физических упражнений. Она поняла, что боязнь высоты – это вовсе не врождённая и неизлечимая проблема, а психологическая, с которой можно справиться. Уже позже она также поняла, что этот страх вызван мыслями. Каждый раз, поднимаясь на какую-то возвышенность, в голове появлялась мысль: «А что будет, если я спрыгну?» И затем эта мысль «прыгнуть» начинает мучить тебя, подталкивая к прыжку. Если бы тогда эта мысль одержала верх над мыслью, то, возможно, её бы уже давно не было в мире живых.
Однажды она была в торговом центре на улице Ванфуцзин. Поднявшись на третий этаж, она увидела одного смуглого паренька с большими глазами. Это была её любовь. Она помнила, что тогда он был одет в белую рубашку без воротника. Тогда ей в голову пришла мысль: «А что будет, если я подойду к нему познакомиться?» Потом она долго вела борьбу с этой мыслью, несколько раз практически проигрывая в этой борьбе. Потом она ещё думала об этом случае и решила, что боязнь высоты – это подобное навязчивое состояние. Если она поймёт причину возникновения этого страха, то сможет с ним справиться.
Чем дольше она смотрела на работника на строительном кране, тем большее напряжение ощущала. В результате она присела на каменную скамью, которая была поблизости на площади.
Пешеходы бежали куда-то по тротуарам. Она смотрела на них и думала, что эти люди, как и она, просто попали в бешеный ритм жизни и теперь ничего не могут с этим поделать. Она вспомнила Ван Тао. Несколько дней назад он позвонил и попросил о встрече. Он просил дать ему ещё один шанс, хотел ещё раз ей всё объяснить, но она отказалась.
Она не могла сказать, почему не хотела с ним говорить. Может, потому, что была сильно обижена. В глубине душе какой-то голос говорил ей, что Ван Тао – не любовь её жизни, скорее всего, в этом-то и была проблема.
Цин Ни знала, что за последнее время она превратилась в трудоголика, в процессуальную машину, в машину для зарабатывания денег. И эта машина не могла остановиться, иначе она превратилась бы в металлолом, в бесполезную вещь.
Её счёт в банке за один год вырос с нуля до более трёхсот тысяч юаней, что было совсем даже немаленькой суммой для неё. Ей надо было много денег, но и этого было ей недостаточно. Ей нужна была квартира, комфортабельный автомобиль. Это были её цели, которые она не воспринимала как цели. Она понимала, что для неё зарабатывать деньги не было проблемой. Это могло быть проблемой для таких, как адвокат Вена, или даже для адвоката Чжэнь, уцепившуюся обеими руками за директора Вана. Но Цин Ни не осмеливалась свысока смотреть на адвоката Ли, эту коварную и не останавливающуюся ни перед чем женщину.
Директор Ван, хотя и был старым лисом, который был всегда себе на уме, но его коэффициент производительности даже с устаревшими методами всё ещё превосходил её. Он покупал себе репутацию, и его основной целью было установление связей в политических кругах. Но он уже старел, а все ещё не имел никакой видной политической должности, что говорило о том, что он уже её и не получит. Однажды адвокат Цао сказал, что умеет гадать по лицу, и что он видит, что директору Ван осталось жить совсем немного, и что он умрёт, не увидев результатов своей работы. Также он сказал, что директор Ван умрёт в мучениях. Цин Ни тоже полагала, что человеку, который принимает так много лекарств, как директор Ван, осталось немного времени.
Какой-то водитель такси увидел её, сидящую на скамье, остановился недалеко и подал звуковой сигнал. Цин Ни махнула ему рукой, показывая, что ей не нужно такси. Однако водитель вышел из машины и пошёл по направлению к ней. Она встревожено отвернулась от него, устремив взгляд на цветочную клумбу. Водитель, мужчина средних лет, молча сел рядом с ней на корточки и закурил.
– Вы забыли меня? Вы однажды просидели в моей машине несколько часов и заплатили триста юаней. Вспомнили теперь?
Цин Ни повернулась. Посмотрев на него внимательно, мужчина действительно показался ей знакомым. Она кивнула головой и, не осознавая, что делает, села в его машину. Водитель, видимо, понял настроение этой особой клиентки и поэтому просто поехал вдоль широкого проспекта.
Как только Цин Ни села в машину, ей стало легче. Незнакомые улицы, пешеходы, многоэтажные здания. Ей вспомнился вчерашний сон, и всё стало как будто нереальным…
– Мы уже катаемся два часа, – сказал водитель. Она попросила водителя остановиться рядом с площадью, вспомнила одного человека, в голове пронёсся его семизначный номер телефона, она набрала этот номер и не успела даже что-то сказать, как услышала на другом конце мужской голос:
– Адвокат Ван?
– Да, это я, – с волнением отозвалась Цин Ни.
– Где вы сейчас? – спросил голос на другом конце.
– Я… я на восточной стороне площади, рядом с будкой, – Цин Ни уточнила своё местоположение.
– Хорошо. Не уходите. Я буду через десять минут.
– А…
Цин Ни вышла из машина и осталась стоять на холодном ветру, думаю о человеке, который идёт к ней по первому её зову. Цин Ни, не отрывая взгляда, смотрела вдаль. Такси не успело доехать до неё метров сорок, как она уже рассмотрела на пассажирском сидении рядом с водителем знакомое мужественное лицо. Её сердце бешено застучало, стало тяжело дышать.
Даже она это считала странным, ведь какая между ними двумя могла быть связь? Можно сказать, что абсолютно никакой. Ведь они всего лишь один раз вместе пообедали, да и то в компании других людей.
Цин Ни и Ху Ци Ту влюбились друг в друга с первого взгляда. Это был Божий промысел.
Он был наделён богатым воображением, жёстким характером, но был при этом очень чутким человеком. Он был поэтом. И Цин Ни заметила, что влюбляясь, он превращался в робкого мальчика.
Он сидел на кровати Цин Ни, опираясь своей широкой спиной на изголовье, и курил в величавой позе. Он был человеком, уважавшим грубую силу и в крепких выражениях критиковавшим трудоголиков. Он спросил Цин Ни, почему она решила стать адвокатом. Она ответила, что окончила Китайский университет политики и права, поэтому и решила пойти в адвокаты.
Он сказал:
– Ты стала адвокатом из-за полученного образования. Выходит, что не ты выбрала эту профессию, а профессия выбрала тебя. Это не твой осознанный выбор.
Цин Ни погладила ласково его широкую грудь и сказала:
– Это лишь игра понятий.
Он сказал, что в её