разорять наш скудный семейный бюджет. Можно?

– Валяй. А каким образом?

– Мне надо сделать несколько междугородных звонков.

– Угм, – промычал Леша, переворачивая страницу. – Звони. Все равно счета придут только через месяц.

– А что, через месяц мы разбогатеем? – поинтересовалась Настя.

– Не знаю, может, зарплату дадут наконец. Обещают же. Забирай телефон и уматывай, у меня тут самое интересное началось. Захочешь ужинать – подай сигнал голосом.

Настя утащила телефон на длинном шнуре в комнату и поплотнее прикрыла дверь, чтобы не мешать мужу постигать разгадку кровавой тайны. Через полчаса кое-что прояснилось, и это только подтвердило ее первоначальный вывод: все четыре жертвы были убиты палачом там, где и обнаружены. Стало быть, у всех четверых есть какой-то общий знакомый. Человек, которого они не боятся, которого знают и спокойно подпускают к себе поближе. И даже спиной к нему поворачиваются. Проверка этого факта требует много времени – собрать сведения о круге знакомств всех четверых и найти точку их пересечения. Такую объемную и кропотливую работу сегодня мало кто делает, азы сыска ушли в прошлое и прочно забыты.

Она снова вышла на кухню и включила газ под чайником.

– Не пей кофе перед ужином, аппетит перебьешь, – пробормотал Алексей, все еще углубившийся в детектив.

– Да я с голоду помру, пока ты дочитаешь, – возмутилась Настя. – Тоже мне, муж называется. Ты для чего на мне женился?

– Как для чего? – Он поднял наконец голову и воззрился на жену с веселым изумлением. – Чтобы читать твои книжки. У тебя их вон сколько, и все в основном детективы, а я их обожаю. Мне до самой пенсии не перечитать. И чем быстрее я заморю тебя голодом, тем быстрее вся эта роскошная библиотека достанется мне в единоличное пользование. Ладно, не хнычь, сейчас есть будем.

Настя сжалилась над ним.

– Так и быть, можешь почитать еще пятнадцать минут, я сама приготовлю.

– Нет!

Алексей тут же отложил книгу и испуганно вскочил.

– Я еще жить хочу. Ты такое приготовишь, что и отравиться недолго. Без малого год живем вместе, а ты так и не научилась правильно жарить картошку.

– Ну и пожалуйста, – обрадованно сказала Настя, тут же усаживаясь на освободившееся место и хватая книгу, которую он только что читал. – Татьяна Томилина. Это кто такая?

– Ты что? – обернулся к ней Леша. – Это жена твоего Стасова.

– Так ее фамилия Образцова. Псевдоним, что ли?

– Ну да.

– И как она пишет? Ничего?

– А ты почитай. Тебе полезно будет.

– Нет, правда, Лешик, как она? Читабельна?

– Более чем. Классический детектив без всякой чернухи-порнухи. Есть тайна, есть интрига, есть напряг, а ближе к концу – развязка. Правда, финалы у нее чаще всего грустные. Безысходные какие-то.

– А ты как хотел бы? Чтобы яркое торжество справедливости и в конце разоблаченный преступник просит стакан воды и хрипло говорит: «Ваша взяла. Пишите»?

– Ну… Что-то в этом роде. Очень хочется, чтобы красные победили.

– Лешенька, Татьяна – следователь. Кому, как не ей, лучше всех известно, что полной победы красных в наше время почти никогда не бывает. Она пишет то, о чем знает не понаслышке, а по собственному печальному опыту.

– Нет, – заупрямился Алексей, ловко разделывая рыбу и обваливая ее в муке и яйце, – есть законы жанра. И вообще есть законы литературы. Литература не должна быть точным отражением реальной жизни, иначе зачем она вообще нужна. Если в книге все как в жизни, то зачем ее читать? Можно просто в окно посмотреть и увидеть все то же самое. В детективе не должно описываться, как пьяный дядя Вася из-за бутылки подрался с пьяным дядей Петей и убил его. Потому что в жизни эти пьяные дяди дерутся каждый день, ничего необычного в этом убийстве нет и читать про него никому не интересно. Хотя с точки зрения реального отражения действительности в литературе должно описываться именно такое убийство как наиболее часто встречающееся. Помнишь, как нас в школе учили? Отражение типического в типических обстоятельствах. Реализм. Кому этот реализм нужен? Его вон в телевизоре каждый день навалом. А полная и безоговорочная победа добра над злом – это не типическое для наших сегодняшних условий. Вот я про это и хочу читать. Для поддержания боевого духа.

– Ух, раскипятился! – улыбнулась Настя. – Впрочем, вероятно, ты прав. В классическом детективе действительно описывается необычное преступление, редко встречающееся. Ну, может, не редко, но не каждый день. Про банальные убийства, в которых нет тайны, нет загадки, никто и не пишет. А таких банальных преступлений больше половины.

– Вот именно, – подхватил Алексей. – Ты задумывалась когда-нибудь, почему такой бешеной популярностью пользуется вестерн? Потому что в нем есть плохие парни и хорошие парни. И хорошие в конце обязательно побеждают плохих. А зритель радуется, ему приятно, что люди, которым он отдал свои симпатии, оказались на высоте положения и победили. Добро восторжествовало.

– Господи, – вздохнула она, – в тебе проснулся морализатор. Что меня ждет впереди?

– Впереди тебя ждет изумительный жареный карп с гарниром из тушеных овощей. И оставь, пожалуйста, в покое мою книжку, все равно ты ее не получишь, пока я не дочитаю. И нечего на меня смотреть, как кролик на удава, не разжалобишь. Хочешь ощутить свою социальную полезность – почисти морковь и потри ее на крупной терке. Это единственное, что я могу тебе доверить, тут испортить ничего нельзя, кроме твоего маникюра.

Настя послушно поднялась и принялась за морковь. Лешка прав, она не умеет и не любит готовить. Она так и не усвоила, на каком масле и на каком огне нужно жарить картошку, чтобы она получилась вкусной и с хрустящей корочкой. А про мясо и говорить нечего. Хорошо, что Леша купил микроволновую печь, в ней по крайней мере ничего не пригорает, хотя вкус у продуктов, конечно, получается совсем не тот. Если Лешки нет дома, а нужно непременно готовить что-то горячее, она всегда пользуется этой печью. Сам же он предпочитает плиту, и получается у него просто изумительно. Дал же Бог способности!

Она старательно терла морковь на крупной терке, пытаясь сосредоточиться на палаче и его жертвах, но что-то все время отвлекало ее, мешало, как, случается, мешает жужжание назойливой мухи. То ли мысль какая-то забрезжила в подсознании, то ли слово, невзначай брошенное, о чем-то ей напомнило… Она последовательно восстанавливала в памяти весь разговор с мужем. Победа добра над злом. Отражение типического в типических обстоятельствах. Реализм. Пьяные дяди Вася и Петя. Банальное убийство. Тайна, интрига, развязка. Социальная значимость – потереть морковь. Где-то здесь… Что может быть интересного в морковке, которую надо почистить и потереть на крупной терке? Но это точно где-то рядом… Не смотри на меня, как кролик на удава, все равно книжку не получишь, пока я ее не дочитаю. Как кролик на удава. Кролик знает, что удав сейчас его заглотит целиком, но ничего не может сделать. Удав гипнотизирует его взглядом, вызывая оцепенение.