Дженсен лишил ее инициативы, показав визитную карточку Робертсона.
— Мы нашли это в вашей записной книжке. Тут говорится, что Джон Робертсон — частный детектив. Когда вы успели его нанять?
Ответ на этот вопрос не составлял для Джейми проблемы.
— Я его не нанимала. Он сам пришел ко мне. Он был нанят для поиска одного из ваших членов, который считался пропавшим... как и многие. Он читал мои статьи и пришел за советом, как лучше проникнуть в вашу структуру. Он знал, что меня выставили, и не хотел повторять те же ошибки.
Медленно кивая, Дженсен продолжал рассматривать карточку.
— Он их не повторил. — Верховный Паладин резко вскинул голову. — Почему вы уверены, что он в самом деле Джон Робертсон?
— Я проверила его лицензию частного детектива. Она подлинная и недавно выдана.
— Верно. Но мистер Джон Робертсон не имеет к ней отношения.
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что он мертв. Скончался от рака в Даке, Северная Каролина, три года назад.
Джейми не могла в это поверить.
— Вы лжете.
Дженсен выудил из заднего кармана лист бумаги, развернул и протянул ей. Ксерокопия некролога. И прежде чем бумагу выдернули у нее из рук, она успела увидеть зернистую фотографию пожилого мужчины в широкополом стетсоне. Ничего общего с тем человеком, который еще недавно был с ней рядом.
Дженсен гневно скомкал бумагу и швырнул бумажный комок в другой конец помещения. Она видела, что он еле сдерживает ярость, жар которой настолько обжигал ее, что Джейми заколотило от страха.
— Но его лицензия...
— Подлинная. Да, я это знаю. По всей видимости, кто-то обновил ее. — Дженсен гневно фыркнул, ткнув пальцем в визитную карточку. — Указанный тут адрес — это почтовый ящик. А номер телефона принадлежит парикмахерской. — С каждой фразой он все больше наливался яростью. — Кто этот человек? Я хочу знать! И знать немедля!
Джейми не верила своим ушам.
— То есть его фамилия не Робертсон?
— Нет! И не Фарелл, и не Амурри.
О чем он говорит?
— То есть?..
Он ткнул в нее толстым пальцем:
— Он должен был дать вам номер.
Его горящие глаза пугали ее. Но Джейми покачала головой:
— Нет. Он всегда звонил мне сам. Хотя подождите. Он дал мне номер сотового. Который должен быть у меня в бумажнике.
— В бумажнике нет никаких номеров.
О господи, неужели она потеряла его?
— Значит... значит... — Что ей говорить? — Подождите. Телефон у меня в кабинете записывает номера всех входящих звонков. Он еще должен быть в списке. Я вечно переживаю, что оставляю так много номеров.
Чистая ерунда, но, может, Дженсен клюнет.
Он прищурился:
— Значит, вы его видели. Как он выглядел?
— Наверно, не смогу вспомнить. Я получаю очень много звонков. Смутно припоминаю, что код района был 212, но это все. Я могу проверить для вас, если...
Снова радостный смех рекламного мальчика.
— Если я отпущу вас в офис? Вот уж не думаю, что пойду на это. По крайней мере, пока. Но может, мы и тут, на месте, придумаем способ, как помочь вам вспомнить.
Мочевой пузырь болезненно стонал внизу живота.
— Ну хорошо. Если я не иду в свой офис, то могу ли я по крайней мере пойти в туалет? И как можно скорее. Я не могу ни о чем думать, кроме как о мочевом пузыре. Он меня просто убивает.
— Конечно. Вон там. — Указующий жест в ту сторону, куда был обращен капот машины. — За той дверью.
Джейми, качнувшись вперед, вывалилась из багажника на пол. Утвердившись обеими ногами на земле, она, несмотря на протесты со стороны спины, медленно и осторожно выпрямилась.
Осмотревшись, она убедилась, что отделка гаража далека от завершения. Слева от машины стояли стул и старый стол, в толстую исцарапанную крышку которого были вбиты несколько гвоздей. Рядом со сложенным зеленым полотенцем на столе лежала груда тяжелых цепей. Сразу же за бампером располагалась неброская закрытая дверь без всяких отметин.
— Там? — спросила она.
Дженсен кивнул, но едва Джейми повернулась, как ее схватили сзади за плечи. После чего развернули, толчком усадили на стул, и, прежде чем она успела хоть что-то сделать, Дженсен обмотал ее талию и грудь цепью.
— Что вы делаете?
Его лицо, изрезанное мрачными морщинами, оставалось невозмутимым. Он ничего не ответил. Она попыталась высвободиться, но Дженсен был слишком силен для нее. Наконец, когда Джейми не могла и пошевелиться, Дженсен заговорил:
— Пришло время проверить вашу память.
— О чем? — Сердце, казалось, было готово выпрыгнуть из груди. — Только не телефонный номер! Я уже говорила вам...
— Пока у нас есть код района 212. Осталось всего семь цифр.
— Но я не знаю остальные!
Дженсен схватил ее левую руку и прижал ладонь к крышке стола так, что мизинец оказался зажатым между двумя гвоздями.
— Что вы хотите...
— Терпеть не могу недоделанности. Понимаете?
Джейми чувствовала, что сейчас может последовать, и ее охватил дичайший ужас.
— Нет, я...
— Вот, например, ваш правый мизинец. Он гораздо короче левого.
— Нет! — Она помнила ту боль и поток крови, когда дорогой муженек отрубил ей палец. Она услышала свои всхлипывания. — О, прошу вас, пожалуйста...
— Может, я бы и справился со своей неприязнью к недоделанности, услышь номер телефона. Полный и правильный номер. Тот самый, который соединит меня с человеком, которого я ищу. Если же нет...
Он поднял полотенце. Под ним лежал тяжелый тесак для мяса, лезвие которого было чуть тронуто ржавчиной.
Мочевой пузырь Джейми, устав бороться, сдался. Она почувствовала, как по ногам текут теплые струйки.
Дженсен взвесил тесак на руке и занес его над пальцем Джейми.
— Назовем это стимулом к улучшению памяти.
Из горла Джейми вырвался хриплый вопль:
— О боже, Дженсен, пожалуйста, вы должны мне поверить! Прошу вас! Я не знаю номера! Клянусь, клянусь, клянусь — я не знаю его!
Он посмотрел на нее:
— Знаете, самое печальное, что я вам верю, — и резко опустил тесак.
12
Близнецы (21 мая — 21 июня). Вы поймете, чего хотите, и будете знать, что делать для достижения этой цели, — уделите ей какую-то часть вашего неподражаемого внимания, а затем, не привлекая внимания, удалитесь! Если вы проявите слишком много энтузиазма к новым видам на будущее, то он или она могут, испугавшись, ослабить ваше положение.
Стул в кабинете Ричи Кордовы заскрипел, когда хозяин откинулся на спинку, заскрежетал, когда хозяин рывком принял прежнее положение. Потом он откинул голову. Обилие морщин на черепе давало понять, что он никак не может считать себя счастливым человеком.
Проклятье, как до сих пор болит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});